Читать книгу "Шуттовской рай - Роберт Линн Асприн"

— Согласен… но не совсем, — нахмурился Бикер. — Об этом я и хотел с вами поговорить. Видите ли, я считаю свой план действий в сложившейся ситуации вполне ясным, и никто не сможет меня от него отговорить. Однако, я подумал, что вас следует поставить в известность о том, что именно я собираюсь предпринять, чтобы вы могли это учесть при составлении ваших собственных планов, или, возможно, даже взаимодействовать со мной.

Нагнувшись поближе, дворецкий пустился в объяснения. Сперва Рембрандт нахмурилась, слегка качая головой, но Бикер продолжал говорить, и постепенно ее лицо расплылось в широкой улыбке.

* * *

«Как я уже упоминал в этих записках, моя роль в этой кампании была более существенной, чем обычно, но особенно заметной она была во время операции по спасению командира. Тем не менее, тороплюсь отметить, что это не означает моего вступления в ряды легионеров, даже на временной основе, и поэтому я никогда не подчинялся приказам и не был под контролем. Я — дворецкий, и моя верность принадлежит одному, выбранному мной человеку, а мысль о подчинении назначенному сверху командиру всегда приводила меня в ужас. Я предпочитаю считать, что это Космический Легион временно вступил в мои ряды».

* * *

Макс не разделяла любви Лаверны к голофильмам, предпочитая отдавать редкие минуты досуга чтению. Сейчас они именно этим и занималась, поскольку ей предстояло убить порядочный кусок времени, и сидела, поджав ноги на диване, а лампа светила через ее плечо на книгу. Поза Максины создавала в комнате атмосферу почти домашнего уюта. Однако, это впечатление портило присутствие двух вооруженных телохранителей. Под мышками у них открыто висели пистолеты в кобуре, и они по очереди обходили комнату и выглядывали в окна сквозь щель в задернутых шторах, беспокойно и небрежно листали небольшую стопку журналов, но не читали, а только смотрели картинки.

Максину раздражало и отвлекало от чтения это движение в комнате, но она сдерживалась. Неразумно восстанавливать против себя охранников на этой стадии игры.

По правде сказать, все они чуточку нервничали. Род их деятельности всегда позволял Максине и ее подчиненным совершенно свободно перемещаться по казино и улицам Лорелеи куда угодно. Сидеть вот так, взаперти, было необычным, и несмотря даже на то, что Макс нарочно уменьшила число охранников до четырех человек, она неожиданно обнаружила, что пребывание в ее номере лишних людей является для нее испытанием. В минуты бездействия, она размышляла над иронией сложившейся ситуации: так же, как и их невольный гость, она и ее люди оказалась пленниками.

Максина подняла взгляд, когда Лаверна тихо вошла в комнату, осторожно прикрыв за собой дверь спальни.

— Все еще спит? — спросила она, охотно прерывая чтение.

— Еще как, — ответила помощница, качая головой. — Клянусь, иногда мне кажется, что мы оказываем этому ребенку большую услугу. С тех пор, как лег, он ни разу не пошевелился.

Когда Шутт явился под конвоем в номер Максины, он первым делом спросил, нельзя ли ему «прилечь на несколько минут», и с тех пор не просыпался. По-видимому, его не встревожило пленение, и он явно воспользовался ситуацией, чтобы наконец-то как следует отдохнуть.

Лаверна поймала взгляд одного из телохранителей.

— Твой дружок в спальне хочет, чтобы его кто-нибудь ненадолго сменил, — сказала она. — Говорит, что начинает свихиваться, сидя в темноте и не имея другого занятия, как следить за нашим спящим другом.

Один из охранников пожал плечами и двинулся к двери в спальню, Но Максина взмахом руки остановила его.

— В этом нет необходимости, — возразила она. — Думаю, наш гость уже достаточно выспался. Кроме того, уже пора нам немного с ним поболтать. Лаверна, разбуди, пожалуйста мистера Шутта и попроси присоединиться к нам.

— Нет, мэм.

Неожиданная ярость в голосе помощницы поразила Максину почти так же сильно, как и непривычный отказ.

— Что ты сказала, Лаверна? — Она замигала, больше для того, чтобы выиграть время и собраться с мыслями, чем чтобы в действительности еще раз услышать ответ.

— Я сказала «Нет, мэм», — повторила Лаверна, тряся головой. — Обычно я не участвую в делах такого рода, а только работаю с книгами, и знаю, что вам, возможно, придется его убить, рано или поздно, — она жестким взглядом уставилась на Максину, — но я не хочу потом признаваться Бикеру, что я принимала какое-то участие в плохом обращении с его джентльменом, пока он находился на нашем попечении. Говорю вам, если это человек хочет спать, пусть спит! Или пусть кто-нибудь другой его будит. Я этого делать не собираюсь.

Прежде чем Максина решила, как ей быть с этим открытым бунтом, дело решилось за нее. Дверь спальни открылась, и появился Шутт, в слегка помятом мундире, но в остальном вид у него был вполне свежий и непринужденный.

— Не надо ссориться, леди. — Он улыбнулся, глаза его насмешливо блеснули. — Я уже проснулся. Тем не менее, спасибо, Лаверна. Не премину рассказать о вашей чуткости Бикеру, когда — или я должен сказать если? — снова увижусь с ним.

Он не обратил внимания на охранника, который, как призрак, вышел следом за ним и присоединился к остальным; охранники, со своей стороны, старались не обращать внимания на разговоры в комнате.

— Присядьте, мистер Шутт, — предложила Максина, — отложив книгу и указывая на стул. — Я полагаю, вы услышали неловкое замечание Лаверны по поводу возможности вашей ликвидации?

— Да, — признался Шутт, опускаясь на указанное место, — но честно говоря, это не было для меня неожиданностью. Я с самого начала предполагал, что меня оставят в живых только затем, чтобы я мог поговорить с отцом в подтверждение своего хорошего самочувствия. Когда же выкуп будет получен…

Он пожал плечами и не закончил фразу.

— Значит, вы считаете, он заплатит? — настаивала Макс. — Простите мое любопытство, но я впервые имею дело с человеком, занимающим такое положение, как ваш отец.

— Не могу вам точно сказать, — небрежно произнес легионер. — Откровенно говоря, я сомневаюсь, но ему случалось и прежде меня удивлять.

— Позвольте вам заметить, мистер Шутт, — сказала Максина, — вы очень спокойно ко всему этому относитесь.

— Я считаю это платой за глупость, — ответил Шутт, слегка поморщившись. — Я так был поглощен заботой об охране комплекса, Гюнтера Рафаэля, и своих людей, что совершенно не думал о собственной безопасности, пока не открыл дверь и не увидел нацеленные на меня пистолеты ваших помощников. Между прочим, они очень хорошо знают свое дело.

Он сделал паузу и кивком подтвердил свои комплименты охранникам, но те его проигнорировали.

— Как бы то ни было, — продолжал он, — повторяю, это был глупый просчет, а глупость на моем уровне непростительна. Она также, как правило, смертельна, в физическом или финансовом смысле. В сущности, я должен был быть мертв с того момента, как открыл дверь, не соблюдая мер предосторожности, и теперь склонен считать все последующее отпущенное мне время благом и не тратить его на то, чтобы предаваться сожалениям, испытывать горечь или пытаться проявлять бесплодный героизм перед лицом возможной гибели. Хочу заметить, что все когда-нибудь умирают.