Читать книгу "Побег - Борис Кантор"

Дядя Коля и отец расписались, и гости стали вставать и прощаться.

— Вы правы, Нифон Васильевич! — сказал Бузицкий. — Лучше о премии не объявлять, тем более что митинг задерживается из-за погоды и пьяных будет много. А вы бы сходили к фельдшерице — может, лекарства какие выпишет.

— Я спрашивал ее вчера, когда вез Васильича домой. У нее ничего нет, кроме аптечки первой помощи. Сказала, чтоб в районную больницу везли, а как его в таком виде можно было везти? Это ведь не рядом, а двадцать пять километров. Вот и решили обратиться к Мане.

— Выздоравливай поскорей, Нифон Васильич, а нам на партсобрание в школу нужно, а потом на митинг, — сказал Николай Федорович. — В леспромхозе будет отдельный вечер с самодеятельностью. Решили сибулонцев с деревенскими не мешать, а то бог знает что может получиться. Из вас никто не пойдет на митинг?

— Я хочу пойти, — твердо сказал я.

— Да куда ты пойдешь? Вымокнешь весь, да и одеть тебе нечего, — запротестовала мать.

— Шаровары и рубашка новые есть. И ботинки.

— А поверх что наденешь?

— Ватник. Он старый, но теплый.

Мать только махнула рукой, а отец ничего не сказал.

— Мы тебя ждем, — сказал Бузицкий. — К Юре под плащ залезешь.

Я быстро переоделся и побежал к телеге. Дядя Коля уже маячил далеко от нас — у дома Логиновых. Дождь кончился, но Юра накрыл меня плащом от ветра, и мы сидели на сене, прижавшись друг к другу. Юра был одет в суконное пальто и вначале подозрительно посмотрел на мой ватник, но ничего не сказал. Скоро мы болтали обо всем, пока ехали в школу, которая была на другом конце деревни. Юра сказал, что мать уехала в город — и поэтому отец взял его с собой. Юра объяснил, что шествие к клубу должно начинаться от школы, а люди будут присоединяться по ходу шествия вдоль деревенской улицы.

У закрытого сельпо толпились мужики с бутылками и фляжками. Некоторые были уже довольно пьяные. Они остановили нашу телегу и начали расспрашивать, когда начнется шествие и митинг в клубе. Николай Федорович объяснил, что шествие может не состояться из-за погоды, но митинг начнется в час, как намечалось. Мы поехали дальше по улице, где я еще не бывал. По обе стороны дороги стояли домишки с огородами за ними. Через некоторое время дома и огороды слева кончились, и открылась широкая луговина между рекой и большим школьным двором за изгородью в три жерди, вдоль которой шла дорога на Малиновку, как мне объяснил Юра.

Школа состояла из пяти изб, вокруг которых бегали ученики, а из одной избы слышалось пение. Поодаль, в углу двора, стоял длинный покосившийся нужник, к которому вела хорошо натоптанная дорога. Бузицкий и Николай Федорович пошли в первую избу, а нам сказали, чтобы мы побегали на улице. Мы почти сразу наткнулись на нашего соседа Колю Камзычакова.

— А вы чего приперлись? — спросил он.

— А мы тоже пойдем на митинг, — ответил я.

— Дураки! Сидели бы дома в такую погоду, — сказал он презрительно. — Ладно, пойдем смотреть наш хор, пока начальство заседает.

Я обрадовался, потому что хотел увидеть Валю и Аню в хоре. Мы вошли в избу, из которой слышалось пение. Она состояла из одной комнаты с большой голландской печью справа от входа. Часть столов и скамеек была сложена в углу, и образовавшееся пространство в передней части комнаты было заполнено рядами учеников и взрослых. В первом ряду стояли самые маленькие. Перед хором стояла молодая девушка в белой рубашке и черной юбке, с пионерским галстуком на шее.

— Наша пионервожатая, — кивнул в ее сторону Коля.

— А ты почему не в хоре? — спросил я его.

— А меня выгнали, потому что я пою не в лад со всеми, — ответил он с довольным видом. — Так всегда было. Немузыкальный!

В хоре было много людей, и одеты они были кто во что горазд. Только у некоторых взрослых — светлые рубашки. Напрасно беспокоились Аня и Валя об одежде. Они выглядели опрятно по сравнению с большинством учеников. Когда мы вошли, хор пел «Байкал», а потом пошли незнакомые мне песни. Ни патефона, ни радио у нас не было, поэтому я знал только те песни, которые пели во время гулянок подвыпившие взрослые.

Коля решил, что мы уже достаточно насмотрелись на хор, и повел нас на улицу. К нам подбежали несколько мальчишек одного возраста с Колей и уставились на Юру в его новом пальто и хромовых сапожках, что придавало ему вид взрослого с детским лицом.

— Откуда такой артист появился? — спросил один из мальчишек. — Давайте поваляем его немного.

— Не трогать! Уши обрежу! — строго сказал Коля. — Это Юра, сын парторга леспромхоза. Ты его поваляешь — и дорога тебе в детскую колонию. А это Володя, мой сосед, брат Вали и Ани.

Я не знал, что такое детская колония. Вероятно, что-то очень нехорошее, потому что у мальчишек задор сразу исчез.

— Да мы так, в шутку, — промямлил один из них.

Из первой избы вышла толпа взрослых, среди которых были Николай Федорович и Бузицкий. Я узнал также нашего почти соседа, который на прошлой неделе разговаривал с отцом около моста. Коля сказал, что это председатель сельсовета Васильев. Бузицкий огляделся и подошел к нам. Он был одет в галифе и полувоенный френч, с расстегнутой плащ-палаткой на плечах.

— Юра, ты поедешь со мной к Васильевым, там останешься и поиграешь с девочками. Володя, ты поедешь с нами.

— Нет, я подожду моих сестер.

Мне не хотелось уходить от Коли. Юра пошел с отцом, оглянулся и сказал:

— Спасибо, Коля!

Коля помахал ему рукой и оглядел остальных мальчишек.

— Вы меня поняли?

— Поняли! — ответили те и стали расходиться.

Один я ничего не понял. В это время из избы, где пел хор, начал валить народ. Вскоре я увидел Валя и Аню. Они подошли к нам.

— Пойдем домой поесть, а потом в клуб к часу, — сказала Валя. Мы все вышли из школьного двора и пошли по обочине дороге, где росла трава, потому что дорога была грязная от недавнего дождя. От сельпо мы направились не прямо вдоль дороги, а к клубу, потом через большую поляну, где была площадка для волейбола, и вдоль реки по тропинке между огородами и рекой — и вышли к кузнице. Дядя Гриша гремел молотом. У кузницы стояли два трактора — гусеничный «Натик» и колесный трактор без кабины. У колесного трактора были громадные задние колеса с шипами. Меня сразу потянуло к трактору, но Валя схватила меня за руку.

— Куда в такой одежде поперся! У тебя и так уже шаровары грязные.

Я посмотрел на шаровары. Они действительно были забрызганы грязью, как и ботинки.

После обеда, состоявшего из пшенной каши с молоком, я раздумывал: идти мне на митинг в клуб или лучше остаться дома? Миша опять взялся за книги. Пришел Коля, чтобы собираться с девочками в клуб. Он сказал, что дождя до вечера не будет, так как стало ветренее. Это решило мой выбор — я пошел вместе с ними. Мы опять свернули на берег реки, чтобы избежать грязи на деревенской улице.