Читать книгу "Страсти в нашем разуме. Стратегическая роль эмоций - Роберт Фрэнк"

Весной 1968 года Хорнштейн и его коллеги «теряли» эти бумажники со скоростью около 40 штук в день. Из сотен потерянных портмоне на удивление большая доля — 45% — была возвращена в целости и сохранности! Надо ли говорить, что стоит некоторого труда упаковать найденный предмет и отнести его на почту. Поскольку речь шла о небольших суммах, нашедшим кошельки было бы неразумно ожидать вознаграждения. (Действительно, многие вернули бумажники анонимно.) Таким образом, маловероятно, чтобы людьми, случайно ставшими участниками эксперимента, двигал какой-то эгоистический мотив.

Хорнштейн с коллегами могли оперировать долей возвращаемых бумажников, манипулируя отношением участников эксперимента к доброжелательности других людей. В одном из вариантов эксперимента они положили бумажник в незапечатанный конверт, адресованный владельцу. Люди, подбиравшие конверт, находили внутри не только бумажник, но и письмо, якобы написанное его владельцу человеком, нашедшим бумажник ранее. Точнее говоря, они находили один из трех вариантов письма — «позитивный», «нейтральный» или «негативный». В нейтральном варианте значилось:

Уважаемый мистер Эрвин.

Я нашел Ваш бумажник, который возвращаю. Все в нем осталось в том виде, в каком я его нашел.

Позитивные и негативные письма, однако, описывали, что пережил отправитель, когда нашел и вернул бумажник. Позитивное письмо продолжалось так:

Должен сказать, что мне доставило огромное удовольствие помочь кому-то. Такие мелочи делают нашу жизнь лучше. Мне это было совсем нетрудно, и я рад, что мог помочь.

А негативный вариант заканчивался так:

Должен заметить, что ответственность за бумажник и необходимость его вернуть причинили мне немалые неудобства. Очень неприятно, что я был вынужден заниматься этим возвратом. Надеюсь, вы должным образом оцените усилия, которые мне пришлось приложить[197].

Из 105 бумажников, участвовавших на этом этапе эксперимента, 40% были возвращены в целости и сохранности. 18% тех, что сопровождало негативное письмо, были возвращены, тогда как доли возврата для бумажников с позитивными и нейтральными письмами составили 60 и 51% соответственно. Короче говоря, люди, нашедшие негативные письма, по-видимому, реже возвращали бумажники. Хорнштейн и его коллеги утверждают: отправитель писем служит ролевой моделью для участников эксперимента. Когда ролевая модель выражает негативные чувства, гораздо меньше вероятность того, что участник вернет бумажник, хотя письмо и не дает ему повода испытывать негативные чувства к владельцу потерянной вещи.

Автор письма как ролевая модель? Это сообщает действиям некоторую целенаправленность, каковой они как будто бы полностью лишены. Трудно согласиться, что люди и в самом деле принимают отношение автора письма в качестве модели для своего собственного отношения к ситуации. Закономерностям в возвращении бумажника можно дать более простое объяснение, основанное на теории модульного устройства мозга, о которой говорилось в главе X. Очевидно, что люди осознают противоположные тенденции в человеческой природе: по опыту мы знаем, что есть более — и менее доброжелательные представители человечества. Опыт нашего общения с первыми ассоциируется с положительными чувствами, в то время как со вторыми — с негативными. Столкновение с каждым из этих типов, естественно, активизирует ассоциирующиеся с ними эмоции. Эти эмоции, в свою очередь, могут повлиять на поведение, хотя языковой модуль мозга может и не иметь представления о том, почему это происходит. Подобно тому как вид монстра из научной фантастики вызывает страх, даже когда нет рационального основания бояться, простое столкновение с недоброжелательным отношением будет вызывать негативные чувства из прошлого опыта. Естественно, эти чувства выйдут на первый план, когда субъект будет решать, вернуть ли бумажник; неудивительно, таким образом, что они могут заметно воздействовать на поведение.

Эта интерпретация подчеркивает, что именно чувства, а не разум мотивируют решение возвращать портмоне, и это явно согласуется с моделью обязательства. Роль негативных чувств еще более подчеркивается интереснейшим наблюдением: ни один из бумажников, заложенных 4 июня 1968 года, в день убийства Роберта Кеннеди, возвращен не был[198]. В том ли причина, что Сирхан Сирхан стал негативной ролевой моделью (интерпретация Хорнштейна); или в том, что его поступок вызвал негативные эмоции? С точки зрения модульного устройства мозга ясно одно: попросту нет рациональных оснований, чтобы поведение третьей стороны влияло на чье-либо решение возвращать или нет потерянную кем-то вещь.

ЭКСПЕРИМЕНТЫ С ЖЕРТВАМИ В БЕДЕ

Образ Нью-Йорка становится еще более полным благодаря экспериментам, разработанным для изучения реакции людей на жертву, попавшую в беду. В одном исследовании психологи Ирвинг Пилиавин, Джудит Родин и Джейн Пилиавин подстроили ситуацию, чтобы проверить, придут ли пассажиры нью-йоркского метро на помощь пассажиру, который внезапно упал[199].

Поскольку экспериментаторы хотели удержать свою аудиторию, они выбрали экспресс на 8-й Авеню между 59-й и 125-й улицами, который идет почти 8 минут. Пока один из ученых тайком делал записи, сидя в конце вагона, студент мужского пола стоял в начале вагона. Приблизительно через минуту после отправления поезда он «споткнулся» и рухнул на пол. Ему была дана инструкция лежать и не вставать, пока кто-то не придет ему на помощь. Если никто этого не сделает до прибытия поезда на станцию, другой ассистент поможет ему встать. В любом случае ученые должны были выйти на станции, затем повторить то же самое в другом поезде, идущем в другом направлении.

Эксперимент проводился в двух вариантах. В первом варианте пассажирам давали понять, что жертва больна, у студента еще до того, как он упал, в руках была палка. Во втором варианте предполагалось, что жертва будет казаться пьяной. В этом случае студент опрыскивал себя сильно пахнущим алкогольным напитком и нес бутылку в коричневом бумажном пакете.

Пилиавин и коллеги выяснили, что жертва с палкой получает помощь по крайней мере от одного пассажира в 62 из 65 случаев. Как и ожидалось, пьяная жертва получала помощь реже, но даже ей помогли в 19 из 38 случаев.

Психологи Бибб Латейн и Джон Дарли сообщают о серии похожих экспериментов[200]. В отличие от экспериментов Пилиавина и его коллег, их эксперимент был устроен так, чтобы только один единственный человек был в состоянии помочь жертве. В одном из них ассистент опрашивал студента в одной комнате, затем уходил в соседнее помещение, оставив его заполнять формуляры. Из соседнего помещения, отделенного от первого лишь тканевой занавеской, ассистент начинал кричать от боли: «О боже, нога! Я... я... не могу ею пошевелить. О, колено! Я... не могу... не могу... стряхнуть с себя это»[201]. В этом эксперименте, типичном и для множества других, 70% подопытных устремлялись на помощь жертве.