Читать книгу "Человек с чужим прошлым - Василий Веденеев"

Эсэсовец попытался повернуть голову и, стиснув зубы, застонал от мучительной боли, но успел увидеть чьи-то ноги в начищенных сапогах, неестественно вывернутые на залитом кровью ковре.

Недавно произошедшие события восстанавливались в памяти, как под действием проявителя появляются на фотобумаге контуры снимка, — сначала довольно туманно, потом ясней и ясней, вплоть до мельчайших деталей. Сейчас главное — не довести себя до темного провала беспамятства.

С трудом приподняв руку, он ощупал голову, потом поднес ладонь ближе к глазам — она была в крови. Бог мой, неужели он умрет? Нет, не должен — руки шевелятся, ведь смог же он ощупать свою голову. Значит, ощущение, что волосы все слиплись, не обманчиво — просто они пропитались кровью. Он ранен? Да, стрелял Тараканов из-за двери. Шмидт держал его под прицелом, но проклятый шпион успел выстрелить первым. Надо же было забыть, как ловко тот сшиб все бутылки в тире, стреляя сразу из двух пистолетов!

Слушаются ли его ноги? Конрад согнул одну и, упираясь ей в пол, помог себе сесть. Тут же протянул руку за оружием: вдруг Тараканов еще здесь, рядом? Он не пощадит.

Однако, кроме него и убитого Шмидта, валявшегося на ковре, никого больше не было. Но почему никто не прибежал на выстрелы? Или толстые стены замка сыграли с ними злую шутку — охрана не услышала?

Дверца сейфа полуоткрыта — Тараканов лазил в него? Что он мог там искать, пленки, отснятые Дымшей? Зачем, когда он проник к настоящей картотеке? Правда, об этом знают всего трое, а теперь двое — Шмидт убит. Значит, враг — Тараканов враг, в этом нет никаких сомнений, — не хочет, чтобы абвер догадался о том, что тайна настоящей картотеки стала известна противнику. Над этим стоило поразмыслить! Но Бог мой, какая же боль в голове.

Держась за край стола и упираясь в пол ногами, Бютцов с трудом поднялся. Постоял, привыкая к головокружению и дрожи в коленях, и криво усмехнулся — хорошенький, наверное, у него вид: весь в крови, но с оружием в руках, как и подобает бесстрашному рыцарю СС!

Он поднял телефонную трубку, но привычного гудка в наушнике не было. Проследив за проводом взглядом, он увидел, что тот оборван.

Пошатываясь, гауптштурмфюрер добрел до окна, оперся руками на широкий подоконник и посмотрел во двор.

Солдат охраны поднимал полосатый шлагбаум — из ворот выезжала машина, принадлежавшая убитому Шмидту. Тараканов! Только он мог ей воспользоваться.

Конрад поднял руку с зажатым в ней парабеллумом, намереваясь разбить оконное стекло и закричать, но понял, что его могут не услышать, не разобрать, что именно он хочет крикнуть. Лучше выстрелить!

Однако он опоздал: машина уже выехала за ворота. Обернувшись, Бютцов увидел свое отражение в висевшем на стене зеркале — слипшиеся волосы, потеки крови на щеке, бледное лицо с прыгающими губами. Почему он не выстрелил? Почему? Но может быть, так лучше, может быть, еще не все потеряно, если о том, что произошло, знают теперь только двое — он и Тараканов?!

Куда тот может теперь направиться — туда, где он так неожиданно исчез? Нельзя ему дать уйти!

Эсэсовец подошел к шкафу, в котором стояли винтовки. Провел рукой по стеклу, потом грохнул по нему рукоятью пистолета. Со звоном посыпались осколки. Вытащив одну из винтовок, он торопливо вынул засунутый в ствол шомпол, отыскал на полочке оптический прицел. Где патроны, где?!

Патроны нашлись в нижнем отделении шкафа. Не глядя сунув в карман нераспечатанную пачку, Конрад пошел к двери. Какое счастье, что Тараканов промахнулся — выпущенная им пуля только скользнула по черепу, разорвала кожу и слегка контузила гауптштурмфюрера. Кровь? Она его, видно, и спасла. Увидев его в крови, Тараканов не стал стрелять еще раз, посчитав мертвым. Ну, это еще поглядим, кто сегодня доживет до вечера, тем более — ключ торчит внутри двери кабинета.

Фон Бютцов торопился, насколько позволяло его состояние. Он знал, что должен сделать.

Теперь вступал в силу его собственный план действий!

* * *

Держа руль одной рукой, Владимир Иванович вытер выступивший на лбу пот — удалось, удалось вырваться из этой чертовой западни с толстенными каменными стенами, кишащей солдатней! Будет ли теперь легче? Кто знает — все можно оценить, только вернувшись домой. Сейчас надо торопиться на место встречи с Ксенией. Наверное, она уже приехала на перекресток и ждет, волнуется, строит догадки — почему его до сих пор нет?

Непроизвольно он сильнее нажал ногой на педаль газа. Опель рванулся вперед.

Отдать ей кассеты, отогнать машину, добраться до запасной явки и ждать, пока тебя переправят обратно. И тогда долой надоевшую личину человека с чужим прошлым — эмигранта Владимира Тараканова. Можно снова стать самим собой — капитаном Красной армии Антоном Волковым. Приехать в Москву, прийти домой в свою большую и шумную квартиру, где живут вместе несколько поколений Волковых; поставить чемодан в прихожей, под висящим на стене велосипедом младшего брата, сесть вместе со всеми за стол, держать в ладонях мамины усталые руки; смотреть, как колдует над кастрюлей с супом аккуратно причесанная седая тетя Даша — мамина сестра; улечься на свой диван, и пусть ползают по тебе племянники-погодки Сережка и Павлушка, захлебывающиеся смехом от того, что ненароком, от неизбывного ребячьего счастья, которое бывает только в два-три года, нечаянно напрудили в штанишки.

Он улыбнулся, поправил зеркало заднего вида, внимательно посмотрев на дорогу сзади. Никого.

Вот и город. Улицы набежали стремительно, сразу сжав дорогу фасадами домов; замелькали мимо вывески, редкие прохожие, разбитые кварталы.

Подъезжая к условленному месту встречи на перекрестке, он сбросил скорость, напряженно вглядываясь через лобовое стекло: где Ксения? Она должна быть здесь. Но девушки не видно. Проехать мимо, а потом, повернуть и снова вывернуть на перекресток: нельзя же остановиться и спросить — не видел ли кто-нибудь интересную девицу на велосипеде?

Вон, у стены с наклеенными объявлениями, кажется, стоит девушка с велосипедом. Ксения? Такое же платье, ее привычка чуть склонять на бок голову, когда читает. Она?

Уже почти поравнявшись с девушкой, он понял, что ошибся — Ксения никогда не носила серег, а у этой в ушах были серьги, причем довольно большие, с подвесками. И почему здесь вдруг оказалось так много мужчин — трое усиленно делали вид, что читают на стене объявления, один чистил обувь у мальчишки, другой стоял у киоска продавца газет да еще двое появились из-за угла.

«Засада!» — обожгла внезапная догадка. Что же случилось с Ксенией? Хорошо, если она еще не успела приехать… А «Гунн»?

Нет, тот точен, как швейцарские часы — должен быть уже на запасной явке. Но к нему нельзя, ни в коем случае. Нельзя теперь и на ту явку, куда он должен был прийти после передачи материалов Ксении. Неизвестно, что случилось и почему здесь его ждут. Надо выбираться самому!

Они, наверное, подождут, пока он выйдет из машины и подойдет к лже-Ксении, стоящей к нему спиной. А по условиям встречи девушка должна его ждать у края тротуара. Нет, газу и вперед! Потом станем выяснять, что случилось.