Читать книгу "Зверинец Джемрака - Кэрол Берч"

Я заглянул за планширь. Далеко, на красном фоне, темнела капитанская шлюпка. В ней можно было разглядеть сгорбленные силуэты — в преддверии ночи все уже заснули. И никого на вахте. Что-то здесь не так.

Скип больно схватил меня за руку пониже локтя, ногти у него оказались довольно острые.

— Гляди!

Становилось все темнее.

— Нет там ничего.

— А вот и есть.

— Я не вижу. Что там?

Скип что-то видел, в этом я не сомневался. Его ногти впились мне в руку.

— Вот оно! Смотри! Поворачивает голову сюда.

— Пусти! — Я отцепился от него.

— Заткни свой дурацкий рот! — разозлился Тим. — С тебя все и началось, Скип. Ты же сам сказал. Все из-за тебя. Разве нет? А?

Скип закрыл лицо руками.

— Это все ты, ты!

— Мальчики, уймитесь, — приструнил их папаша Дэн.

Капитанские сухари и мясо закончились. Фурункулы начали лопаться, словно маленькие вулканы. Мы ждали, когда умрет Уилсон Прайд. Да, ждали. Все знали, что он — следующий. Вот до чего мы дошли. Считали дни, надеялись, а он метался в сухом поту, пытаясь протолкнуть между губ почерневший язык. Наш корабельный кок, который готовил нам жаркое, пудинг, и перловый суп, и рис, и гороховую похлебку, как это принято у него на родине, добавляя в нее все подряд: или просто немножко соли, редьки, пару веточек какой-нибудь травы, собранной на незнакомом острове, — жарил мелких рыбешек — прямо с внутренностями, хвостами и глазами. Эх, утроба моя ненасытная. Бульон. Горячий бульон, а над ним — ароматный пар. Яркие зеленые листья, оранжевые коренья, на поверхности супа плавают кусочки порея — живая золотистая жидкость.

— Матушка моя готовила такой бульон. Окорок на кости — если удавалось раздобыть. Бобы и горох. Репа. Морковка.

— Ты выпустил дракона, — не унимался Тим, — вот что ты сделал.

— Да! И что?

— Ты. Ты сам сказал. Ты его выпустил.

— Порей, — продолжал я. — Порей — важный овощ. Обязательно нужен порей.

Больше Уилсон ничего не приготовит. Он теперь далеко-далеко. Душа его отправилась в дальний путь, перекинув через плечо котомку. Я пытался объяснить Тиму, как разучился понимать, что правильно, а что неправильно; объяснить, что я лишился всех чувств, что внутри у меня все горит и постоянно крутится и как много мне хочется ему сказать, но я не могу говорить, не могу заставить слова слетать с языка, потому что он стал слишком тяжелым и глупым.

Капитан молча снял нагревшуюся тряпку со лба Уилсона, смочил ее в прохладном море, отжал, встряхнул как следует, расправил и положил обратно.

Уилсон что-то говорил или, скорее, бормотал себе под нос — слов было не разобрать. Толстые губы завернулись внутрь, а глаза — когда он открывал их — смотрели в небо с почти насмешливым выражением.

— Мы с ним до этого дважды вместе ходили, — поделился с нами капитан.

— Правда? — Дэн методично расчесывал коросту, образовавшуюся у него вокруг шеи.

— Саймон, отодвинься в сторону, дай ему место. Скоро все будет кончено.

Саймон отсел. Пришлось подвинуться и Дагу — последнему это далось с трудом: ноги у бедняги страшно распухли. Теперь они уже были цвета подкопченного бекона. От боли Даг поморщился и несколько раз всхлипнул, сдерживая слезы.

Дэн подозвал нас, как наседка своих цыплят.

— Не смотрите туда, мальчики, не надо.

Мы сели с ним на носу.

— Смотрите лучше сюда. Сейчас мы займемся чем-то очень важным. Это приказ. Вы должны вспомнить все слова песни «Табак — индейская трава».

— Я не помню! — принялся отнекиваться Тим.

— Неправда. Напрягись. Помнишь, как бывало на лестнице в Уоппинге?

— Да, но слова я не могу вспомнить.

— Постарайся. А ты, Джаффи?

— Я только первую пару строчек помню.

— Отлично. Вот и начинай.

Табак — индейская трава,

Срезают ее, подрастет едва.

Она захватила нас в плен…

— Там еще что-то было, — напомнил Тим.

Она захватила нас в плен,

И сами мы та-та-та

Подумай об этом, куря табак.

Тим взглянул на Дэна:

— Продолжай, умник.

Дэн тихо запел:

Вот трубка фарфоровая бела,

На радость нам, покуда цела;

Как жизнь сама касаньем руки…

Недолгую паузу заполнил пронзительный стон Уилсона.

— Давай, Тим, — Дэн встряхнул его, — твоя очередь. Смотри на меня. «Как жизнь сама касаньем руки…» Как там дальше?

— Она превращается в черепки… — закончил строчку Тим, и мы втроем затянули в унисон: — Подумай об этом, куря табак.

— Нашли время песни петь, — раздраженно буркнул Габриэль.

— Скип, знаешь эту песню?

Скип отрицательно покачал головой. Глаза у него расширились и стали совсем стеклянными.

— Спокойно, Уилсон, молодец, не обращай внимания, — безучастно произнес капитан.

Уилсон хныкал, как маленький ребенок.

— Смотрите, что у него с горлом! — ужаснулся Даг.

Я повернул голову.

— Джаф! — Дэн взял меня за подбородок и потянул обратно. — Следующий куплет, давай.

— Я не знаю дальше.

— Сосредоточься. Все ты знаешь.

— Не помню.

Раздался звук, будто кто-то откачивал насосом воду.

— Я тебе помогу: «Курильщика трубка внутри грязна, грешной душе…»

Уилсон словно шел ко дну. Горло у него сжималось. Голос вырывался из бездны, глухой животный рев.

— Держись, — уговаривал его капитан.

— Что у него с горлом! — в панике кричал Даг. — Тим, продолжай.

— …сродни она, — произнес Тим.

— Отлично, теперь Джаф!

— Не помню.

— А ты напрягись.

Я не помнил. Что-то про дым и про то, как мы все вернемся в прах, и дальше в том же духе…

— Нагар и пепла на дне чуток, — торжествующе продекламировал Тим, — напоминают жизни итог…

— Ага, точно! — Я тоже вспомнил окончание куплета:

Все мы как есть — воротимся в персть.

Подумай об этом, куря табак.

— Молодцы! Еще один куплет. Давайте, мальчики, шевелите мозгами.

— Дым… — начал я.

Послышались страшные хрипы. Уилсон Прайд задыхался. Звук был такой, будто его тошнило и легкие лезли изо рта наружу.