Читать книгу "Дона Флор и два ее мужа - Жоржи Амаду"

Но мысли не подчинялись ей: она старается думать о Марилде, об ее желании стать певицей и о трудностях, подстерегающих ее на этом пути, а видит перед собою бледного Принца, который нашептывает ей слова любви, красивые, как стихи.

Дона Флор знала о славе, которой пользовался ее поклонник среди женщин легкого поведения. Дионизия, ничего не слыхавшая о коммерсанте из Итабуны, думала, что дона Флор читала о Принце в отделе происшествий и рассказала ей о томном юноше по прозвищу Мощи. Благодаря своей бледной красоте, бархатному голосу, грустному взгляду и особенно выдающимся мужским качествам, если верить ценительницам, он пользовался невероятным успехом. Из-за него часто происходили ссоры, разыгрывались настоящие драмы. Однажды две красотки подрались, одну из них отвезли в больницу с ножевой раной, другую посадили в тюрьму.

И вот дона Флор видит во сне, как она замахивается ножом на Дионизию, а та издевательски смеется, смеются и остальные девицы, потешаясь над доной Флор, глупой вдовой. Разве она не знает, что томный красавец — это Принц, повелитель вдов, и что он только забирает у них деньги и драгоценности? Ему не нужна ни жена, ни любовница. А если знает, то зачем пришла сюда предлагать ему свое тело, пылающее в огне страсти? Позор! Где ее вдовье целомудрие?

Дона Флор решила принимать снотворное в надежде, что так ей удастся заснуть. Она обратилась за советом к фармацевту доктору Теодоро Мадурейре, у которого была аптека на углу Кабесы. По мнению доны Амелии — и не только ее, — доктор Теодоро, хоть и был аптекарем, стоил многих врачей: он отлично знал свое дело, его лекарства излечивали от любой болезни.

Бессонница, нервозность? Наверное, переутомление, а вообще ничего серьезного, поставил диагноз аптекарь и посоветовал принимать какие-то пилюли, которые снимают усталость, успокаивают нервную систему и гарантируют крепкий сон. Дона Флор может принимать их безо всяких сомнений, даже если лекарство не поможет, то и вреда от него не будет, оно не содержит наркотиков, как многие дорогостоящие современные средства, вошедшие теперь в моду. «Они очень опасны, сеньора, почти так же, как морфий и кокаин, а может быть, и еще опаснее». Фармацевт, чрезвычайно образованный, внимательный и немного церемонный, на прощание отвесил ей глубокий поклон и попросил обязательно сообщить о результатах.

Увы, сеу Теодоро! Она, правда, проспала всю ночь, проснувшись только, когда испуганная служанка постучала в дверь спальни перед самым началом занятий. Сон был долгий, но такой же неспокойный, как и раньше, такой же изнурительный, даже, пожалуй, мучительнее прежнего, потому что прервать его было невозможно. Промучившись всю ночь, дона Флор проснулась утром совсем разбитая. Пилюли не избавили ее от чувственных видений.

Дона Флор была в смятении. Днем, пока она занималась с ученицами и хлопотала по хозяйству, ночные кошмары отступали, но, едва она выходила в город, ее уши ловили восклицания мужчин, глаза — их жадные взгляды, и мучения начинались опять.

Никто не догадывался об ее ужасном состоянии. Все считали, что жизнь ее протекает спокойно и беззаботно, интересно и даже весело. Прежде ее муж, игрок и распутник, доставлял ей много страданий, теперь, став вдовой, дона Флор ведет себя, как и подобает женщине в ее положении: не помышляет о новом браке и романах. Ее равнодушие к мужчинам восхищало кумушек и соседей. Когда она появлялась на Кабесе, надменная и замкнутая, мужчины в баре спорили между собой:

— Порядочная женщина, красавица, молодая, а на мужчин даже не взглянет…

— Чересчур порядочная. Кто знает, может, вовсе и не от добродетели…

— А отчего же?

— От природы, просто холодная. Есть такие женщины, как мраморные статуи, они и не знают, что такое страсть, и целомудрие их совсем не заслуга. Они холодны, как глыбы льда. Дона Флор, наверное, из таких.

— А кто это знает? Так или иначе, она самая порядочная вдова в городе…

Недоверчивый и высокомерный литератор продолжал настаивать:

— Ледяная глыба, я уверен. Холодна, как мраморная статуя.

Элегантно и скромно одетая, дона Флор тихо шла, обращая на себя внимание своей простой и строгой красотой. Она не глазела по сторонам, сдержанно отвечала на дружеские приветствия резчика по дереву Алфредо, на громкое «добрый день!» испанца Мендеса, на почтительный поклон фармацевта, веселый смех негритянки Виторины, ценой неимоверных усилий давалась ей эта благопристойность, эта выдержка — она была измучена бессонной ночью, которая прошла в тщетной борьбе с бунтующей плотью. Снаружи — спокойствие стоячих вод, внутри — ураган страстей.

8

— Ты была с ним слишком резка… Даже груба… — откровенно сказала дона Норма. — Энаида не зря обиделась.

Солнечным воскресным утром после дня рождения сеу Зе Сампайо подруги окружили дону Флор, которая не скрывала своего раздражения.

— Не выношу дерзостей…

— Он пошутил, а ты рассердилась… — Дона Амелия не видела в поведении доктора Алуизио ничего предосудительного.

— Если и пошутил, то неудачно…

Дона Норма выразила общее мнение:

— Ты уж извини меня, Флор, но ты недотрога. Разве можно сердиться из-за таких пустяков… Раньше ты не была такой… Я не присутствовала при этом, но, даже если он и позволил себе что-то лишнее, не стоило это принимать так близко к сердцу…

А дона Гиза разразилась целой лекцией, объясняющей поведение нотариуса из Пилон-Аркадо:

— Сеу Алуизио — типичный житель сертана, с патриархальным мышлением, он привык обращаться с женщиной, как с собственностью или домашним животным…

— Вот именно… — поймала ее на слове дона Флор. — Домашним животным… Для него женщина — все равно что корова… А он бык…

— Ты неправильно меня поняла, как и сеу Алуизио. Нельзя забывать о среде, в которой он живет: это земледельцы и скотоводы… Он самый настоящий феодал…

— Нахал, вот он кто… Только с вежливыми манерами… Берет руку, чтобы пожать, а сам щекочет…

— Норма права, Флор, ты стала недотрогой. Доктор Алуизио взял твою руку… — вмешалась дона Жаси.

— Чтобы узнать, что тебя ждет… — Дона Мария до Кармо сочла необходимым внести ясность. — И почему это каждый мошенник вызывается читать судьбу по руке?

— Ты тоже находишь, что он наглец?

— Кто, сеу… доктор Алуизио? Не знаю… А он действительно доктор?

Да, кто же он: сеу Алуизио или доктор Алуизио? Дона Мария до Кармо, сама того не желая, поставила на обсуждение важный вопрос. В тех краях, где практиковал этот адвокат без диплома, известный как один из самых красноречивых судебных ораторов, он, конечно, считался доктором. В столице же, поскольку у него не было диплома об окончании университета, он не имел права на это звание. Чтобы не поссорить сертан с городом, к нему стали обращаться и так и эдак, к удовольствию и строгих формалистов и снисходительных либералов.