Читать книгу "Ритм-секция - Марк Бернелл"

Позже Петра наткнулась на фотографию жены Гилера и их пятерых детей, четверых мальчиков и девочки. Перевернув фото, положила ее на ковер лицом вниз.

Золотой язык шлюхи сменило полное отсутствие языка. По крайней мере, так ей казалось. Петра стояла в гостиной Фрэнка Уайта, глядя, как он наливает ей бокал охлажденного бургундского вина «Сен-Веран». Уайт тоже молчал, но, похоже, его это почти не напрягало, что было странно – ведь именно Петра считала себя экспертом по части неуклюжего молчания.

Она взглянула на часы. С момента ее встречи с Серра в Париже прошло четыре дня. К этому времени завтра она будет на Манхэттене. Стоило ей подумать об этом, как волоски на ее руках встали дыбом.

На кофейном столике в центре гостиной было несколько декоративных образцов горных пород. Петра взяла в руки один из них. Камень был бирюзовый, в прожилках ржавчины. А еще он оказался удивительно легким и зазубренным и по форме напоминал кусок кварца.

– Берилл, – пояснил Фрэнк, передавая Петре ее бокал.

– Что?

– Это берилл. Один из минералов бериллия. Используется в сплавах меди, никеля и алюминия, а также находит свое применение в рентгеновских трубках и ядерных реакторах. Два других, изумруд и аквамарин, считаются драгоценными камнями, но берилл является промышленным источником бериллия, хотя если он прозрачен, то также может быть драгоценным камнем. Этот кусок я привез из Мозамбика.

– О да. Вы же геолог. Человек, который проверяет, что там под ногами у людей.

– Долгий путь, как правило.

Она положила берилл на место и взяла со стола другой образец, грубой цилиндрической формы и грязно-желтого цвета.

– А это что?

– Апатит.

– Ну и название! Нарочно не придумаешь.

– Думаю, вы измените свое мнение о нем, если я скажу, что он входит в состав удобрений, пестицидов и чистящих средств. И даже дымовых бомб. Апатит добывают на Кольском полуострове на севере России, недалеко от границы с Финляндией.

– Вы и там были?

Фрэнк кивнул:

– Все эти штуки я собрал лично.

Петра положила образец обратно на стол.

– То есть, это как фотоальбом? С той разницей, что их можно пощупать… Вы как будто переноситесь в места, в которых вы побывали.

Сегодня Фрэнк был в черных джинсах, черных туфлях и темно-зеленой рубашке. Хотя Марина вряд ли себе это позволила бы, Петра тоже была в джинсах – не то настроение, чтобы выряжаться. Отсутствие усилия означало отсутствие поощрения, что, в свою очередь, гарантировало отсутствие неприятных сюрпризов. Поэтому никаких мини-юбок, никаких облегающих топиков, никаких украшений, даже макияжа. Только джинсы, темно-синяя майка и пара взмахов колючей щеткой по волосам – она была Петрой, которая притворялась Мариной, одетой как Петра.

Фрэнк поставил музыку. Она ее не узнала, но та ей понравилась. Посмотрела на крышку компакт-диска. Джон Мартин, «Солид эйр», первоначально выпущен в 1973 году, еще до того, как она родилась. Но не раньше, чем родилась Марина. Именно в такие моменты Петра была вынуждена напоминать себе, что для Фрэнка она Марина, и никто иная.

В кухне она увидела нечто такое, что ей было больно видеть: Уайт готовил еду. Нож взлетал над разделочной доской, выстукивая по ней барабанную дробь. В считаные секунды овощи были нарезаны аккуратными ломтиками и кубиками. Петра как будто наблюдала за своим отцом. Или за Китом Проктором. Она крепко прижала бокал к груди. Фрэнк поймал на себе ее взгляд.

– Всё в порядке?

Она кивнула:

– Я просто задумалась.

О тех, кого больше нет.

Квартира Фрэнка была чуть попросторнее ее жилища, и он вдохнул в нее какую-то жизнь. Помимо образцов горных пород, здесь имелась настоящая мебель – например, дубовый стол, за который они сели, чтобы поужинать. Здесь также были увеличенные фотографии, сделанные им во время путешествий по всему миру: дивной красоты небеса над пустынными равнинами Патагонии, волны золотого песка в Сахаре, кровоточащее над Сибирью солнце. Ей бросилось в глаза, что ни на одном из этих снимков нет людей. Петра подумала о своей квартире, обо всех других местах, где ей довелось жить. Сравнение удручало. Но это был не тот вечер, чтобы впадать в уныние.

Часы медленно таяли и утекали прочь.

Фрэнк поставил угощения на стол и, когда те были съедены, убрал тарелки. Петра выразила готовность помочь, но он ответил, что в этом нет необходимости, и она осталась сидеть, наблюдая за его хлопотами. Они прикончили бутылку «Сен-Веран», и Уайт открыл другую, «Нюи Сен-Жорж». Позже он поставил между ними, рядом с вазой с фруктами, тарелку сыра. Они ели практически молча, но даже когда говорили, их разговор был пересыпан паузами. И, по мере того как тянулся вечер, эти паузы становились дольше и легче.

Когда-то Фрэнк был отцом. Молодым человеком он влюбился в студентку, будущую актрису по имени Карен Корнуэлл. Они были полной противоположностью друг другу. Она – импульсивная и вспыльчивая, он – серьезный и уравновешенный. Но Фрэнк и Карен были влюблены, так что это не имело значения. Шесть месяцев спустя Карен забеременела. Она была в восторге, Фрэнк – в шоке. Но как только шок прошел, он почувствовал себя счастливым. Не потому, что мечтал стать отцом – скорее наоборот, – но потому, что доставил радость Карен.

Фрэнк сделал ей предложение, но она остудила его пыл. Только после рождения ребенка, сказала Карен. Ей хотелось убедиться, что он женится на ней, потому что любит ее, а не потому, что она беременна. Фрэнк согласился набраться терпения. Через три месяца после рождения Розы он снова сделал ей предложение. Слишком рано, ответила Карен. Им нужно подождать, пережить бессонные ночи, войти в колею семейной жизни. И вновь он согласился. Через шесть месяцев Карен получила свою первую крупную роль в мыльной опере. А через месяц переехала к одному из сценаристов.

Фрэнк закончил эту историю следующими словами:

– С тех пор я не смотрю мыльные оперы.

Петра нахмурилась:

– Правда?

Фрэнк лукаво усмехнулся; впервые за все это время:

– Нет, конечно. Я не смотрю их потому, что это полное дерьмо.

Петра ответила ему улыбкой и, взяв из вазы апельсин, начала очищать его.

– Вы все еще видитесь с ней?

– С Карен?

– Да.

– Нет. Сейчас она живет в Париже. Замужем за французским продюсером. Я рад, что у нее ничего не вышло с этим сценаристом.

– А как же Роза? – спросила Петра, внезапно вспомнив, что так звали одну из ее «матерей». Роза Холл, позже стала Розой Рейтер. Интересно, жила когда-либо женщина с таким именем или же, как и многое другое, она была лишь призраком, очередной ложью, сфабрикованной в Маджента-Хаус?

– Роза умерла три года назад, – ответил Фрэнк.