Читать книгу "Портал - Екатерина Гуреева"

– Если ты не удержишь меня, я окажусь вместе с ней внутри этого… – у него не хватает слов выразить всю глубину своего потрясения от моей просьбы.

– Ты доверяешь мне?

– Да, но тогда, в лесу, была немного другая ситуация, – Доминика трясло от возбуждения и страха. – Я хочу, чтобы это поскорее закончилось, Майкл. Постарайся удержать веревку, прошу тебя!

Я ободряюще хлопаю его по плечу и киваю.

– Я знаю, тебе не по себе, парень. Ты справишься, обещаю, – ободряю я его.

– Мне не легче от твоих слов, можешь поверить.

Его ноги висят над пропастью, Доминик судорожно впивается пальцами в края платформы.

– Мне тоже. Не медли. Обморок может случиться неожиданно.

– Прекрасно, – и он спрыгивает.

На конце веревки была сделана петля для стопы, саму веревку мы дважды обмотали вокруг платформы, для надежности, если вдруг она выскользнет из пальцев. Сам я упираюсь спиной и ногами в боковые стенки, стиснув зубы, готовлюсь медленно, сантиметр за сантиметром, отпускать веревку.

– А ты тяжелый, – стиснув зубы, шучу я.

– Жена откормила, – раздается голос снизу.

Я прыснул.

– Вам больше нечем было заняться?

– Отвали, Майк, – огрызается он. – Еще ниже, ага… вот. Все! Стоп…

– Что ты орешь?

– Я чуть не вляпался туда ботинком. Думаешь, это весело?

Я через силу улыбаюсь и опускаю глаза в пол, чтобы лучше сосредоточиться.

– Я думаю, тебе придется испачкать руки. Однозначно. Сейчас, подожди, я сяду удобней, – и тут я случайно задеваю ногой незаметный рычажок на стенке. Платформа, до этого висевшая на месте, вдруг падает вниз.

– Черт подери, Майкл! Ты охренел? – кричит брат, и я его понимаю.

– Прости. Ты там как? – мои руки пылают огнем, кожа на них кое-где содрана. Джек продолжает дышать над правым ухом. И тут не вовремя опять подступает обморок. Я вижу перед глазами не собственные дрожащие руки, которые удерживают из последних сил веревку, а пятна коричневого, зеленого и серого, почти черного цветов.

Джек беспомощно вжимается в пол. Ему не по вкусу наши лихачества, и если бы я мог до него дотянуться, то почувствовал бы, как он дрожит.

– Доминик, ты как, ответь?

– Отлично, Майки, я по грудь в этом дерьме.

– Извини. Придется тебе ускориться, я теряю контроль над собой…

– Отлично, Майкл! Ты, пожалуйста, держись. Это была твоя идея, если ты не забыл.

Я сам не заметил, насколько облегчил нам задачу извлечь бедняжку из зеленого месива, спустившись с платформой ниже. Но к тому времени, как девушка оказалась в объятиях Доминика, на моих руках уже не оставалось живого места.

– Майкл, давай, она у меня, – кричит Доминик и дергает веревку. – Ты способен нас вытащить или мне спрыгнуть вниз? Я могу, только обмотаю веревку у нее на талии.

– Прекрати, – рычу я.

– Прошу, не задевай больше ничего…

– Это вышло случайно, Доминик!

Я не помню, что было дальше: я как во сне или в бреду каким-то образом сумел вытянуть их обоих. Помню только, как брат подтянул ее к торцу платформы. Левой рукой я вытащил обнаженную девушку наверх. За ней последовал и Доминик.

Я смотрю на незнакомку с растрепавшимися длинными черными волосами, разочарованный. Не дав мне опомниться, Доминик прерывает затянувшееся молчание:

– Кто это, Майк? Это она, Мира?

Я молчу, пытаясь справиться с подступившей горечью. Сердце безрадостно проваливается, рядом слышно тяжелое дыхание брата.

– Майк? – шепчет он над ухом.

Мотнув отрицательно головой, отвечаю, проглотив досаду:

– Нет. Я ее не знаю…

Молодая симпатичная женщина будто спит сладким младенческим сном. У нее периодически вздымается грудь, но не так часто, как у нас, а не больше трех раз за пять минут. В ее облике совсем не было изъянов, которые мы стараемся искать при удобном случае в чем бы то ни было. Она была восхитительна, и я уверен: если бы она хоть раз приоткрыла глаза, мы с братом уже никогда не знали бы душевного покоя.

Доминик склонил голову перед незнакомкой, опустился на одно колено, затем пристально посмотрел на меня.

– У тебя же есть Мира. Чур, эта – моя!

– А как же Элиза, отданные годы и бла-бла-бла?

– С ней покончено. Зачем мне та, которая любит моего брата, а не меня!

– Прости, Доми. Оказывается, я действительно насолил в вашем гнезде, не зная об этом.

– Разве ты виноват в том, что свел с ума еще одну женщину? Они всегда почему-то велись только на тебя.

– Конечно, я ведь очаровательный, романтичный. У меня уйма достоинств.

В отличие от тебя, Доминик, я не настолько упрям и обидчив…

– На что ты намекаешь?

Нас прерывают тревожные звуки, долетающие из туннеля, где произошло столько встреч – и с чудовищем, и с механизированным парнем, и с кровожадным червем. Судя по отчетливым шагам, к нам приближается совсем не друг. Но без платформы он не сможет до нас добраться.

Доминик видит по моему лицу, что мне совсем не по вкусу этот таинственный шум, и тоже оборачивается в ту сторону.

– Это еще что? – его лицо неожиданно каменеет, я дергаю невидимый рычажок в обратную сторону, и платформа поднимается на комфортную высоту, подальше от булькающего желе, затем, не вникая, как это, собственно, происходит, мы движемся в нужную нам сторону. Когда мы сходим с платформы на твердый пол, Доминик объясняет мне, что до лаза по прямому туннелю рукой подать.

Из моей груди вырывается стон облегчения. Мы сделали это. Мы добрались.

Платформа резко свистит в воздухе, срывается с места, исчезает в зале, и на той стороне опять что-то грохочет.

– Не нравятся мне эти звуки, – говорит Доминик, приподнимая голову женщины. – Ее необходимо во что-нибудь одеть.

– Да, – соглашаюсь я и начинаю снимать с себя грязную куртку.

– Нет, что ты. Я о ней позабочусь, – Доминик кладет ружье рядом с коленом и начинает снимать с себя мою ветровку.

– Ты рылся в моих вещах, – киваю я на куртку.

– Ну почему же рылся. Я искал тебя, вымок до нитки и продрог. Мне нужно было во что-нибудь переодеться.

Я лукаво гляжу на него. А он, я смотрю, прикипел к этой незнакомке. Обхаживает ее, заботится.

– Проехали. Давай скорее одевай и уходим уже. Мало ли кто нас преследует…

– Ты думаешь, платформа отправилась по сигналу? Кто-то вызвал ее на другом конце?

– Все может быть. И я не хочу это проверять, Доминик. Давай, шевелись.