Читать книгу "Перевод показаний - Джеймс Келман"

А-а.

Расскажешь мне?

Ты слушаешь.

Расскажи мне о ней, какого роста, какое тело?

Что?

Что, это уж ты мне расскажи, что

Я не знаю, рассказать тебе, что тебе рассказать?

Под платьем, какое тело? Платье свободное?

Платье свободное, да.

А тело какое?

Что?

Льнущее? Платье льнущее, к ее телу, которое пахнет

свежестью?

Пахнущему свежестью.

Пахнущему свежестью!

Да, надушенному.

Сколько лет?

Как моей бабушке, подружки со школьных дней.

Да, но я хочу знать в то время, про когда ты говоришь.

Она не была девушкой, во время, о котором я говорю, это уж ты теперь размечтался, теперь ты.

Ты так сказал.

Нет.

Да.

Нет, теперь разволновался ты, волнуешься. Не стоит, это просто истории, возвращения домой, расставания.

Ты ошибаешься.

Я не ошибаюсь. Он улыбнулся. Придет еще время и для тебя. Да, еще придет.

Не для меня.

Да, для тебя.

Нет.

Он теперь не стал ничего говорить, а просто похлопал меня по плечу и покачал головой. Я знал в нем эти перемены, но так же и во мне, она была также во мне. И спустя это мгновение он весь напрягся, да, я тоже, мы оба, оба напряглись. Были еще, которые он должен был мне рассказать, но такое время не осуществилось. Он увидел, что я жду, он тоже ждал, и я кивнул, когда кивнул он, одновременно услышав, понимая, что сна не будет, и что должно происходить с этого момента

но конечно, его суждение подтвердилось. И когда он поднял руку, мы уже бежали оттуда, очень быстро. Да, тогда это и было, когда мы бежали от старого, покинутого дома, этот первый взрыв, я был позади него. Мы разделились. Говорил ли он что потом, я так не думаю, если и говорил, то я это забыл, я был усталый, мы оба из нас, не знаю, возможно, может я и не расслышал, я уже говорил, что больше его не видел.

43. «из писем»

Я надеялся, с ней все может быть хорошо. Я не знаю, что сказать, ни тогда, ей. Мы играли бы вместе, ходили на долгие прогулки. У тебя есть друзья? Друзья это хорошо. В будущем это станет прошлым, и я буду дома, с тобой. Тебе из окна видны горы? В горах можно гулять и за целые мили никого не увидишь.

Если кто-то

это я так про себя говорю, о себе, гулял в горах и там везде потоки, вниз с пиков повыше. Эта вода чище, ясная и холодная, здоровая вода, этой воды не касалось ни одно живое существо. Я могу взять тебя туда, если твоя мать тоже дома, где она сейчас, может тогда возвратится домой. У тебя есть письмо от матери? Может бабушка о ней слышала, возможно, слышала и имеет письмо от нее, твоей матери, ты можешь спросить об этом у бабушки. Я скоро вернусь домой.

Здесь не так хорошо, как дома. Здесь все мне чужие, ты и сама бы так думала. Я работаю с занятными людьми, они рассказывают занятные вещи, но иногда они мне не нравятся. Это необходимая работа. Пока мы ее не закончим, я буду здесь, но, возможно, она закончится раньше. Здесь равнина, и если найдется маленький холм, люди говорят о нем, что это гора, тебе было бы смешно их слушать

Не разговаривала ли твоя мать с дедушкой и бабушкой, возможно, она разговаривала, ты можешь спросить у них

Я написал это письмо твоей матери. Я не знаю, где ты. Я слышал о нашей дочери, она благополучна, здорова, друг мне рассказывал, он доверителен. Что-нибудь неладно? Как ты, как у тебя со здоровьем, не случилось ли с тобой чего

Я написал это твоей матери. Как ты? Все ли у тебя хорошо со здоровьем? Я думаю здесь о тебе, о нашей дочери, как там наша дочь, хорошо ли у нее со здоровьем. Ей надо иметь друзей. Здесь не очень приятно, где я сейчас, люди не такие же, они не, как это говорится, я думаю, не доверительные, ну, то есть, я им не доверяю, но ведь как это скажешь, кому человек доверяет во всей этой жизни, доверяем ли мы людям, многим ли, если находится один человек, чтобы доверять, мы ему доверяем, но как много их может быть, я вроде как жалуюсь, да, дурак я дурак, а без тебя

44. «пришедший, я дурак»

Она не нашла места у стены, потому что там было много других, также два малыша, один, который не мог спать. Я вышел кое за чем, потом вернулся, поместив все это в один контейнер, чай и тоже одну сигарету. Место нашлось в середине пола, она сидела там, укрывшись до поясницы. Она была измотана, я был измотан, больше. Так что, теперь уже в темноте, переступаю через тела, не расплескать бы жидкость, отдаю ей контейнер, сажусь теснее к ней, затем ложусь, откидываюсь, дальше, дальше, моя голова на ее пояснице, мы курим сигарету, потом она положила ладонь мне на лоб, прикрыла мне глаза, как ребенку, как я прикрыл бы ребенку, нащупала одеяло, потянула его, накинула на мое тело, и снова ее ладонь у меня на лбу, становится для меня как будто тяжелой, пока я не слышу музыку из дней детства, из религиозных времен, да, в голове у меня хоральная музыка, эти негромкие барабаны, также хлопки ладоней, другие звуки, другие звуки тоже там, и я стал просыпаться, и голос этого человека, чужой голос, он пришел к нашему месту, сидит здесь рядом с моим товарищем и шепчет ей. Был ли он из безопасностей, это возможно, где молчание было ответом, кого там не было, и комната в темноте, и хныканье одного малыша, потом стон, это его легкие, маленького, плохи дела. Мои веки были закрыты, пусть думают, я сплю. Я не открыл их, только прислушивался прислушивался, но ничего не мог разобрать, я не знал его голоса, кто он такой. И теперь заговорила товарищ, да, было ли в ее голосе возбуждение, да, я слышал это, но что, я же лежал рядом с ней и был на другой стороне от этого пришедшего, который говорил так тихо на ее стороне, другой, чем моя. Что говорила она, ни того, что этот другой ей говорил, я не знаю, звуки и никакого смысла, бубнение. Тревога в ее голосе была. Определенно.

Я приоткрыл глаза, только немного, чтобы не мог быть увиденным. Кто еще может здесь быть. Здесь только он, тот один. Но места там было мало, кто бы еще мог войти. А вот снаружи этой зоны я ничего сказать не мог, может и другие, да, возможно ожидают этого одного за пределами.

Он говорил, как будто стараясь ей что-то внушить, как если меня и не было, обращаясь только к ней, так что я для него не существовал. Если он был совсем посторонним мне, то моему товарищу он был не таким. Это я понял, он был знакомым. Только что-то такое в ней, легкость тона при разговоре, непринужденность поведения, я не могу сказать, возможно, движение, как она вытянула ноги, в ней также была уверенность. Да, она этого мужчину знала. Вероятно, интимно, это возможно. Так я беспокоился в эти начальные моменты и не мог отбросить мысль. И все-таки также в моем товарище присутствовала осторожность, зная его, она ему не доверяла, что тут такое, личное безличное, что это было, которое я чувствовал. Между ними наступило молчание, и тут у меня в горле, раздражение, во рту сухо в горле сухо, ну да, мы же раньше выкурили сигарету. Я мог бы пошарить в контейнере, вдруг там остался чай. Хотя, возможно, мо. й товарищ отдала его этому постороннему. Он снова заговорил, зашептал, чтобы не потревожить людей вокруг, также и для подслушивающих, некоторые никогда не спят, присматриваются прислушиваются.