Читать книгу "Время собирать груши - Михаил Яковлевич Грушевский"

жить без путешествий, это не лекарства, не продукты питания, но это такая радость. По несколько раз в год я ее куда-то отправлял.

А в своей профессии я сейчас себя абсолютно нормально ощущаю. Терпеть не могу невостребованность, а это тоже неотъемлемый атрибут жизни артиста. Когда кажется, что все про тебя забыли и ты никому не нужен. Я обожаю востребованность, когда я загружен, и люблю, когда нечего делать. Но лениться я не умею. Ну, как лениться? В кавычках «бездельничать». Я всегда придумываю занятие, все равно что-то полезное произвожу, но при этом очень даже могу бездельничать. У меня сейчас в жизни бывают моменты, когда я недели две вообще не работаю. И очень спокойно это переношу. Нет-нет, если дольше, если больше месяца – начинает подзуживать. Ну, чего, все про меня забыли? Хотя уже даже и от этого я избавляюсь. Это же все конъюнктура: в один месяц ты всем нужен, а в следующий, наоборот, гуляй, Вася, вообще никому не интересен. И что теперь, с ума сходить? Это же от меня не зависит. Единственное, что взять и пойти на голую вечеринку в одном носке, тогда, конечно, можно сразу вернуться в поле общего внимания. Но поскольку я на такое, скорее всего, не способен, то просто терпеливо отношусь к происходящему.

С возрастом я стал мудрее. Вспоминаю поступки в тридцать и сорок лет и понимаю, насколько был глуп и бестолков, много ерунды намолотил.

Категоричность, резкость суждений, какая-то глупейшая стремительность в принятии решений – это все было свойственно мне в мои 30 лет. И сейчас, по прошествии 30 лет, я думаю, а как бы пошла моя жизнь, если бы я нынешний на ту ситуацию отреагировал? Наверное, это был 1994 год, может быть, 1995-й, не суть важно. Важно то, что это был звонок на домашний телефон (мобильных тогда еще не было), и мне позвонила Кира Прошутинская, знаменитая создательница авторского телевидения, которое они создали вместе с Анатолием Малкиным, ее мужем, режиссером и продюсером. Кстати, именно тогда мы с Дибровым познакомились, и с Иваном Кононовым, и со многими-многими-многими другими – из авторского телевидения вышли многие звезды. Так вот, позвонила мне Кира Прошутинская поздним вечером и сказала, что хотела бы предложить мне стать соведущим программы «Старая квартира». Была такая программа, достаточно популярная, там было несколько соведущих. И она мне сказала:

– Это твой формат. Ты делаешь пародии, мы вспоминаем какие-то эпохи, какие-то давнишние десятилетия, и ты поможешь это воссоздавать за счет своих пародийных талантов.

Расписала мне, почему она именно меня хотела бы видеть. А мой ответ юного дебила был такой:

– Кирочка, спасибо, очень тронут, очень приятно, я тебя тоже очень люблю, но я – артист эстрады, и мое место на сцене, а телевидение – это совершенно другая работа.

Вот такое самомнение, самовнушение. То есть я был абсолютно убежден, что телевизионный ведущий – это совершено другой человек, что не надо даже и пробовать. А она мне говорила:

– Я тебя всему научу.

– Но я никогда не вел никаких программ.

– Я тебя научу, мы все тебе расскажем.

– Нет.

– Подумай, не отвечай сегодня. Давай, хочешь, неделю подумай.

– Нет, я и через неделю отвечу точно так же.

Вот молодой был дебил. Я отказался. И был уверен в своей правоте. По прошествии многих-многих лет, когда я уже имел небольшой опыт телевидения, я понял, что это был очень интересный шанс попробовать себя в какой-то дополнительной ипостаси. К тому же Кира Прошутинская – человек, который о телевидении знает все. И надо для завершения этой истории сказать, что по прошествии уже очень многих лет я на какой-то церемонии встретился с ней и сказал, что перед ней идиот, который… Она лишь вздохнула:

– Я рада, Мишенька, что до тебя это дошло.

Грустно так сказала. И вот это и есть ошибки молодости. Я был абсолютно уверен в своей правоте, и я еще гордился своей категоричностью. Просто дебил, что взять с того 30-летнего дебила…

Сейчас я научился критически себя оценивать. Считаю, каждый должен занимать свою нишу. Моя аудитория – люди от 35–40, не моложе. И нет резона пытаться объять необъятное. Однако в душе сохранились азарт и некое мальчишество.

Появилось, правда, ощущение, что мои работодатели уже намного младше меня, и это какой-то другой мир, с которым сложновато контактировать. Такое ощущение есть на телевидении, потому что приезжаешь, а там девчонки-редакторы, девчонки-администраторы, и они: «А как ваша фамилия?» Надо быть к этому готовым. С этим надо жить. Сейчас такой разброс, что молодые люди в лучшем случае говорят, что их родители, а то иногда уже бабушки и дедушки, «вас очень любят». Все нормально. Привет бабушке. А давайте – видео? Давайте. Можно с вами сфотографировать? Можно. Зато сейчас не надо на этих огрызках гнусных расписываться. Это раньше люди начинали судорожно извлекать какие-то там салфетки. «А у меня нет ручки. А у вас есть ручка?» Ты еще должен найти ручку. Сейчас никто не просит расписаться. Бац-бац, физиономией поработал – и свободен на весь день. Одно удовольствие! Нет, я спокойно отношусь к тому, что где-то меня не признали, не заметили. Если взрослый человек – это какой-то у него пробел в образовании. Но и то с этим можно жить. Как сейчас путают публичных людей, как нас всех путают… Сейчас такой ветер в голове у людей, такая пурга. А молодые просто понятия не имеют. Для них что Райкин, что Жванецкий, что какой-нибудь писатель – никого и ничего не знают. Но зато они знают, что такое криптовалюта, а вот я этого уже никогда не пойму.

Я сейчас член Совета директоров Российского авторского общества. Получаю зарплату, помогаю, и в определенных вопросах я ценный человек. Просто это так произошло. Я по кругу помогал всем – друзьям, знакомым, малознакомым, и в какой-то момент это сработало. Я помогал бескорыстно, а тут, оказывается, это может быть работой, которая не требует постоянного присутствия. Я не должен каждое утро приезжать и по часам отрабатывать рабочий день. Очень комфортное для меня состояние.

Мне интересно было бы, например, озвучивать аудиокниги. Но мне никогда не предлагали. Зато доводилось на больших городских праздниках, на стадионах, на огромных площадях читать какой-то безумный текст, который режиссер или сценарист прописывал, что-то там про историческую ретроспективу, про день города… Надо было с листа какой-то незнакомый текст читать, и у меня очень хорошо это получалось. Это же нарабатывается с годами. Ты уже смысловые акценты чувствуешь,