Читать книгу "Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская"

— Отче, ты совсем переутомился. Где написано? Что написано? Хоть бы разъяснил.

— Не к твоему же другу Криворучке мне обращаться, посуди сама, только ты и остаешься, чтобы прочитать одно письмецо.

— О да, Отче! Я кое-что начинаю понимать. Тогда у меня условие, идет?

— Нет, чтобы бескорыстно протянуть дружескую руку. Что за условие?

— Все три сразу. Письма глебовские, сам понимаешь. Меня одолевает пошлое любопытство. Далее ты отвечаешь на мои праздные вопросы, насколько это соответствует профессиональному кодексу. Учти, я не вскрыла писем, когда имела возможность. Ты вчера чуть не лишил меня любимого человека, имею право на компенсацию. Так что основания налицо.

— Догадалась, вполне в порядке вещей. Ладно, я и сам собирался. Более того, не забывай, я тебя вчера в компаньонки взял, а ты меня в долю. Вот документы от Люси Глебовой, вернее ксерокопии. Читай, переводи и звони в контору. Два дня, не более, дело срочное. И еще, умоляю, не разбрасывай, чтобы дальше тебя не пошло. Если можешь, делай дома и без красавца, очень желательно. Его я в компаньоны не брал. И перевод мне аккуратненько напиши. Стиль неважен, главное, максимально близко к тексту, с конверта тоже спиши, что понаписано.

Я тщательно спрятала ксерокопии в сумочку, и деловой обед мы закончили в приятной беседе о разных пустяках. Далее все было очень тривиально, Антон доставил меня домой, а Валентина повез дальше, но не домой. У меня руки чесались взяться за письма тотчас же по приходе, но я заставила себя переодеться и даже принять душ.

И лишь в халате, устроившись в кресле, я разложила бумаги и стала подбирать их в хронологическом порядке. Кто бы объяснил, ради какой надобности я с такой охотой влезаю в чужие дела, была бы очень признательна. Может быть, частный сыск и есть мое призвание, а редактирование художественной прозы — лишь преходящее хобби?

Первые два письма и копии лицевых сторон конвертов были почти идентичны, рукописная часть исполнена разборчивым, совершенно детским почерком, письма адресованы Тамаре Белоусовой в Брянскую область, Заречный район, Осташевское охотхозяйство, стройотряд МИГО и написаны с интервалом примерно в десяток дней. Вместо обратного адреса было обозначено «Москва» и красовалась неразборчивая закорючка.

Копия третьего конверта была адресована на двух языках, второй английский, в МГУ, Геологический факультет, кафедра палеонтологии, без определённых имен. Сверху указано по-английски: Октавия Грэм, номер дома, Догвудский лес, Александрия, Вирджиния, США. По американским порядкам там был прописан почтовый код, семизначная цифра. Судя по размещению обратного адреса, Александрией назывался город, расположенный в штате Вирджиния.

Кто-то писал письма Тамаре Белоусовой чуть ли не двадцать лет тому назад, а ответ, надо понимать, пришел с опозданием от Октавии Грэм на кафедру палеонтологии, непонятно кому. Такой эпистолярный ребус Людмила Евгеньевна Глебова предложила бедному Отче в качестве ответа на его настоятельные вопросы. Хорошо, что Маркиза, она же Тамара Белоусова, указала, что автором первых двух посланий была Глебова, а то ведь хоть караул кричи! Вот насчет Октавии из города Александрии — это хуже, но может статься, ее письмо хоть что-нибудь объяснит.

Я отложила в сторону копии глебовских писем и взялась за текст, присланный Октавией из США. После целой страницы рукописного английского там шла старательно выполненная русская фраза печатными буквами: «ДОРОГУЕ ДРИЗЬЯ. НАПУШУТЕ МНЕ. ВАША ОКТАВИА.» Октавия, значит, просила на оставшемся у нее русском языке своих дорогих друзей написать ей — это ясно, как и то, что от долгого неупотребления чуждого языка (или в виду базового слабого знания) у нее вылетело из головы, что в латинском и русском алфавитах буквы И и У имеют обратное друг другу значение. Весьма характерная ошибка, я сама в малознакомых словах почти всегда читаю, наоборот.

После тщательного изучения русского призыва неведомой Октавии я прочно застряла в дилемме: в каком порядке знакомиться с глебовским ребусом, что читать сначала, а что после. Глебовские письма Маркизе в стройотряд или палеонтологам от Октавии? Где тут вопрос, а где ответ? Или, может быть, загадка и разгадка? Мучения длились бесконечно, почти как у Буридановского осла, но в результате я пришла к рациональному решению знакомиться с секретами строго в хронологическом порядке.

Мучительные размышления прервались, правда, на минутку, когда позвонил Сергей, приветствовал меня с особой сердечностью и спросил, когда же мы сможем увидеться. Я, будто не оплакивала крушения нашего романа буквально целый день, хладнокровно сообщила ему, что «завтра, дорогой, спокойной ночи, буду рада тебя видеть, пока, целую». Мысли были прочно заняты пасьянсом из загадочных писем.

Приняв окончательное решение, я отложила копии конвертов, подобрала глебовские письма по числам, разложила на столе одно за другим и погрузилась в изучение. Пересказ прочитанного вряд ли возможен, так что воспроизведу тексты дословно.

Письмо от Глебовой № 1

Август 1974 года.

«Моя дорогая Томочка!

Вчера мною получено твое сердитое письмо, не обижайся, вникни! Как ты уже заметила, вместо меня пишет Сестрица Аленушка, под диктовку. Она передает привет и пожелание построить что-нибудь грандиозное. Как, кстати, стройка коммунизма? Встретила кого-нибудь интересного?

А у меня… Сейчас я сижу в больничном (!) садике и диктую Алене это письмо. Самой нельзя ни читать, ни писать. Как говорится, жив-здоров, лежу в больнице, только позавчера разрешили встать с кровати, а то лежала пластом. Сотрясение мозга средней степени, хорошо, что руки-ноги целы. Столкнулась с машиной намедни. Так что ты не сердись, Томик, что я тебе не писала.

Теперь, изволь, новости. Хуже не бывает, хотя, может быть, ты так не считаешь. Мы расстались. Насовсем. Если бы мозги не сотряслись, то хоть в петлю, спасибо машине, отвлекла немного.

Алене тоже спасибо, милая сестричка согласилась написать для тебя историю нашего прощания. Если не выговорюсь в письме, то разорвусь на части, и никакое сотрясение не поможет.

Так вот. Ты знаешь, что в последнее время у нас стало совсем плохо. П. почти, наверное, бросил университет (или они его бросили) и с головой ушел, я тебе писала, в какие дела. Люди там странные, тоже с бородами, все как один почвенники-славянофилы домашнего изготовления. Для полной картины перечти «Бесов» Федора Михайловича (Достоевского, это Алена просит уточнить), особенно запомни про «народ-богоносец». Мне это, как ты помнишь, пришлось очень не по душе. Мы с П. много спорили, я с ними, с богоносцами, не слишком хотела общаться, но и порвать с П. была не готова. Все произошло внезапно.

Помнишь нашу комнату на Чистых Прудах? Нет, это потом. В начале августа мы с П. собрались в Ленинград. Помнишь, мы были зимой, в самом начале, и я приехала оттуда, как шальная. В Ленинграде зимой было нечто незабываемое. И я, дура, думала, что вот мы опять поедем туда, к Аркаше на Васильевский остров, и вернется то, что было. Очень глупо, но я надеялась, купила билеты на «стрелу», сказала родителям, что еду на неделю.