Читать книгу "Тайная жизнь цвета - Кассия Сен-Клер"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Символическое значение руссета, подобно его окраске, не отличалось постоянством и со временем сильно изменилось. Некогда бывший синонимом бедности, после драматических социальных потрясений, вызванных Черной смертью[647], руссет постепенно приобрел репутацию символа честности, смирения и мужественности. В аллегорической поэме XIV века Уильяма Ленгленда о добре и зле «Видение о Петре-пахаре» милосердие «радует равно и в рубахе из руссета / и в шелках»[648]. Оливер Кромвель явно обыгрывал двойное значение этого слова, когда писал своим союзникам осенью 1643 года во время Английской гражданской войны[649]: «Я предпочту одетого в простой руссет командира, который знает, за что он сражается, и любит то, что знает, тому, кого вы называете джентльменом, если у него ничего, кроме этого, нет за душой»[650].
Если вам доведется застать врасплох Sepia officinalis, или каракатицу лекарственную, — что само по себе случай нетривиальный, учитывая их невероятные способности к мимикрии, — она отреагирует одним из двух способов. Либо вас окутает плотное облако темной жидкости, либо на вас «набросится» стая подставных каракатиц — темных шаров, сформированных из смеси тех же чернил и слизи. Тем временем S. officinalis метнется в сторону, оставив вас с носом.
Почти все головоногие — группа, включающая осьминогов, кальмаров и каракатиц, — могут производить чернила. Эта темная жидкость цвета обожженных кофейных зерен почти целиком состоит из меланина (см. здесь) и обладает цветом огромной интенсивности[651]. И хотя сегодня эти чернила чаще всего можно найти в ризотто с морепродуктами (они придают этому блюду характерный глянцевый черный блеск воронового крыла), сепия (чернила морской каракатицы) издавна использовалась как пигмент художниками и писателями. Рецептов получения чернил из цефалоподов великое множество, но в целом процедура сводилась к вырезанию мешка, высушиванию и помолу его и последующему кипячению полученного порошка в насыщенном щелочном растворе для извлечения пигмента. Далее «выгашенный» пигмент промывали, сушили, мололи и формировали брикеты для продажи[652].
Римские писатели Цицерон и Персий оба упоминали и, вероятно, использовали сепию в качестве чернил. Очень вероятно, что и поэт Марк Валерий Марциал делал то ж[653]. Марциал родился в городе Бильбилис, что примерно в 150 милях к северо-востоку от современного Мадрида, между 38 и 41 годами н. э.[654]. Его эпиграммы высмеивали нравы жителей Рима (где жил и сам Марциал), скупость патронов и творчество коллег («Ты поучал, Велокс: „Длинноты в эпиграмме неприличны“. / А сам не пишешь вовсе — куда уж лаконичней!» — вот пример его острот[655]). Но молодечество Марциала было, по всей вероятности, ширмой (хотя бы частично), за которой он скрывал обычные для автора неуверенность и сомнения в собственном таланте.
Как-то, отправив патрону очередную коллекцию своих произведений — написанных, вероятно, чернилами из сепии, — он приложил к посылке губку, чтобы адресат вытер слова, которые ему не понравятся[656]. Леонардо да Винчи очень любил использовать теплую сепию для набросков, многие из которых сохранились до наших дней. Колорист Джордж Филд описывал сепию в 1835 году как «мощный темно-коричневый цвет с прекрасной тонкой текстурой» и рекомендовал использовать его как акварель[657].
Сегодня художники по-прежнему ценят сепию за ее «лисьи» рыжие обертона, но остальной мир воспринимает это слово скорее в контексте фотографии. Первоначально фотографии подвергали химической обработке, чтобы заменить серебро в отпечатках на более стабильный компонент — это делало фотографии долговечнее и придавало им теплые охристые оттенки. Современные технологии, конечно, позволяют добиваться того же эффекта без подобных ухищрений, но эти оттенки в массовом сознании пробуждают романтически-ностальгические чувства. Теперь достаточно пары кликов, чтобы с помощью инструментов цифровой обработки изображений заставить только что снятую фотографию выглядеть так, как будто ей лет сто или больше.
18 октября 1969 года под прикрытием бушующего шторма двое мужчин проникли в часовню Святого Лаврентия в Палермо и украли бесценную картину Микеланджело Мериси Караваджо. Многие воспоминания рисуют Караваджо буйным и скандальным, но никто, кому довелось увидеть хотя бы одну его картину, не мог отказать Караваджо в гениальности. «Рождество Христа со святым Лаврентием и святым Франциском» — огромное полотно, написанное маслом за 360 лет до того, как его украли, изображает рождение Христа как мрачную сцену обнищания и крайнего измождения. Сохранившиеся фотографии запечатлели очень темную композицию, которую составляют несколько фигур, склонивших растрепанные головы, — они выделяются на фоне грязной земли. Подобно многим другим работам Караваджо, и эта своим мрачным очарованием обязана, скорее всего, умбре[658].
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Тайная жизнь цвета - Кассия Сен-Клер», после закрытия браузера.