Читать книгу "Чаровница - Кристина Брук"

– Гм-гм, в таком случае придется прибегнуть к содействию членов «Прометеева клуба», – сказал Джонатан. – В конце концов, это же твоя идея, Ашборн, или ты забыл? А ведь тогда ты уговаривал меня согласиться.

Рэнд растер обеими руками лицо и, вскинув голову, произнес:

– Но ведь это означает твое самоубийство как ученого. Конец твоей научной карьере.

Джонатан желчно рассмеялся:

– О какой карьере можно говорить в моем нынешнем положении?

– А что вы намеревались сделать? – спросила ничего не понимающая Сесили.

– Мой план был очень прост: дискредитировать научное открытие Джонатана. О нем тогда больше судили по слухам. Но если бы ученые с именем авторитетно заявили, что это не открытие, а ошибка, что нового вещества с такими свойствами просто не может быть в природе, то вся шумиха вокруг него сразу бы затихла.

Джонатан с каменным выражением лица уставился в потолок. Сесили, так хорошо знавшая его мимику, поняла, как мучительно тяжело ему убивать свое собственное научное открытие. Но иного выхода не было, если, конечно, он хотел вернуться к прежней жизни, в свое родовое имение и лондонский особняк…

Сесили решительно произнесла:

– Нельзя больше мешкать. Надо как можно скорее приступать к делу.

Ашборн кивнул:

– Я займусь им сегодня же.

Он посмотрел на Джонатана, старательно избегая пытливого взгляда Сесили.

– Вам двоим не терпится, благо есть о чем, поговорить наедине. Только ведите себя осторожно. Никто не должен увидеть тебя раньше времени, Джонатан. Опасность еще не миновала.

Сесили полагала, и не без оснований, что, должно быть, замучила брата бессвязными восклицаниями и проявлениями нежности. Она не отпускала его ни на шаг от себя, боясь, как бы он опять не исчез.

Она была сама не своя от радости, но, когда радость понемногу стихла, заметила, как сильно изменился брат за годы разлуки.

– Знаешь, я держал наиболее понравившиеся твои письма у себя. Помнишь то, где описывается сэр Ниниан Финниан? Оно такое забавное.

С затуманенными от слез глазами Сесили закивала. Теперь это письмо было ей глубоко безразлично, хотя раньше она не жалела ни сил, ни времени, чтобы найти его. Ах, если бы только она знала!

Если бы они доверяли ей!

Почему Джонатан не стал делиться своей тайной с одиннадцатилетней девочкой, было вполне ясно. Но потом?

Почему Рэнд ничего так и не рассказал ей?

– Когда я услышал о том, что ты вышла замуж за Ашборна, я не поверил своим ушам, – признался Джонатан. – Ты – герцогиня Ашборн!

– Да, – улыбнулась Сесили. – В это трудно поверить, но это именно так.

– Даже не знаю, что тебе сказать. – Джонатан нахмурился.

Сесили тоже не знала, как ей быть, но попыталась улыбкой сгладить напряжение.

– Мне искренне жаль, что я не смогла взять у тебя благословение на брак. Увы, это было невозможно.

– А как это воспринял старина Норланд? – поинтересовался Джонатан.

– Старина Норланд, – теперь Сесили легко воспринимала выпады, касавшиеся возраста ее бывшего жениха, – влюбился в мою гувернантку, мисс Тиббз. Ты ее не знаешь, но это чудесная во всех отношениях женщина. Видишь, как все славно закончилось. Все, что ни делается, делается к лучшему.

Но действительно ли все закончилось? И к лучшему ли? Рэнд ее обманывал, фактически предал ее, от этих мрачных мыслей ей было невыносимо тяжело.

Когда Джонатану пришло время уходить, он по старой привычке обнял ее за плечи и поцеловал в лоб.

– Не бойся, все образуется. Немного удачи, умелая поддержка Ашборна, и мы победим.

Оставаться дольше Джонатану в доме Ашборна, где было так много прислуги, было опасно.

Сесили на прощание горячо обняла брата за шею и поцеловала, пряча от него глаза, полные слез.

– Да-да, тебе пора уходить. Я так долго мечтала о твоем возвращении, и вот, когда ты вернулся, мне никак не хочется тебя отпускать. Надеюсь, что теперь мы расстаемся ненадолго.

Она снова поцеловала Джонатана, а он, растроганный не меньше, нежно прижал ее к себе.

– Все будет хорошо, сестричка, вот увидишь.

Рэнд стоял при входе в комнату, всем своим видом поторапливая их и в то же время пристально смотря на Сесили, не подаст ли она ему знак, что простила его. Нет, она его не простила. Сейчас у нее не было нравственных сил для прощения.

Рэнд ни словом не обмолвился о миссии, возложенной на него ее братом. Он даже не попытался сказать что-либо в свое оправдание. Вот только было непонятно – это делает ему честь или нет. Впрочем, какое бы он ни дал ей объяснение, вряд ли оно устроило бы Сесили.

Дело в том, что он ее обманывал. Он не говорил ей, что Джонатан жив. Если бы он любил ее по-настоящему, тогда между ними не было бы никаких тайн. Это был удар, болезненный, неожиданный, от которого Сесили никак не могла оправиться. На сердце у нее было тяжело как никогда, несмотря на радость, что Джонатан жив.

Рэнд все не возвращался, как вдруг Уинтерз, дворецкий, сообщил о приходе нежданной гостьи.

Это предвещало небольшое развлечение.

Внимательно осмотрев себя в зеркале и оставшись довольной, Сесили спустилась в прихожую, где ее ждала Лавиния.

– Ты, наверное, уже слышала, – не утруждая себя ни приветствием, ни даже обычным «здравствуй», она сразу накинулась на Сесили, – скоро об этом будет судачить весь Лондон.

– О чем? – искренне удивилась Сесили, для которой сегодняшний день оказался слишком богат известиями, как хорошими, так и плохими.

– О твоем брате! Воскрес из мертвых. – Лавиния кипела от негодования. – Вломился к нам в дом и предупредил Бертрама о своем возвращении.

Вломился? Молодчина, значит, они с Ашборном уже начали действовать. Ее скромный и вежливый брат наконец-то показал, на что он может быть способен. Вероятно, им двигало чувство чести, справедливости и долга.

Лавиния, немного успокоившись, спросила:

– Неужели ты так и будешь держать меня в передней? Может, перейдем в гостиную и присядем?

– Я не собираюсь тебя пускать дальше передней, – язвительно возразила Сесили. – Моя дорогая кузина, хочу заверить, долго здесь ты не пробудешь, так что предлагать тебе садиться, думаю, незачем.

– А-а, вот как ты заговорила. А я-то думала, ты проявишь хоть какое-то участие, ведь нас с Бертрамом буквально выбрасывают на улицу почти без средств к существованию.

Сесили презрительно фыркнула:

– Если бы все было так, как ты говоришь, то, разумеется, у меня нашлись бы для тебя слова сочувствия и утешения. Но ведь Джонатан предоставит вам дом и, наверное, будет выплачивать что-то вроде пенсии. Кроме того, я знаю, как славно вы с Бертрамом нагрели руки на состоянии Джонатана.