Читать книгу "ЭлектроРод - Валентин Cactus"

напротив чёрного хода складского помещения в промышленной зоне Красноярска. Пара наших колесных танков перекрыла главный вход. Помимо гвардейцев, мы взяли с собой в рейд десять разумных автоматонов, включая долговязого Джо. Так, на всякий случай. На их присутствии настоял Всеволод.

Я пристроился на броне, рассматривая Красноярск. Отсюда открывался прекрасный вид, и мне было спокойно созерцать его, думая о своём. Автоматоны пока в бой не пустили. Была надежда, что эти чертовы рэкетиры поднимут ручки, и позволят препроводить себя в руки местных блюстителей порядка.

— Как думаешь, Долговязый Джо, разум — это прерогатива лишь этой планеты, или где-то ещё возможна разумная жизнь? — задал я философский вопрос своему автоматону. Не сказать, что мне было интересно его мнение, просто мне показалось забавным задать автоматону такой вопрос.

— Во вселенной, в Ланиакеи, в Млечном пути или в солнечной системе? — уточнил Джо.

— Ланиа… что?

— Ланиакея, — начал пояснять автоматон. — Сверхскопление галактик, в котором находится и наш млечный путь.

— Ну… не знаю, — протянул я. — Давай с солнечной системы начнём.

— Учитывая изученность облака Оорта, шанс нахождения разумной жизни меньше одной тысячной процента, — ответил Джо.

— А в млечном пути?

— В млечном пути четыреста миллиардов звёзд, если взять, что хотя бы одна миллионная из этих звёзд имеет на орбите похожую планету, то жизнь может существовать примерно на четырёхста тысячах планет. Более сложные вычисления показывают, что разумная жизнь в этом случае возможна на тридцати шести из них. Если мы делаем критерием разумности, к примеру, развитость технологий, позволяющую выходить в космос.

— Я думал, что разумность, это нечто иное, чем возможность выходить в космос, — заметил я.

— Существует множество критериев разумности… — начал Джо.

— Мне надо подумать, — давай помолчим. — Оборвал его я.

— Как скажите, — над нами повисла тишина, прерываемая только иногда звуками движения приводов тех автоматонов, которые не могли стоять на месте.

Из здания склада донеслись выстрелы. Сначала одиночные, потом короткие очереди и вот уже какафония непрекращающейся пальбы заполонила всю ночную тишину.

— Как вы там? — я поднёс рацию ко рту.

— Вадим, тут п…ец, тут полный п…ец, Вадим… — голос Всеволода прервала автоматная очередь над самой рацией. — Это просто п…ец, — повторил он, как только очередь оборвалась.

— Бл… — отдохнул от дома, называется. — Бойцы, — обратился я к автоматонам. — Там нужна наша помощь.

Долговязый Джо тяжко вздохнул, закинул себе на плечо пулемёт и в окружении своих более мелких железных засранцев почапал к главному ходу. Я же проверил свой пистолет пулемёт, взял щит, ощупал дубинку на поясе и двинулся следом.

Внутри складов правда творилось что-то невообразимое. Хотя это было уже не похоже на склад. Наверху, как будто в паутине из железных тросов, висели люди, проткнутые этими самыми тросами и принявшие самые гротескные позы. Посреди склада из скамеек и коробок был создан амфитеатр. При этом каждое свободное место было занято свечами, огарки которых тонули в собственном воске. По стенам везде кровью были нарисованы птицы, обведённые десятками странных символов. Группа культистов засела в амфитеатре, и отстреливалась из-за коробок и скамеек. Ураганный огонь, которым они поливали моих людей, не давал тем продвинуться ни на шаг к укреплению. Гвардейцы прятались за контейнерами и погрузчиками, то есть тем, что осталось от этого места, когда оно ещё было складом.

Один из культистов выскочил из своего убежища и побежал в сторону моих людей. Вернее сказать даже не побежал, а поковылял с огромной скоростью. С ним явно было что-то не так, но красный балахон скрывал тело и не давал рассмотреть его уродства.

Мои гвардейцы встретили супостата огнём из укрытий, и я могу поспорить, что даже стреляя вслепую, они прошили его тело не меньше сорока раз. Но этому культисту явно было всё равно, он пёр напролом, не замечая ран. Причём сзади стреляли его же товарищи. Так что в него ещё попадали и свои же.

Его остановил долговязый Джо. Автоматон, не очень заботясь о собственной безопасности, шёл напролом и на половине пути оба встретились. Долговязый почти упёр ствол пулемёта во врага, и выпустил длинную очередь. Как бы не был бессмертен этот упырь, он не смог удержаться на ногах, когда в него было высажено по пятнадцать пуль в секунду около двадцати свинцовых пилюль. Культист упал на землю и его балахон распахнулся. Враг был весь увешан гранатами. Он схватился за пару и дёрнул кольца на них, металлические скобы полетели в разные стороны, и я едва успел спрятаться. Взрыв сотряс весь склад, сверху на нас посыпалась крыша. Но на этом наши злоключения не прекратились, остальные гранаты разлетелись вместе с кусками чёртового самоубийцы и стали детонировать в различных местах склада.

Меня просто закидало различными обломками, а крыша превратилась в такое решето, что через него тысячами кривых лунных лучей падал свет. Что было хорошо, так как взрывы уничтожили каждую лампочку в помещении.

После такого грохота наступила звенящая тишина. Через какое-то время оглушение стало проходить, и я смог расслышать крики боли, причём кричали как с нашей стороны, так и со стороны амфитеатра. Потому что осколкам всё равно, в какую сторону лететь.

Хотя, безусловно, если бы этот гад добежал до наших позиций, то мне бы не помог даже щит. В этой серебристой тьме с пола начали подниматься мои автоматоны. У Долговязого Джо взрывом посрывало внешние панели и даже оторвало целые куски от торса. Там теперь торчали провода, которые периодически искрили. Остальные бойцы его отряда выглядели не лучше. Парочка даже лишилась конечностей, но это не мешало им ползти в атаку.

Нам навстречу из полуразваленного импровизированного амфитеатра вывалилось нечто. Чудовище было несуразно и выглядело в тусклом свете так, как будто на огромный штурмовой мек накидали лоскуты человеческой кожи. Хотя, скорее всего, так оно и было.

От врага сильно фонило заражением. И я знал этот фон, я уже встречался с ним. Тот псих, что находился внутри заражённого комплекса радиоподавления, ныне Цветочка.

И это плохо.