Читать книгу "Одинокое ранчо (сборник) - Томас Майн Рид"

Мануэль безумно влюблен в маленькую метиску. В жилах ее течет испанская кровь, но по матери они принадлежат к одной расе – народу «индиос мансос», то есть «покорных индейцев» Нью-Мексико. Так их называют в отличие от «индиос бравос», дикарей, которые со времен конкисты и до наших дней никогда не склонялись перед испанским владычеством. Хотя мансос и христианизированы, на свой лад, монахами-францисканцами и иными отцами-миссионерами, обитают в обнесенных стенами городах, в каждом из которых имеется «capilla», то есть часовня, и возделывают пахотные земли, многие из этих так называемых христиан продолжают практиковать, более или менее открыто, языческие обряды. Рассказывают, что в некоторых их деревнях до сих пор поддерживается «estafa», священный огонь, которому ни разу не позволяли угаснуть со времен Монтесумы, от которого, как верят эти люди, ведет происхождение их народ. Мансос определенно принадлежат к ацтекской расе и солнцепоклонникам, как и подданные злополучного императора Теночтитлана.

Путешественники, которым доводилось посещать самые отдаленные из селений-пуэбло, становились свидетелями обряда поклонения солнцу – индейцы взбираются на плоские крыши своих немудреной конструкции домов и стоят там неподвижно, благоговейно наблюдая за светилом, восходящим на восточном горизонте.

Вопреки эпитету «покорные», которым их наградили испанские завоеватели, мансос все еще больше чем наполовину дики, и время от времени первобытные инстинкты прорываются в них поступках жестоких и кровавых.

Тлеет этот инстинкт и в груди Мануэля. Вовсе не преданность дону Валериану Миранде подвигла его последовать за хозяином в изгнание – это любовь к Кончите привела его сюда. Индеец любит ее со всей силой и одержимостью страсти, на которую так часто способны его сородичи. Девушка не обнадеживала его, скорее напротив. Однако он добивался ее с ревнивой настойчивостью, не обращая внимания на отказы, и будучи нечувствительным к пренебрежению с ее стороны.

До поры у него не было соперника, и это не давало Мануэлю впасть в отчаяние. Кончита была еще совсем молода, едва отпраздновав двадцатый день рождения. В Новой Мексике девушка в таком возрасте считается достаточно зрелой для брака – а Мануэль, надо отдать ему должное, ухаживал за служанкой с самыми честными намерениями. Многие месяцы лелеял он надежду называть ее своей женой – задолго до побега в Льяно-Эстакадо. Теперь же, в пустыне, в отсутствие соперников – Чико не в счет – он решил, что пришло время воплотить мечту в жизнь.

И вот, когда урожай уже поспел, Мануэль, как в басне про лису, обнаруживает, что плод недосягаем. И что хуже всего, кто-то другой, повыше его ростом, способный дотянуться дальше, завладеет им.

С самого появления Уолта Уайлдера в долине индеец постоянно следил за ним. И подметил, что между великаном-техасцем и маленькой мексиканской мучачей возникла привязанность весьма подозрительного свойства.

Он не слышал их бесед, потому как общаться таким образом они не могли, зато взгляды и жесты, неприметные для остальных, были без труда истолкованы индейцем как знаки тайного и взаимного согласия между влюбленными.

От этого несчастный пеон почти сошел с ума от ревности. Чувство это было острее от того, что то был первый его опыт в любви, и что Мануэль сознавал благородство своих побуждений, соперника же подозревал в намерениях совсем иного свойства.

По мере течения часов и дней он подмечал новые случаи, которые подогревали в нем подозрения и жажду мести. Вскоре индеец пришел к заключению, что Кончита – та, кого он так долго любил и так тщетно добивался – подарила свое сердечко гиганту-техасцу, который, подобно зловещей тени, упырю, злобному людоеду, затмил солнце на его пути.

Как быть ему в подобных обстоятельствах? Страсть Мануэля сильна, но физическая сила мала. В сравнении со своим соперником он – букашка. Дойди дело до схватки, техасец сокрушит его, растопчет, как гризли прерийную белку или суслика. Пеон не выказывает открытой неприязни, даже не помышляет о ней, так как знает, что конец будет один – его попросту уничтожат. И все же он не отчаивается.

С присущим его расе инстинктом, индеец лелеет месть. Все свободные от работы часы Мануэль обдумывает, как разрушить замыслы противника. Иными словами, как убрать его с пути раз и навсегда. Не раз мелькает у него в голове мысль о яде как о надежнейшем, а заодно и простейшем способе достичь цели. Именно на этом способе отделаться от техасца решает он остановиться.

В тот самый день пеон занимается осуществлением плана – готовит зелье. Некоторые из произрастающих в долине растений хорошо известны его народу как ядовитые, они обеспечивают его орудием убийства, обещающим медленную, затяжную смерть, а потому способным отвести подозрение от рук, совершивших злодеяние.

Судя по всему, Уолт Уайлдер обречен. Великан, избегнувший копий, стрел и томагавков дикарей-тенавов падет жертвой коварного, подлого и невидимого злодея. Неужели благородный техасец – проводник, рейнджер, охотник – так печально закончит свои дни? Нет. Судьба не обрекла его на столь постыдную смерть. Обстоятельство, отчасти случайное, спасает его. Именно в тот день, когда для Уолта уже готовилось зелье, отравитель получает приказ, который по меньшей мере на время отодвигает воплощение подлого замысла. Хозяин велит ему отправляться в путешествие. Индейцу предстоит выполнить поручение, подобное тем, какие он несколько раз исполнял прежде. Пеон едет в поселения на Рио-Гранде, где живут друзья дона Валериана, с которыми он состоит в тайной переписке, используя Мануэля как посыльного. На обратном пути верному слуге предстоит, как прежде, захватить с собой послания, новости и провизию. Последняя необходима как никогда, поскольку приходится кормить и неожиданных гостей.

Назавтра Мануэлю предстоит отправиться в путь с первыми лучами солнца. У него нет никаких шансов исполнить свой подлый замысел, его придется отложить до возвращения.

Снедаемый разочарованием, он замечает, как Кончита украдкой выбирается из дома и направляется в тополиную рощу. Индеец следует за ней с такой же осторожностью, но по совсем иной причине. Прокравшись среди деревьев, пеон укрывается за стволом дерева и становится невидимым наблюдателем происходящей сцены. Сначала он удивлен, увидев троих там, где ожидал застать двоих. И обрадован – это дает ему надежду, что приход девушки не связан с любовным свиданием. Но по мере того как протекает разговор между этой троицей, а тем более, когда тот подходит к завершению, и техасец заключает Кончиту в объятия и запечатлевает на ее губах поцелуй, эхо которого так отчетливо слышно, кровь Мануэля вскипает. С трудом удерживает он себя от порыва выскочить и убить на месте всех троих, или же расстаться с собственной жизнью, если проиграет.

Некоторое время он стоит, сжимая рукоять извлеченного из ножен мачете, в глазах его пылает огонь неукротимой ненависти. К счастью для тех, на кого она направлена, инстинкт самосохранения берет в индейце верх. Рука его крепка, но сердце робко. Как ни силен гнев, страх оказывается сильнее. Пеон решает выждать более подходящего времени и удобного шанса. И безопасного, конечно – это заботит его превыше всего. Все еще пребывая в нервном возбуждении, Мануэль видит, как уходит Хэмерсли, оставляя двоих наедине. И по мере того как влюбленные обмениваются новыми поцелуями, ревность снова охватывает соглядатая, во второй раз побуждая его кинуться вперед и убивать, убивать, убивать.