Читать книгу "Леди Удача - Бетина Крэн"

Много позже, когда шум гульбы в трактире стих, Рейн поднялся в свою комнату. В темноте он едва смог различить очертания тела жены на постели. Чарити лежала на боку, укутанная в старенькое лоскутное одеяло. Ее светлые волосы были расчесаны и заплетены в не тугую косу. Он подошел и встал над женой, вглядываясь в ее черты в мерцании свечи, упиваясь ее красотой и от всей души жалея, что не может насладиться теплом ее тела.

Почему она не хотела выходить за него? Почему пришла в такой гнев, когда он провернул свой нехитрый фокус в церкви? Может, гордость ее была уязвлена? Хотя для этого она была слишком здравомыслящая, разумная девушка. Может, она просто испугалась оттого, что оказалась в ситуации, к которой была не готова? Сколько раз она сокрушалась о том, что ведет себя не так, как пристало молодой леди… Или ей страшно было навеки покинуть родной дом? Ведь она ни разу в жизни не уезжала из Стэндвелла. Потому-то он и согласился прихватить с собой леди Маргарет… и проклятого пса. Но ни одна из этих причин, даже все они, вместе взятые, не могли объяснить, почему она вдруг решила отвергнуть его.

Чарити почувствовала, что он смотрит на нее, и лицо ее запылало, но она продолжала оставаться неподвижной, делая вид, что спит. Но вот свечка потухла, и тяжелые сапоги упали на пол. Затем ее жадное ухо уловило шелест простыней. Когда он приподнял лоскутное одеяло и улегся рядом, она дернулась, но он не заметил этого, так как сам в этот момент ворочался, устраиваясь поудобнее. Его сильные руки нежно обняли ее.

Чарити лежала возле его теплого бока, впитывая Рейна всем своим жаждущим существом. Ей так хотелось коснуться его, ответить на его ласку, излить на него избыток любви, которая переполняла ее душу. Но перед ее мысленным взором так и стояло его лицо, каким оно было в тот день, когда его, бесчувственного, принесли к ним в Стэндвелл: серое, холодное, без кровинки. Его лицо снова станет таким, если она позволит ему войти в ее жизнь, овладеть ее телом. В этом она нисколько не сомневалась. Так что она лежала очень тихо в его объятиях, стараясь дышать спокойнее и реже, изображая сон. Затем она услышала, как он, уже засыпая рядом с ней, тихонько шепнул:

— Спи спокойно, ангел мой.

В конце концов горе ее нашло выход в беззвучных слезах в темноте.

Следующее утро началось с того, что отъезд из гостиницы пришлось ненадолго отложить, так как леди Маргарет внезапно решила, что необходимо обмести всю карету и лошадей пучком зеленой петрушки и сушеной белены. Старуха обметала, обтирала и приговаривала. Когда она наконец закончила, Рейн помог дамам забраться в карету, стал на подножку — и тут подножка под его весом подломилась.

— Рейн! Ты не ушибся?! — Стоя на коленях на полу кареты, Чарити в панике протягивала к нему руки.

Он выпрямился и глубоко вздохнул, затем, приметив, какая тревога выражается в ее взгляде, нахмурился.

— Однако я чуть не полетел вверх тормашками. За такие-то деньги карета могла быть и покрепче. — Он увидел, как жена сразу выпрямилась и с чопорным видом расправила платье на коленях, словно стряхивая с себя всякую заботу о благополучии супруга. Он с грохотом захлопнул дверцу, обошел карету и забрался внутрь с другой стороны.

Чарити перехватила встревоженный бабушкин взгляд. Мелкие невзгоды; они поняли друг друга без слов. Так оно и должно начинаться.

Путешествие и в самом деле оказалось утомительным. С каретой то и дело происходило что-то, незначительные, но многочисленные поломки, отчего нетерпеливый Рейн снова стал грубить, а Чарити вся так и замирала от дурных предчувствий. Каждый вечер он, взобравшись по лестнице очередного постоялого двора и войдя в номер, находил жену уже в постели, причем полностью одетой — она не снимала даже шерстяной спенсер. И его самообладание, и способность сдерживать свой нрав постепенно давали трещину под воздействием этого непрерывного напряжения и неутоленного желания, так что речь его все чаще была пересыпана солеными словечками. На его хмурые замечания и вопросы она отвечала односложно. Всякий раз, когда он начинал ворчать, в ней воскресала надежда: может, он наконец-то пожалеет, что женился на ней. Когда он видел страдание, мелькавшее в ее глазах, или же плохо скрытую тоску, в нем крепла решимость: как только они доберутся до Лондона и смогут побыть вдвоем, он обязательно сумеет преодолеть то, что встало между ними стеной, что бы это ни было.

Сент-Джордж-сквер, эта большая красивая площадь, в свете яркого весеннего полудня была чудо как хороша. Гранитные фасады, украшенные полированным мрамором, так и сияли, в старинных стеклах высоких окон сверкало отраженное солнце. В центре площади раскинулся зеленый парк с живыми изгородями, цветочными клумбами, деревьями в оградках и каменными скамейками. Мощенная плитами дорожка огибала парк. Высоченные трех — и четырехэтажные дома, заключавшие площадь в квадрат, были выстроены в георгианском или палла-дианском стиле, около каждого был маленький садик с затейливо подстриженными кустарниками, дорогими голландскими тюльпанами, заморской сиренью.

Площадь была великолепна; она выглядела даже шикарнее, чем Чарити мнилось в ее девичьих мечтах. Она поглядывала на хорошо одетых людей, прогуливавшихся по дорожке вокруг парка, стараясь делать это незаметно. Зато леди Маргарет, не смущаясь, вытягивала шею, дабы разглядеть все как следует. Вулфрам же просто высунулся в окно кареты, тяжело дыша от возбуждения. Карета подкатила к великолепному дому и остановилась. Рейн, Чарити и леди Маргарет объединили усилия, дабы сдержать Вулфрама, так и рвавшегося на волю. Рейн крикнул кучеру подойти и приказал подержать зверюгу, чему кучер подчинился без особой охоты. Рейн помог выбраться из кареты Чарити, затем леди Маргарет и повел обеих дам к крыльцу.

Входные двери распахнулись перед ними словно по волшебству, и Чарити, переступая порог, испытала престранное чувство, будто ее заглатывает живое существо. На самом деле двери открыл Брокуэй, старший лакей, он же принял у Рейна шляпу и выразил радость по поводу возвращения хозяина, хотя был, очевидно, изумлен. Рейн как раз был занят тем, что представлял Чарити, новую хозяйку, когда в переднюю, так стремительно, что фалды развевались, влетел Эверсби.

— Милорд! — Дворецкий остановился, одернул жилет, стремясь придать себе достоинства, и двинулся навстречу хозяину.

— Это Эверсби, совершенно незаменимый человек, — сообщил Рейн Чарити, не дав дворецкому договорить. — А это твоя новая хозяйка, Эверсби. Виконтесса Оксли. А это ее бабушка, леди Маргарет Вильерс.

Эверсби шел через всю громадную, с потолком-куполом переднюю, не сводя глаз с поразительно хорошенькой блондинки без шляпки. У девушки было лицо ангела, а одета она была в мятое муслиновое платьице. Он низко поклонился ей, выразил искреннюю радость в связи с ее прибытием в Оксли-Хаус и только после этого продолжил:

— Я вынужден просить ваше сиятельство проявить снисходительность, но в доме ничего не приготовлено к вашему приезду. Леди Кэтрин сказала, что вы вернетесь не скоро… к тому же вся прислуга была очень занята…

— Занята? — Рейн сердито нахмурился, но заметил, что лицо дворецкого страдальчески морщится. — Что еще затеяла эта старая перечница?