Читать книгу ""Халтура" - Джим Батчер"

— Вон! — крикнул я. — Вон он!

Майкл затормозил у обочины, я выскочил наружу прежде, чем фургон успел остановиться, и припустил за отцом Дугласом. Он был в хорошей форме и бежал длинными, размеренными шагами. В обычной ситуации я бы легко его догнал. Я бегаю три-четыре дня в неделю, тренируюсь как раз для таких преследований. Разумеется, когда у меня нет сотрясения мозга и вывихнутого плеча и я полон сил. Мы выбрались на пляж, Дуглас по-прежнему держался впереди, а мои силы таяли с каждой секундой.

Поэтому я схитрил.

Засунул руку в карман, достал тяжелый передатчик и со всей силы кинул его в Дугласа. Черное пластмассовое устройство ударило священника по затылку и разбилось, тяжелые батарейки полетели во все стороны.

Отец Дуглас споткнулся и, не в состоянии удержать равновесие на такой скорости, рухнул на песок. Накинувшись на него, я схватил сумку с Мечами, но он привычным боевым движением взмахнул ногой и словно подрубил меня. В результате я тоже упал.

Отец Дуглас вцепился в сумку, однако я не уступал. Мы боролись и брыкались. В итоге сумка, не выдержав, порвалась, и Мечи выпали на песок.

Он схватил рукоять «Фиделаккиуса», катаны, на вид напоминавшей простую тяжелую трость — пока не обнажишь лезвие. Я схватил «Амораккиус», с ножнами и всем прочим, и едва успел подставить зачехленный двуручный Меч, чтобы отразить стремительный замах отца Дугласа.

Он поднялся на колени, снова замахнулся — и я из последних сил удержал Меч защищаясь. Удар за ударом обрушивались на меня, и не было времени призвать силу, не было даже возможности встать на колени…

До тех пор, пока огромный рабочий ботинок не врезался в грудь отцу Дугласу и не отшвырнул его.

Надо мной возвышался Майкл с алюминиевой бейсбольной битой в правой руке. Он протянул левую руку, и я вложил в нее «Амораккиус». Майкл схватил его за середину лезвия, словно огромное распятие, и, держа биту наготове, захромал к отцу Дугласу. Священник уставился на Майкла.

— Не подходите, — сказал он. — Я не хочу вам навредить.

— А кто сказал, что у тебя получится? — прогремел Майкл. — Положи Меч, и я позволю тебе уйти.

Дуглас смотрел на него своими холодными серыми глазами.

— Я не могу это сделать.

— Тогда я возьму над тобой верх и все равно заберу Меч. Все кончено, Роарк. Просто ты этого еще не понял.

Отец Дуглас не стал тратить время на разговоры и пошел на Майкла, размахивая катаной.

Вращая битой, Майкл отбил (в прямом смысле) атаку словно кошка, шлепающая лапой мотыльков.

— Медленно, — заметил он. — Слишком медленно, чтобы достать полуслепого калеку. Ты понятия не имеешь, что это значит — носить Меч.

Зарычав, Дуглас вновь атаковал. Майкл с легкостью отбил и эту атаку, после чего хлопнул Дугласа по щеке рукоятью зачехленного меча.

— Это значит самопожертвование, — сообщил он покачнувшемуся противнику. — Это значит забыть о себе и своих желаниях. Это значит довериться всемогущему Господу. — Майкл нанес пару ударов, которые Дуглас парировал — с трудом, — однако третий, прямой удар концом бейсбольной биты, пришелся в солнечное сплетение. Дуглас упал на одно колено.

— Ты забыл свой долг, — выдохнул он. — В мире с каждым днем становится все темнее. Люди взывают о помощи — а ты отдал эти Мечи лживому колдуну!

— Надменное дитя! — прорычал Майкл. — Сам Господь явил Свою волю. Если ты веришь, то должен подчиниться ей.

— Тебя обманули, — возразил Дуглас. — Как может Господь не обращать внимания на Своих людей, когда они столь нуждаются в Его защите?

— Этого нам знать не дано! — крикнул Майкл. — Дурак, неужели ты не понял? Мы — лишь люди. Мы видим лишь кусочек картины. Только Господу ведомо все, что должно быть. Ты осмеливаешься утверждать, что знаешь, как следует применить Мечи, лучше, чем Господь?

Дуглас уставился на Майкла:

— Ты настолько глуп, что думаешь, будто Он захотел, чтобы ты отступился от своей веры и навязал миру свою волю? Ты думаешь, Он хочет, чтобы ты убивал достойных людей и похищал невинных детей?

Бита выбила «Фиделаккиус» из рук Дугласа, после чего Майкл нанес еще два сокрушительных удара — один в плечо, другой в колено. Дуглас осел на песок.

— Посмотри на себя, — безжалостно сказал Майкл. — Посмотри, что ты совершил во имя Господа. Посмотри на синяки на руках моей дочери, на кровь на лице моего друга, а потом скажи мне, кого из нас обманули.

Просвистела бита, и Дуглас без чувств распростерся на берегу.

Секунду Майкл стоял над ним с занесенным оружием, дрожа всем телом.

— Майкл, — негромко позвал я.

— Он причинил боль моей малышке, Гарри. — Голос Майкла прерывался от едва сдерживаемой ярости.

— Больше он ей ничего не сделает, — ответил я.

— Он причинил боль моей малышке.

— Майкл, — мягко произнес я, — ты не можешь. Если так должно быть, это сделаю я. Но не ты, друг.

На секунду его взгляд сместился ко мне.

— Полегче, полегче, — сказал я. — Здесь мы закончили. Закончили.

Он долго молча смотрел на Дугласа. Потом опустил биту, очень медленно, и склонил голову. Постоял так с минуту, тяжело дыша, затем выронил биту и, поморщившись, осел на песок.

Я подошел, взял «Фиделаккиус» и убрал в ножны.

— Спасибо, — тихо сказал Майкл, протягивая мне «Амораккиус» рукоятью вперед.

— Ты уверен? — спросил я.

Устало улыбнувшись, он кивнул:

— Да.

Я взял Меч и посмотрел на Дугласа.

— Что будем делать с ним?

Майкл окинул его долгим взглядом. Где-то вдалеке выли сирены полиции, прибывшей на место взрыва.

— Заберем с собой, — наконец ответил он. — Церковь с ним разберется.

Я сидел на балконе часовни в церкви Святой Марии, глядя вниз и размышляя. Майкл и Фортхилл занимались отцом Дугласом, которому в ближайшее время не придется ходить самостоятельно. Его уложили в постель. Грустно было смотреть, как Майкл, явно испытывая сильную боль, ковыляет по комнате, заботясь о Дугласе. Лично я бросил бы мерзавца в каком-нибудь переулке и забыл о нем.

Возможно, это одна из причин, по которым мне никогда не стать рыцарем Меча.

Кроме того, я прихватил из комнаты Фортхилла фляжку скотча, чтобы не было так скучно, — вот вам еще две причины.

— В самом конце, — произнес я, ни к кому не обращаясь, — эти двое начали говорить на другом языке. То есть я понимал все слова и кипевшие за ними страсти, но не мог связать их в единое целое. Круто, да?

Глотнул виски.

— Если подумать, я много чего не понимаю в сложившейся ситуации.