Читать книгу "Архитектурная история Венеции - Дебора Ховард"

с ее обширным фасадом на набережную и повторяющимися вертикальными акцентами была не совсем чужда венецианской архитектурной традиции. Оно даже напоминало средневековые зернохранилища, разрушенные во времена наполеоновского владычества, хотя стиль фабричного здания имел ярко выраженный североевропейский характер. После Первой мировой войны капиталовложения были перенаправлены в новую промышленную зону Порто-Маргера на материке. Как и хлопчатобумажная фабрика в Санта-Марте, Мулино Стаки стал внушительным символом последней, но смелой попытки возродить промышленность в пределах Венеции.

По всей Европе индустриализация придавала новое значение среднему классу. Так и в Венеции более предприимчивые члены буржуазии – промышленники и торговцы – формировали новую коллективную идентичность как наиболее процветающая социальная группа. Аристократия всё еще пользовалась уважением, но в целом уже не была могущественной, ее сдерживало глубоко укоренившееся предубеждение против участия в производстве или торговле. Тем временем многие представители рабочего класса страдали от ужасной нищеты и жили в трущобах.

Самым значительным архитектурным проявлением подъема буржуазии стало развитие венецианского Лидо, как пригорода Венеции для среднего класса, так и одного из самых фешенебельных курортов Европы. Когда Гёте посетил Лидо в 1786 г., на длинном песчаном острове жили лишь несколько рыбаков и монахи-бенедиктинцы из Сан-Николо-ди-Лидо. Надвигающиеся песчаные дюны грозили похоронить еврейское и протестантское кладбища, размещенные здесь потому, что им не разрешалось находиться на «освященной католической земле». На одиноком, продуваемом ветрами пляже мелкий бледно-желтый песок был усеян экзотическими ракушками и морскими водорослями.

Первое купальное заведение на Лидо открылось в 1857 г., спустя целый век после того, как морское купание впервые стало популярным в более холодных водах южной Англии. В комплексном плане 1886–1891 гг. по возрождению и сохранению Венеции значительная сумма денег была выделена на устройство улиц на острове. К тому времени, когда Томас Манн опубликовал свою повесть «Смерть в Венеции» в 1912 г., Лидо стал одним из буржуазных курортов Европы. Впечатления Ашенбаха от берега сильно отличались от впечатлений Гёте столетием ранее:

Вид пляжа, зрелище беспечно наслаждающейся культуры у порога элементарной стихии, радовал и восхищал его, как никогда еще до сих пор. Серая и плоская поверхность моря кишмя кишела уже играющими детьми, пловцами и пестрыми фигурами, которые скрестив руки под головой возлежали на песчаных отмелях. Многие весело катались неподалеку от берега в маленьких красных и синих лодочках. Перед длинной вытянутой линией купальных будок было много народу, – тут гуляли, лежали на песке, весело разговаривали, – изящная утренняя элегантность перемешивалась здесь с наготой, которая смело наслаждалась вольностями курорта.

Если у новой буржуазии возникла своя образная идентичность, то единый архитектурный стиль, выражающий ее, не сложился. Архитектура того периода всё еще искала новый язык. Неоклассицизм, некогда столь радикальное и захватывающее художественное направление, стал стилем истеблишмента, а затем постепенно угас. Архитекторы XIX в., такие как Медуна, Кадорин и Фуин, экспериментировали с неоготическими и неоломбардскими идиомами, пытаясь найти средства выражения, которые вписались бы в богатое архитектурное наследие Венеции. В то же время начал проявляться отчетливо романтический подход к архитектуре. Например, в гостинице «Excelsior», самом большом и роскошном из новых отелей на Лидо, построенном в 1898–1908 гг., венецианский архитектор Джованни Сарди выбрал якобы неовизантийский стиль. Однако он сознательно избегал симметрии и четкости настоящей венето-византийской архитектуры. Длинный фасад на набережной, с его куполами, башенками и мавританскими арками, имеет живописный, восточный колорит, больше похожий на Брайтонский павильон Нэша, чем на любой византийский памятник города.

«Каза-дей-Тре-Очи», арх. Марио де Мария, начат в 1910 г.

Вероятно, самым успешным из неоготических зданий того периода был поразительный «Каза-дей-Тре-Очи» на острове Джудекка рядом с церковью Зителле. Этот дом был спроектирован для собственного использования художником из Болоньи Марио де Мария и построен между 1910 и 1913 гг. План – типично венецианский, с длинным центральным залом, открывающимся в маленькие комнаты по обе стороны. Но готические формы здесь использованы не производно, а совершенно оригинально. Три огромных окна, выходящие на север, смотрят через акваторию на Салюте и площадь Сан-Марко и пропускают бессолнечный свет, столь важный для художников. Эти окна лишь внешне похожи на готические, поскольку их стороны не прямые, а продолжают изгибы остроконечных арок, создавая необычайно широкие проемы. Кованые балконы перед окнами бельэтажа нестандартно опираются на элегантные карнизы огромных размеров. Узор «пеленки» в кирпичной кладке, заимствованный из Палаццо Дукале, является единственным сохранившимся в Венеции примером использования этой формы декора в частном доме.

Самым оригинальным стилем в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, был стиль либерти, итальянский вариант модерна, который, что любопытно, получил свое название от знаменитого лондонского магазина. Это направление сочетало упрощенные, почти абстрактные архитектурные формы с изящным, плавным языком декора и бледными, нежными цветами. Самым талантливым выразителем стиля либерти в Венеции был Гвидо Суллам, чья вилла Монплезир на Лидо, построенная в 1904–1905 гг., была расписана цветами и волнистыми стеблями листьев и первоначально увенчана крышей алтана с витыми коваными изделиями. Эта вилла позже пришла в упадок, но способности Суллама по-прежнему видны во дворце, возведенном в конце акватории Орсеоло, за площадью Сан-Марко, в 1908–1910 гг. Теперь, когда расписной декор в стиле модерн утрачен, простота форм стала более очевидной. Безосновный ионический ордер окон бельэтажа, с его преувеличенно тонкими колоннами и выступающими волютами, показывает пристрастие модерна к стройным, изогнутым формам. Это единственная ссылка в фасаде на более ранние декоративные традиции. Остальные детали сведены к основным геометрическим формам, которые можно увидеть, например, в простых каменных перилах балконов. Суллам был творческим, перспективным архитектором, и ему также удалось адаптировать свой проект к масштабу и характеру старых зданий вокруг. Проблема интегрирования абстрактных форм современной архитектуры в высоко детализированную текстуру городской ткани Венеции, является проблемой, которая с тех пор проверяет мастерство архитекторов.

Подъем режима Муссолини: Первая мировая война – Вторая мировая война

В два десятилетия между мировыми войнами произошли дальнейшие радикальные социальные и экономические изменения, которые должны были установить роль города в современном мире. Постепенный отказ от крупной промышленности в Венеции и Мурано сопровождался развитием Маргеры на материке как крупного промышленного центра, специализирующегося на переработке нефти и производстве химикатов. Новая промышленная зона была создана еще в 1903 г., но современные портовые сооружения появились лишь в 1917 г. В 1920 г. было начато строительство нового жилого района для рабочих Маргеры. Без нового крупного источника дохода, созданного индустриализацией лагуны, Венеция, вероятно, превратилась бы в город-призрак, не способный содержать даже малую часть нынешнего населения. Однако, помимо процветания (прежде всего, промышленников), это развитие привело к серьезным проблемам загрязнения воздуха и воды, а необходимость пропускать гигантские нефтяные танкеры помешала планам по созданию схем защиты от