Читать книгу "Граница миров - Кристель Дабо"

Тот же красный карандаш она и сейчас держала в руке. Ее новый рисунок изображал разорванную пополам тень.

Она вручила его Офелии, торжественно заявив:

– Но этот колодец был не более реальным, чем кролик Одина.

Раздался хруст гравия. Сотрудники, инверсы и няни-роботы расступались, пропуская женщину со скарабеем. Она подошла к Офелии так близко, что та смогла ясно рассмотреть металлическое насекомое, переливающееся на ее плече. С механическим щелканьем оно извлекло лупу, позволившую наблюдательнице ознакомиться с рисунком.

Женщина не смогла сдержать ликующей улыбки.

– Будьте любезны следовать за мной, miss Евлалия. Вы готовы для второго протокола.

С неба посыпался град.

Закольцованность

ОЧИЩЕНИЕ. КРИСТАЛЛИЗАЦИЯ. ИСКУПЛЕНИЕ. Офелия чувствовала под ногами металл букв, врезанных в плиты, и густой аромат кадильниц вокруг. Она шла между огромными колоннами нефа с ощущением невероятной тяжести, подобной тому граду, который обрушился на нее и едва не прибил, пока вереница наблюдателей сопровождала ее сюда. Граду, которому в это место доступа не было. Немые витражи резко контрастировали с царящим снаружи гвалтом.

Так где же в действительности находится пресловутый второй протокол? Офелию провели совсем иным путем, совершенно не тем, которым она шла в первый раз. Ее заставили пересечь подземелье, прежде чем она поднялась по какой-то совсем уж узкой лестнице. Дальше пошла череда одних и тех же колонн, одних и тех же витражей, одних и тех же кропильниц и часовен, которым не видно было конца.

Словно она застряла в бороздке на пластинке, а ту заело.

На очки она больше рассчитывать не могла и потому вся ушла в слух. С набухших от дождя одежд наблюдателей звонкими каплями стекала вода, смешиваясь с клацаньем их сандалий. Не прикасаясь к ней и не заговаривая, наблюдатели образовали вокруг Офелии подвижную стену, неумолимо толкающую ее вперед. Их было много – слишком много, чтобы она смогла опробовать на них свои когти.

Опять она влипла в передрягу, да еще какую. Офелия спрашивала себя, не заставят ли ее занять место Медианы на молитвенной скамеечке, но прорицательницы нигде не было видно. Перешла ли она в третий протокол? Может, фальшивая урна с ее прахом вскоре отправится в колумбарий?

Офелии следовало бы испугаться. Ловушка, которой она так старательно избегала, только что захлопнулась за ней, а Торн, возможно, ничего не знал.

Процессия наблюдателей остановилась. Неподвижные фигуры выстроились плотным желтым коридором, с неизбежностью ведущим к двери одной из часовен. Их внимательные лица, частично скрытые за пенсне, оставались замкнутыми; руки в длинных кожаных перчатках не шевелились. Офелии оставалось только нажать на ручку, но ей пришлось долго вертеть ее налево-направо, прежде чем удалось повернуть. Едва она переступила порог, как дверь захлопнулась за ней и была заперта на замок. И всё. Ей не сказали, чего ждут от нее, – точно так же, как было и в первом протоколе.

Офелия прищурила глаза, пытаясь разобраться в волне красок, хлынувшей сквозь ресницы. Освещенный витражом овального окна в потолке, купол часовни целиком состоял из отражателей, которые каждую секунду с чуть слышным механическим рокотанием меняли свое положение. Офелия немедленно отвернулась. Тот же механизм, что в калейдоскопическом туннеле и кинозале: смотреть означало усугублять свой разрыв с семейным свойством. Или еще того хуже. Она напрягла плечи, пытаясь помешать своей тени разорваться, как то предсказал вещий карандаш Секундины. Ей была ненавистна мысль, что будущее можно предопределить заранее, как ненавистно и окровавленное отражение, представшее перед ней уже несколько раз, словно обещание неминуемой смерти. Она не могла видеть этот эраргентум, тени и отголоски, но если их и впрямь можно превратить в материю, то она сама вылепит свое будущее.

Часовня была пустой. Ни стула, ни стола, ни шкафов, ничего.

Офелия ощупала все мраморные поверхности вокруг в поисках любой щели, которая помогла бы выскользнуть отсюда, или опоры, чтобы добраться до купола, но только обломала ногти. Единственным предметом, который она обнаружила в каменной нише на уровне пола, оказался ночной горшок. Там бултыхалась вонючая жидкость, в природу которой она предпочла не вдумываться.

По всей очевидности, ей предстояло пробыть здесь какое-то время.

Она заметила любопытный барельеф на поверхности камня в самом центре мощенного плитами пола, прямо под светом, льющимся из овального окна. Лежащий на спине человек. Надгробие? Она осторожно приблизилась, чтобы рассмотреть получше. Фигура изображала труп с торчащими ребрами, почти лишенный плоти. Нет, не совсем обычное надгробие: это была так называемая транзи´, изваяние в форме разложившегося тела. Впалые глазницы уставились в игру отблесков над ними, словно подавая пример, которому лучше последовать: улечься и смотреть до скончания времен.

На плите, где покоилась голова, была вырезана надпись:

ИСТИНА – ЭТО МНОГОКРАТНО УСЛЫШАННАЯ ЛОЖЬ[64].

Только сейчас Офелия стряхнула с себя оцепенение, овладевшее ею с момента выступления женщины со скарабеем. Внезапно она почувствовала, как с ее волос стекает вода, туника прилипла к коже, а ноги дрожат, – собственная телесная оболочка наконец напомнила о себе.

Она была в ужасе. Вообще говоря, ужас ее так и не отпускал, но она слишком отрешилась от самой себя, чтобы осознать это до настоящего момента.

Прямо перед ней уродливое мраморное тело купалось в изменчивых резких красках, льющихся с купола. Офелия прикрыла веки. На месте изваяния она увидела галереи для гуляния, спальни, коридоры и лаборатории «Дружной Семьи». Она видела сотни курсантов, в свободном падении летящих в вечные бури великой пустоты, туда, где никто никогда не бывал. Она видела Школу, на которую наваливается слишком сильное давление, видела, как взрываются стеклянные потолки гимнастического зала, видела, как разлетаются тела и мебель.

Она видела, как спящего Октавио подбрасывает к потолку его комнаты. Проглочен невидимой пастью Другого.

Офелия снова разомкнула веки, чтобы взглянуть на отвалившуюся челюсть трупа, которому скульптор постарался придать патологическую достоверность. Неизвестный, которого она преследовала в колумбарии, – он ли нес ответственность за все эти смерти, как ей и начинало казаться? А если бы ей удалось вовремя поймать его, смогла бы она помешать новому обрушению? Она так ни разу и не сумела разглядеть его лицо, и, однако, при каждой встрече ее не отпускало ощущение чего-то знакомого.

– Кто ты? – пробормотала она, словно он мог услышать ее отсюда.