Читать книгу "Видок. Чужая месть - Григорий Шаргородский"

– Вы уверены, что ваш парень сбегал из сиротского дома?

– Они не посмели бы врать моему господину, – с вызовом самостоятельно ответил переводчик. – А почему вы спрашиваете?

– Потому что для подобных дел тяжело искать детей по улицам и как раз очень удобно забирать их именно из приюта. Сироты никому не нужны, а на улице можно схватить кого угодно. Другой вопрос – почему в приюте никто не обратил внимания на дорогую одежду и ухоженный вид ребенка?

Вейдун заговорил со стариком по-китайски и получил довольно резкий ответ, но на лице Учителя отразилась скорее обеспокоенность, нежели злость.

– Серьезные люди уверили моего господина в искренности смотрителя сиротского дома. Но сейчас уже ничего не изменить. Смотритель был старым человеком и умер еще полгода назад.

– И сколько времени прошло между вашими расспросами и смертью смотрителя?

– Несколько недель, – почти сразу ответил переводчик.

Если раньше он казался случайным человеком, которого привлекли к делу только из-за знания русского языка, то сейчас складывалось такое впечатление, что Вейдун не последний винтик в иерархии таинственного общества. Даже стало интересно, какие у старика могут быть интересы в России, если он подготовил столь грамотного помощника-полиглота.

– Когда, по-вашему, должен пройти следующий ритуал? – спросил я, постаравшись отогнать ненужные мысли.

– Между прошлым и позапрошлым убийствами детей прошло восемь дней. Раньше интервал был больше. Так что либо это случится через четыре дня, либо раньше.

– Может, тогда попробуем подловить его во время ритуала? Насколько я помню, он там остался с детьми один. Лишние свидетели ему точно не нужны.

– Мы пробовали, но не успевали вовремя. Однажды даже спугнули тех, кто убирал трупы детей. Они никогда не проводят церемонию в одном и том же месте. А следить за драконом постоянно очень опасно.

– А за теми, кто обеспечивает его детьми? Толстяка-распорядителя я запомнил хорошо.

Вейдун быстро переговорил с Учителем и спросил у меня:

– И где же его искать?

– Много в Пекине сиротских приютов?

– Четыре, – опять уточнив у начальника, ответил переводчик.

– Нужно у каждого поставить наблюдателя и высматривать одного очень примечательного толстяка. Может, это и ничего не даст, но другого варианта я не вижу.

Идея Учителю понравилась, хотя было видно, что он ухватился за нее как утопающий за соломинку.

Я долго описывал переводчику внешность толстяка из моего видения, а затем, когда наш разговор явно подошел к концу, выдал еще одну мысль, которую явно не обдумал глава этой странной компашки:

– Господин Тань, вам не кажется странным, что мальчика в дорогой одежде, ухоженного и упитанного, продали кому-то вместе с бездомными оборванцами? А затем еще и некие «серьезные люди» гарантировали честность того, кто, скорее всего, и сделал эту явную глупость. Да и глупость ли это была?

Мои слова очень не понравились переводчику, и он даже пару минут обдумывал, переводить ли их своему хозяину, но пристальный взгляд Учителя не оставлял выбора.

После короткой речи Вейдуна старик сначала разозлился и явно хотел наговорить мне гадостей, а затем все же задумался. В таком задумчивом состоянии он и покинул мое временное жилище.

Учитель не выглядел дураком, но почему же настолько простая мысль не пришла в его голову раньше? По этому поводу я могу лишь строить догадки, но если я угадал и толстяк явится в приют, то с членом императорской семьи старика стравили те самые «серьезные люди».

Особо углубиться в размышления мне не дали подручные Учителя. Как оказалось, их все же не всех перебили. Один знакомый мне индивидуум в состоянии изрядной потрепанности и два совсем еще юных бойца, наверняка взятых, так сказать, из олимпийского резерва, водрузили меня на рикшу, точнее в его коляску. И вот такой дружной компанией мы двинулись по улицам Пекина.

Я в своей пижаме не особо выделялся, к тому же лицо скрывала остроконечная шляпа, так что лишнего внимания мы не вызвали ни у зевак, ни у патрулей стражи. Хотя пустись я в дорогу пешком, возможно, мой рост стал бы для нас проблемой.

Только после того как мы тронулись в путь, я вспомнил о Лео и попытался остановить процессию. Увы, меня никто и слушать не стал, и даже ткнули кулаком в живот, но без фанатизма – просто для острастки.

Мы пропутешествовали по городу где-то минут сорок и наконец-то добрались до двухэтажного дома под традиционной крышей с загнутыми вверх кончиками скатов. Что примечательно, к самому дому рикша подбежал в одиночестве, если, конечно, считать меня багажом, и быстро юркнул в приоткрытые ворота. Мои провожатые подтянулись позже.

В отличие от моего первого тайного пристанища, этот дом явно был жилым, и мне что-то нехорошо стало от мысли, куда могли подеваться его обитатели. Очень надеюсь, что их не убили только для того, чтобы я мог понаблюдать за зданием через дорогу. Впрочем, старик не производил впечатления маньяка. Но все равно пугающая мысль время от времени возвращалась ко мне.

Постель искать не пришлось, как и еду. Один из молодых подручных потрепанного ветерана жестом пригласил меня в столовую, где на столе уже дымилась объемистая пиала с приятно пахнущим супом.

Ага, опять лапша на курином бульоне с кусочками мяса.

И что бы вы думали? Едва я устроился на новом месте и начал есть, как в окно проскользнул Лео и, забравшись на стол, требовательно уставился на пиалу в моих руках.

Я тут, понимаешь, испереживался весь, а он даже в ус не дует. Так что фиг ему, а не лапша.

Конечно же моя обида быстро прошла и четверть выделенной мне порции досталась коту. Но он, скот такой, не оценил щедрости напарника и, сожрав все без остатка, возмущенно посмотрел мне в глаза.

– Свободен, – проворчал я. – Ты, в отличие от меня, можешь еще что-то поймать. Так что нечего тут строить из себя жертву.

Кот неожиданно быстро согласился с моими доводами и опять усвистал в неизвестные дали. А на меня вновь навалились нехорошие мысли. К счастью, их удалость немного разогнать, когда в доме появился Чао Шен. Молодой ракшас тут же начал организовывать место, с которого мы должны были наблюдать за воротами находившегося через улицу приюта. Его словарный запас русского языка за эти дни не особо увеличился, но сноровка в пользовании разговорником явно повысилась.

– Ты, я, тут смотреть, – ткнул он для наглядности пальцем через окно второго этажа.

– А где те, кто жил здесь? – спросил я и понял, что опять говорю в пустоту.

Ладно, перейдем на пантомиму.

– Где? – еще раз спросил я и показал на стоящие возле кровати тапки, на платье, висевшее в стенной нише, и на… вот зараза… игрушку, завалившуюся за тахту. – Где?!

Повторный вопрос прозвучал, пожалуй, даже как-то угрожающе.