Читать книгу "Арабская принцесса - Таня Валько"

– Ты переворачиваешь вверх дном только комнату Амиры, переделывая ее под свой безнадежно современный вкус, да? Или я ошибаюсь? Ты употребила множественное число? Ком-на-ты?! – произносит по слогам она.

– Ага! – отвечает Марыся с кислой миной, так как предчувствует критику.

– Совсем с ума сошла?! Что ты собираешься сделать с этой прекрасной мебелью в постколониальном стиле из комнаты матери?! – выкрикивает она и бросается бегом к соседней двери.

– Желающие ее купить просто убиваются из-за нее, – обыденно признает дочка.

– Что?! Кто?! Где?! Продашь саудовцам?! Что за расточительность! Что за глупость! – кричит она как сумасшедшая.

– Объявление вместе со снимками я разослала всем полякам в Эр-Рияде. Кинга разослала их по посольской почте месяц тому назад. А я поместила еще предложение на портале экспатриантов.

– Так прочему я об этом ничего не знаю? – в бешенстве мать поджимает губы и фыркает.

– А почему ты не открываешь свою почту? – отвечает вопросом на вопрос Марыся.

– Ты не могла мне просто сказать? Болтаешь о всяких глупостях, а о важных вещах ни слова?! Такая ты дочь!

– Откуда же я могла знать, что ты этим заинтересуешься? Мама! У вас красиво обустроенный дом в Польше! Зачем тебе такое старье? Они воняют, а в древесине полно короедов. Все сыплется и разваливается!

– Ты глупая курица!

Дорота подходит к большой кровати с балдахином, нежно касается ее резных овальных опор, гладит изголовье. Наконец она тяжело садится на софу, которая вместе с двумя стульями на гнутых ножках и небольшим столиком составляют изысканный стильный комплект.

– Ну ты даешь! – она опускает голову, и кажется, что на нее обрушились сто несчастий. – Я всегда мечтала о такой спальне… по крайней мере, кровати… а здесь столько всего…

Слезы текут у нее из глаз.

– Сейчас уже ни за какие деньги такого не купишь. Я пыталась купить в Бахрейне, но вернулась с пустыми руками.

Она шмыгает носом. Марыся столбенеет от такой реакции. «Как она может расстраиваться по поводу мебели?» – удивляется она, но сердце у нее стучит, и ее охватывает грусть, оттого что невольно огорчила мать.

– Не договорились мы, мамуль.

Она подсаживается к матери.

– Извини.

Марыся нежно обнимает мать. «Это, наверное, из-за менопаузы, – поясняет она себе, но ей страшно досадно. – Я должна как-то выкрутиться, – решает она. – Мне все равно, что покупатель подумает! Если это так важно для моей мамы, то мне безразлично, что подумает чужой человек. Ведь она бы для меня звезду с неба достала! А я не могу исполнить ее мечту, потому что руководствуюсь какими-то глупыми угрызениями совести?!»

Она отходит в сторону и шепчет в мобильный телефон:

– Хамид, ты у того парня, который хочет купить нашу спальню, уже взял какой-нибудь задаток? – быстро спрашивает она.

– Ну, у тебя и чутье! – смеется муж беззаботно. – Сейчас сидит у меня в бюро американец с толстым конвертом, набитым зелеными долларами. Говорил тебе, что это антиквариат и стоит целое состояние.

– Подожди, подожди! – почти кричит Марыся. – Оказалось, что есть одна особа, для которой такой гарнитур – это мечта всей ее жизни. Если она не будет его иметь, наверное, выплачет все глаза.

– Любимая, так нельзя! Я слово дал… Kalima bil kalima[69]…

– Мне все равно! Мама у меня тут расстраивается и сопливит, как ребенок. Оказалось, что она давно стремилась такую рухлядь купить…

– Почему вы не договорились раньше?! – прерывает ее Хамид, нервничая. – Вы видитесь каждый день! О чем же вы разговариваете?

– В последнее время о воспитании детей. Что делать, если режутся зубки, какой суп готовить, чтобы Надя быстрее росла и была крепче. Ах, чуть не забыла! Еще о том, как ребенок должен какать. – Марыся посмеивается. – О Саудовской Аравии, об Эр-Рияде, сплетничаем о поляках, о посольстве, о парнях… – она понижает голос и тихо хихикает, потому что знает, она должна как-то уломать мужа, ведь для него нарушить данное слово – это большое вероломство.

– Мириам, Мириам… – слышит она в его голосе нежность и знает, что и на этот раз ее партнер по жизни сделает то, о чем она просит.

– Дорогой Йоган, – Хамид с кислой миной обращается к толстому покупателю. Моя жена передумала…

– Как же так! – нервничает иностранец. – А говорят, что если арабы договариваются о деле и дают слово, то можно на них положиться!

Он злится.

– Во всех областях вы безответственные подлецы! – оскорбляет он саудовца, который воспринимает его слова с покорностью.

– Я вам это возмещу, – пробует компенсировать Хамид несостоявшуюся сделку.

– Можешь меня в мою толстую задницу поцеловать! Что я скажу жене?!

Грубиян попросту обычный хам и мужлан.

– Купите ей другой подарок, и она наверняка вас простит. Таковы женщины…

Хамид вытягивает из кошелька стопку банкнот большого номинала.

– Подарите ей какое-нибудь золотое колье, это ее растрогает. Мне, в самом деле, очень жаль, но у меня тоже жена, и в придачу арабка. Вы слыхали о наших женщинах? – спрашивает он шутливо.

Уже немного успокоенный парень только громко сопит.

– Они только на вид кроткие, а дома за высоким забором держат нас под каблуком. Даже иногда в морду дают… – понижает он голос, а оторопевший американец хохочет от неожиданных слов.

– Я должен был вам заплатить, а вместо этого выхожу с большой суммой, – смущается он все же, но его глаза не мечут молний. В них можно даже прочитать уважение к Хамиду.

– Прошу мне верить, я очень плохо себя чувствую от того, что нарушил данное слово, – поясняет саудовец. – Но когда вы возьмете в виде компенсации от меня презент, мне будет немного легче.

– Ну хорошо, если вы меня просите…

Иностранец торопится, не желая, чтобы щедрый араб передумал.

– А в следующий раз вы все согласуете с женой пораньше, окей? – в конце в ответе покупателя слышна даже симпатия.

– Мириам, из-за тебя я не сдержал данного обещания, а это у меня впервые в жизни, – признается он жене не очень радостным тоном. – Ты должна будешь меня как-то отблагодарить, но я взяток не беру, – шутит он в конце.

– Ты самый прекрасный, самый любимый, чудеснейший парень на земле! – Марыся засыпает мужа комплиментами.

– Мамуль, мебель твоя! – выкрикивает она и бросается Дороте в объятия. – Ты счастлива?!

– Доченька! Не могу в это поверить!

Теперь, вместо того чтобы радоваться и смеяться, Дорота снова начинает плакать. «Ох уж эта менопауза! – Марыся резюмирует поведение матери. – А слезы, кажется, заразны». Марыся и сама ревет. Наконец мама с дочерью берутся за руки и исполняют бешеный победный танец.