Читать книгу "Черная Орхидея - Джеймс Эллрой"

Есть!

Я слышал, как Элизабет Шорт называли Бетти, Бет и даже Бетси, но только Чарльз Майкл Айсслер, сутенер, упоминал о ней как о Лиз. Тогда, на складе, он отрицал, что знаком с ней. Мне лично он не казался убийцей, хотя я все же воспринимал его как довольно подозрительного типа. На том складе гораздо более похожими на убийц выглядели Деркин и другой бедолага; я снова стал вспоминать те события, теперь уже более детально.

Из всех психов, которые там были, Фрици избил именно Айсслера, проигнорировав всех остальных.

Он особо упирал на второстепенные детали, когда требовал от него: «Говори все, что знаешь о последних днях Орхидеи, говори все, что знаешь, рассказывай все, что тебе говорили твои девки».

Айсслер на это отвечал: «Я знаю, чем ты занимался в полиции нравов».

Я помню, как до этого у Фрици дрожали руки, как он орал на Лорну Мартилкову: «Вы с Орхидеей блядовали на пару, так, сучка? Говори, где ты была в последние дни ее жизни!» И наконец, последний штрих. Фрици и Джонни Фогель шепчутся в машине по дороге в Долину. «Я доказал, что я не педик. Педики не смогли бы сделать то, что сделал я». — «Тише, черт тебя дери!»

Я выбежал в коридор, бросил монетку в таксофон и набрал номер Раса Милларда.

— Отдел по раскрытию убийств, лейтенант Миллард.

— Расс, это Баки.

— Что-то стряслось, герой? У тебя голос дрожит.

— Расс, кажется, я что-то раскопал. Пока не могу сказать что. Мне нужно, чтоб ты выполнил две мои просьбы.

— Это по поводу Элизабет?

— Да, черт возьми, Рас.

— Тихо, тихо, давай рассказывай.

— Я хочу, чтобы ты достал досье на Айсслера. Оно хранится в Отделе нравов. Его три раза задерживали за сутенерство, поэтому на него наверняка завели там досье.

— А вторая просьба?

У меня пересохло в горле.

— Я хочу, чтобы ты выяснил, где с 10 по 15 января были Фриц и Джонни Фогель.

— Ты хочешь сказать...

— Я хочу сказать, что все может быть. Повторяю, все может быть.

На том конце последовала долгая пауза, после чего раздалось:

— Ты сейчас где?

— В «Эль Нидо».

— Оставайся там. Через полчаса я перезвоню.

Повесив трубку, я стал ждать, предвкушая сладкую месть и последующую славу. Через семнадцать минут раздался телефонный звонок. Я схватил трубку.

— Да, Рас.

— Досье отсутствует. Собственноручно проверил все папки на "И". Кстати, они как-то неровно там лежали. Думаю, что досье стащили недавно. По поводу твоей второй просьбы. Фрици в те дни дежурил в Отделе (ФБР), работал над старыми делами, а Джонни был в отпуске, где я не знаю. Теперь, может, объяснишь, в чем дело?

У меня появилась идея.

— Не сейчас. Вечером жди меня здесь. Поздно вечером. Если придешь раньше меня, дождись.

— Баки...

— Потом, падре.

* * *

В тот день я сказался больным, а ночью совершил два тяжких преступления.

Моя первая жертва работала в ночную смену. Прикинувшись клерком из городской администрации, я позвонил в отдел персонала и попросил, чтобы мне сообщили ее адрес и телефон. Служащий на другом конце провода дал мне всю необходимую информацию. Вечером я припарковался на нужной улице и стал наблюдать за зданием, которое Джонни Фогель называл своим домом.

Это было четырехквартирное здание, оранжево-розового цвета, расположенное на границе Лос-Анджелеса и Калвер-сити, стоявшее в окружении аналогичных светло-зеленых и рыжевато-коричневых домов. Увидев на углу улицы таксофон и решив перестраховаться, убедившись, что ублюдка действительно нет дома, я набрал его номер. Когда после двадцати гудков никто не поднял трубку, я спокойно подошел к дому, нашел дверь с почтовым ящиком, на котором было написано «Фогель» и, открыв ее шпилькой для волос, зашел внутрь.

Оказавшись в квартире, я задержал дыхание, ожидая, что на меня сейчас вот-вот кинется какой-нибудь пес-убийца. Посмотрев на подсвеченный циферблат своих часов, я решил, что задержусь здесь на десять минут, и глазами стал искать настенный выключатель. Заметив напольную лампу, я подошел и включил ее, осветив довольно уютную гостиную, в которой стояла дешевая софа, несколько стульев одинакового с ней цвета, ненастоящий камин, а также журнальный столик, покрытый настоящим японским флагом. На стенах висели соблазнительные фотки голливудских красоток. Возле софы стоял телефон, рядом с которым лежала адресная книга; половину из отведенного себе времени я провел за ее изучением.

Я проверил каждую страницу книги. Упоминаний о Бетти Шорт или Чарльзе Айсслере там не было, равно как не было и имен из досье «Эль Нидо» или из «маленькой черной книжки» Бетти. Так прошло пять минут, через пять мне нужно было уходить.

К гостиной примыкали кухня, небольшая столовая и спальня. Выключив лампу, я пробрался в темноте к полуоткрытой двери спальни и, пошарив рукой по стене, нащупал выключатель и включил свет.

Он осветил незаправленную кровать, стены, увешанные японскими флагами и большой обшарпанный комод с выдвижными ящичками. Открыв нижний из них, я увидел три немецких люгера, запасные обоймы и целую россыпь холостых патронов — и посмеялся над вкусом Джонни, приверженца гитлеровцев. Затем я открыл средний ящик, и тут на меня напала дрожь.

Ремни из черной кожи, цепи, хлысты, утыканные шипами собачьи ошейники, тихуанские презервативы, которые удлиняли член на целых шесть дюймов. Непристойные книжки с картинками, на которых обнаженные женщины хлестали других женщин, сосущих огромные члены мужчин, затянутых кожаными ремнями. Фотографии, на которых крупным планом были изображены следы от иголок, потрескавшийся лак на ногтях и безумные, остекленевшие глаза. Никакой Бетти Шорт, Лорны Мартилковой, никаких египетских декораций «Рабынь из ада» или упоминаний о Дюке Веллингтоне, но, однако, одна зацепка — хлысты, как подтверждение тем «небольшим ссадинам», о которых говорил патологоанатом, — и уже одного этого хватало для того, чтобы рассматривать Джонни Фогеля как основного подозреваемого в деле Орхидеи.

Я задвинул ящик, выключил свет и тихонько прошел в гостиную, где включил лампу и достал его блокнот с адресами. Телефонный номер «папы и мамы» был 9401. Решив, что если не дозвонюсь, то совершу свое второе незаконное вторжение за день. Объект вторжения находился всего в десяти минутах езды.

Я набрал номер; телефон Фрици Фогеля звонил двадцать пять раз. Я выключил свет и дал деру.

Небольшой, с деревянным фасадом домик Фогеля-старшего был погружен во тьму, когда я подъехал и поставил машину напротив. Сидя за рулем, я вспоминал расположение комнат в доме, которое я знал еще по своему первому визиту туда. Две спальни в конце длинного коридора, кухня, крыльцо внутреннего дворика и запертая дверь в коридоре напротив ванны. Если у Фрици был свой рабочий кабинет, он, должно быть, располагался именно за этой дверью. Я подъехал к дому сзади. Сетчатая дверь черного входа была открыта; пройдя мимо стоявшей на веранде стиральной машины, я подошел к последнему барьеру — массивной деревянной двери. Но, ощупав ее, увидел, что она была закрыта на простой крючок. Подергав за ручку, я обнаружил, что открыть дверь будет не так сложно; если смогу поддеть и поднять крючок, то окажусь внутри.