Читать книгу "Рим должен пасть - Алексей Живой"

На следующее утро кое-что прояснилось. Флот бросил якоря в небольшой бухте с лесистыми берегами, очень похожей на ту, где они строили лагерь, и основная часть морпехов перекочевала на берег, где и занялась привычным делом. Похоже, они готовили еще один плацдарм, чтобы беспокоить отсюда луканское побережье. Но к удивлению Федора, командование этим экспедиционным корпусом поручили кривоногому Клавдию Пойдусу Григу — центуриону с корабля «Praedatoris». А квинкерема «Гнев Рима» в сопровождении трех триер двинулась дальше. На этот раз Гней не темнил — Памплония вызывали в Рим. Но больше он сам ничего не знал.

Ближе к обеду произошло небольшое морское сражение. Они наткнулись на пару луканских судов, бог весь как сюда попавших. Ими оказались две биремы, скорее всего, успевшие улизнуть из осажденного порта и теперь искавших спасения вдоль холмистого берега. Но им не повезло. Памплоний приказал своему охранению догнать и атаковать биремы. И морпехи, наблюдавшие с палубы флагмана за исполнением приказа, смогли впервые в жизни наблюдать картину настоящего таранного удара.

Все триеры бросились в погоню и, развив на веслах просто гигантскую скорость — казалось, они летели по волнам — быстро настигли противника у самого берега. Луканские кораблики спешили к побережью изо всех сил, ища укрытия. Но триеры оказались быстрее. Видя, что противник даже не пытается уклониться, они с ходу совершили маневр поворота и протаранили суда, нанизав их на свои бивни.

В момент контакта Федору показалось, что обе атакующие триеры слегка притопились, а потом вынырнули вверх из воды, подхватив биремы таранами снизу вверх. Раздался страшный треск, и сразу стало ясно, что борта суденышек проломлены насквозь. А оставшиеся на палубах луканы, из тех, что не успели выпрыгнуть раньше, посыпались от такого толчка в воду, как горох. Никакого абордажа не последовало, враг уже не мог сопротивляться, его гибель не вызывала сомнений.

И тут Федор увидел то, чего никак не ожидал. Вернее, он раньше неплохо представлял себе, что происходит в момент тарана, и не задумывался, что случается после того, как атакующие корабли насадили противника на свои ростры.[69]Раздался свисток, и на глазах удивленного опциона обе триеры, поразив противника, почти синхронно дали задний ход, выдергивая свои жала из пораженного подбрюшья бирем. Корабли сдвинулись назад и легко расцепились со своими жертвами, открывая пробоины для воды. Биремы были гораздо меньше триер, и Федор даже удивился, почему последние не разломили пополам эти утлые посудины. Но, видимо, свои корабли луканы тоже строили достаточно прочно. Хотя это и не спасло их от затопления.

Высаживаться на берег, чтобы добить поверженных мятежников, римляне не стали. Лишь подождали пока третья, не участвовавшая в атаке триера, сделает полукруг вдоль берега, и римские солдаты позабавятся, передавив барахтавшихся в воде луканов. Памплоний остался доволен успешной атакой и приказал двигаться дальше.

Оставшиеся дни плавания прошли незаметно. Ветер дул попутный, корабли шли ходко. Военные действия временно остались в прошлом. И Федор возблагодарил такую передышку. Он отдыхал вместе с остальными воинами, обозревая окрестности и недалекий, живописный берег. Изредка, раздражая капитана квинкеремы, проводил по приказу центуриона учения на палубе.

Публий Крац Кальвин ворчал, скорее, по привычке, но не мешал. Морпех есть морпех, он должен тренироваться. А инструктор по морским уставам, Домиций Аст Требра, прожженный моряк из центурии служивших на корабле триариев, оказался в меру компанейским. Федор с ним быстро нашел общий язык и узнал немало корабельных новостей и морских баек.

В пути несколько раз небольшой караван Памплония встречал римские торговые суда, бороздившие прибрежные воды. Иногда попадались и военные. С одной из двубашенных квинкерем они даже провели переговоры, ложась в дрейф посреди моря и обмениваясь сигналами. На ее борту тоже находилась какая-то важная шишка, плывшая в противоположном направлении. Кажется, на Сицилию. А затем Памплоний сел в спущенную шлюпку и, отправившись с визитом на встреченное судно, провел там без малого час. Видно, дела, ожидавшие его в Риме, не казались ему столь безотлагательными, и он мог себе позволить останавливаться по своему желанию.

К вечеру следующего дня они прибыли в Неаполь, где караван военного трибуна из Тарента остался на ночь. Федор со своей центурией получил приказ сидеть на корабле. Правда, Гней позже разрешил ему с Квинтом немного прошвырнуться по припортовым кабакам, не удаляясь, впрочем, в город. Поэтому все, что увидел в Неаполе молодой опцион Федр Тертуллий Чайка после того, как покинул квинкерему «Гнев Рима», так это дубовый стол, несколько кувшинов хорошего вина и пышных красоток, которых тискал преимущественно веселый тессерарий, в перерывах между поцелуями сумев заметить, что и этот город основали греки.

— И куда только греки не заплывали… — философически изрек Федор, допивая свою чашу.

— Да они везде были, — поддакнул Квинт, отпихнув очередную красотку и принимаясь за копченую рыбу, — любят моря бороздить. Круче них разве только карфагеняне. Те вообще, говорят, за край мира плавали и такое там видели, что лучше нам и не знать.

А наутро квинкерема отчалила, снова взяв курс на север, и еще через пару дней, прошедших вполне спокойно, бросила якоря в довольно большом порту.

— Что это за город? — спросил Федор у Гнея, стоя у ограждения и наблюдая за тем, как массивный корабль на веслах пробирается форватером в хорошо укрепленную гавань. Он еще на подходе обратил внимание, что рядом с портом в море впадает довольно широкая и с виду судоходная река, на которой виднелась еще одна пристань и несколько мелких суденышек.

— Остия, — ответил Гней, — морские ворота Рима.

— А речка — Тибр? — рискнул предположить опцион, по легенде — вчерашний рыбак из Калабрии.

— Да, — кивнул Гней, разглядывая сновавшие по руслу небольшие кораблики. — Только ты не слишком вежлив, опцион. Это не какая-то там речка. Тибр — великая река нашей страны. Самая главная. Потому что на ее берегах стоит самый главный город во всем италийском мире. И ты должен относиться ко всему этому с несомненным уважением, если хочешь сделать карьеру, которую так неплохо начал.

— Значит, мы поднимемся по ней до самого Рима? — снова спросил Федор, кивнув в знак согласия со словами командира.

— Нет, — разочаровал его Гней. — Тибр, конечно, великая река. И судоходен почти на всем протяжении, но наш корабль слишком велик даже для него. Можем сесть на мель, а это вряд ли обрадует Памплония, спешащего на встречу со своей невестой. Поэтому мы пришвартуемся в Остии, оставим здесь квинкерему, а самим придется пересесть на коней.

— Наш военный трибун женится? — удивился Федор.

— Да, — нехотя подтвердил Гней, бдительно оглянувшись вокруг, что Федор счел знаком большого доверия со стороны центуриона, — скоро должна состояться его свадьба на дочери великого Марцелла, прекрасной Юлии. Он спешит, чтобы познакомиться с ней.