Читать книгу "Тур - воин вереска - Сергей Михайлович Зайцев"

Во время суда над Спасителем Агасфер жил в Иерусалиме и промышлял сапожничьим ремеслом. Сапожником он был хорошим и в деле своём преуспевал. Поэтому была у Агасфера семья, и дом его стоял на одной из центральных улиц. Когда Понтий Пилат отдал осуждённого «лжеучителя» горожанам, Иисуса, несущего на спине свой крест, должны были провести как раз возле дома сапожника Агасфера. Узнав об этом, Агасфер поторопился домой и сказал своим домочадцам, чтобы они вышли на улицу — поглядеть, как поведут на казнь преступника, долгое время смущавшего умы честных, законопослушных людей.

Потом он взял на руки своего ребёнка, вышел из дома, стал возле дверей и дожидался, когда процессия, двигавшаяся к Голгофе, приблизится. Вот прошли шумной толпой зеваки, затем стражники-варвары, и наконец появился сам осуждённый, несущий на спине тяжёлый кипарисовый крест. Проходя мимо дома Агасфера, сгибаясь под тяжестью креста, Спаситель остановился, чтобы немного отдохнуть, и остановился Он почти у самых дверей дома сапожника и прислонился плечом к стене. Однако Агасфер, преисполненный к преступнику злобы и снедаемый желанием выделиться из среды своих соседей, таких же верноподданных ремесленников, рвением, желанием услужить властям за их щедроты и благоволение, принялся прогонять Иисуса. Агасфер толкнул Его и сказан, что «он должен идти туда, куда лежит его путь». Тут Христос, подняв на него усталые, слезящиеся глаза, произнёс: «Я хочу здесь стоять и отдыхать. Ты же должен будешь ходить до второго Моего пришествия...»

При этом Агасфер, как будто околдованный, потерял дар речи. Он опустил ребёнка на землю и, не в силах более оставаться на месте, отправился вверх по улице за процессией и присутствовал при Его распятии, и час за часом стоял в толпе, взирая на Его бледный лик, на сочившуюся из ран кровь и будучи свидетелем того, как Он страшно страдал и тяжко умирал.

После того, как народ разошёлся с места казни, Агасфер ещё долго стоял у распятия. Голос возопившего перед смертью Христа ещё как бы звучал в ушах, в голове и не давал ему покоя; кажется, пробудилась у Агасфера совесть. И ему стало так страшно возвращаться домой, что он, обойдя свою улицу далеко стороной, пошёл из Иерусалима прочь, в ночь, во мрак и в полное одиночество... Сам не зная зачем, Агасфер отправился странствовать. В родной город он вернулся только по прохождении многих-многих лет, но не нашёл там уже ни своего дома, ни кого-нибудь из близких или просто знакомых людей, и Иерусалим показался ему совсем чужим. Город изменился так же, как изменился весь мир и как изменился он сам; было его не узнать.

Ещё в одном варианте этой легенды Иисус попросил разрешения у Агасфера отдохнуть возле его дома и прислониться плечом к стене. Но Агасфер не позволил, ударил Спасителя сапожной колодкой и сказал с издёвкой: «Иди, на обратном пути отдохнёшь». Зная в общих чертах содержание некоторых проповедей Иисуса, он намекал ему на чудо воскресения: ты, дескать, Сын Божий, и когда, воскреснув после казни, пойдёшь с Голгофы обратно, тогда и отдохнёшь. Иисус понял его намёк, сказал: «И ты будешь идти вечно, и не будет тебе ни покоя, ни смерти»; и понёс крест дальше...

С тех пор из столетия в столетие ходит Агасфер по земле, по разным странам и городам, и нигде не задерживается более чем на три дня. Он принял веру Христову, он каялся, плакал, пускался в паломничества, пробовал истязать себя, надеясь самоистязанием восстановить справедливость, он искал облегчения своей судьбы то в уединении, в отшельничестве, то в толпе людей, творя добрые дела, вылечивая болящих, произнося назидательные и душеспасительные речи и рассказывая всем о своём тяжком преступлении, о величии Доброго Пастыря и об истинности веры в Него, он искал сочувствия у людей и часто находил его, но не находил он сочувствия у Бога и даже в самой многочисленной толпе оставался одинок... Он был проклят невозможностью обрести прощение Господне и вожделенный мир в душе, невозможностью лечь однажды в гроб и обрести покой в могиле — до тех пор, пока Бог не придёт в Иосафатскую долину судить живых и мёртвых... Агасферу всё в жизни опостылело: и каждодневная многовековая суета — всегда одно и то же, одно и то же, — и беды, и лишения, и боль, и холод, и бесприютность, и тяжкая необходимость всё это терпеть, понимая, что нет и не будет чего-то иного, до самого исхода, более полутора тысяч лет назад предрешённого Спасителем, и необходимость преодолевать и себя, и этот коварный, зыбкий, призрачный мир, прикладывать к тому вечные, опять одни и те же, усилия, когда даже маленькие радости (больших радостей у обидевших Бога не бывает), повторяясь и утомляя одинаковостью, обыденностью, уже как будто и не радости, а торжества уж как бы и не торжества. Вся жизнь его была сера, убога, была сплошным страданием: идти, идти, идти, будучи уверенным в одном — конца этого пути проклятья не предвидится; и самое страшное мучило, потрясающе страшное: ничто в твоей бесконечной жизни уже не имело смысла... И не раз бывало, что где-нибудь в пустынном месте, среди скал или холмов, на диком берегу холодного моря, во мраке ночи, или стоя посреди дороги, или взобравшись на голый утёс, оставшись один на один с Небом, издавал Агасфер полный жалобы, смятения и многовековой тоски пронзительный вопль: «Уж скоро ли вернёшься ты, Человек с крестом?..»

Когда Агасфер пустился в свои проклятые скитания, ему было тридцать лет. Как и другие люди, он стареет; однако всякий раз, достигши столетнего возраста, он заболевает неизвестной болезнью, в течение которой переживает некое потрясение и даже впадает в состояние исступления, а когда болезнь проходит... Агасферу опять становится тридцать лет, как и в день встречи его с Иисусом. Поэтому он, не знающий смерти, и получил своё прозвище Вечный жид.

Вечная жизнь, бессмертие — мечта человечества. Самые состоятельные из людей без раздумий и сожалений расстались бы за бессмертие со всеми своими сокровищами; властолюбцы, глазом не моргнув, уступили бы власть; самые отчаянные и бесчестные пошли бы ради вечной жизни на любые страшные преступления и обман, на бесчинства и плутни, они терпели бы любые лишения, согласились с любыми потерями. Возможно, и честные пожертвовали бы разок честью, и гордые оставили бы гордыню, а верующие усомнились в вере и отреклись от неё, надёжные предали бы, поклявшиеся нарушили бы клятву, иные отказались бы от отца и матери, от детей, от любимых... И почитали бы таковые за счастье день за днём, из века в век, тысячелетие за тысячелетием встречать рассветы, любоваться звёздами, вкушать ароматный хлеб, пить вино, дышать, обонять, осязать, наслаждаться музыками и плеском волн, шумом ветра и сладкоголосым пением птиц, и постигать науки, и писать прекрасные стихи, и предаваться любовным утехам, зная, что им не будет конца, ибо ты всегда будешь молод и привлекателен, и не потускнеют твои глаза, не поседеют волосы, и кожа твоя будет вечно нежна, и красны, свежи губы, и ясен ум, и весел будет твой нрав, ведь позабудешь ты о боли, о болезнях и смерти... Но в случае с Агасфером эта тысячелетняя мечта многих, очень многих поколений была обращена в наказание, в гнёт, в бесконечное духовное страдание... Не остроумно ли, не божественно ли насмешливо столь изящное возмездие?

Люди видели этого человека в разных местах: в Англии и Шотландии, во Франции, в Германии, Италии, Испании, Венгрии, Польше, в Московии, в Ливонии, а также в Дании, Швеции, в Армении, в Персии и других странах.