Читать книгу "Тринадцатая редакция. Найти и исполнить - Ольга Лукас"

– Сказать тебе, стало быть, нечего? – радостно уточнил Цианид.

– Нечего, – не дрогнувшим голосом ответил Шурик.

– И ты бездельничал вчера весь вечер, вместо того, чтобы…

– Я бездельничал весь вечер, вместо того чтобы…

– И ты это так спокойно говоришь? Может быть, тебе даже не стыдно?

– Мне очень стыдно, – будто бы декламируя заученный до автоматизма текст на иностранном языке, признался Шурик. – Я очень виноват.

– Мне не надо, чтобы ты чувствовал себя виноватым, мне вообще виноватые не нужны. Мне нужно, чтобы дело делалось. Понятно излагаю?

– Понятно, – с покорностью марионетки кивнул Шурик. – Сейчас же пойду и буду делать дело.

– Всё, свободен, марш на своё место, – успокоился Константин Петрович. Если Лёву излишняя покладистость жертвы только ещё больше выводит из себя, то господину коммерческому директору такое поведение как раз кажется единственно верным и возможным. Ну что ж, бывает, расслабился сотрудник. Но осознал же и устыдился! Значит, он ещё не совсем пропащий.

Не совсем пропащий сотрудник рысью, как будто ему для ускорения дали дружеского пинка под зад, промчался по коридору и с разбегу плюхнулся за свой рабочий стол. Денис с любопытством уставился на него: каждое утро Шурик пытался наверстать упущенное по причине опоздания время за счёт молниеносного выполнения нескольких дел сразу. Его руки мелькали, манипулируя телефоном, клавиатурой, рукописями, какими-то документами, пока наконец он не позволял им (а заодно и себе) немного расслабиться.

– Можно вопрос? – подал голос Денис, энергично ударяя пальцем о палец. Он нарочно дожидался этого момента, зная, что надолго Шурикова энтузиазма никогда не хватает и что после такого яростного штурма ему непременно понадобится отдых.

– Давай. – Тот будто бы только этого и ждал: тут же повернулся вокруг своей оси вместе со стулом и во все глаза уставился на практиканта.

Денис собрался с мыслями и признался, что снова зашел в тупик, и, кажется, этот тупик ему хорошо знаком – он тупит в нём уже не первый день. Старушка Зинаида Фёдоровна, которая по-прежнему пытается устроиться хоть на какую-нибудь осмысленную работу, дабы вырваться из удушающих объятий своей любящей родни, уже почти что трудоустроена – телефонный номер, которым щедро поделился с Денисом Константин Петрович, очень пригодился, и хозяин «свечного заводика» подтвердил, что с удовольствием возьмёт на работу какую-нибудь бойкую старушенцию. Но вот беда – Денис совершенно не представляет, как бы потоньше намекнуть этой самой старушенции, что есть для неё подходящее место. Не набрасываться же на бабку на улице с потрясающим деловым предложением? То есть, конечно, это не самый худший вариант: если носитель спит и видит себя при деле, то он не заметит в этой ситуации ничего подозрительного и бегом побежит устраиваться на работу, но Денису просто-напросто неловко поступать подобным образом. Разве можно – подойти к женщине, которая к тому же намного старше тебя и вы друг другу даже не представлены, и завести с ней непринуждённый разговор?

– Тоже мне, проблему нашёл! – ухмыльнулся Шурик и хотел было рассказать о том, как он вчера совершенно запросто подошёл к женщине, которая была старше его, не представлена ему прежде, да ещё к тому же вооружена неким гипотетическим газовым баллончиком – и ничего, все остались живы, здоровы, довольны, и даже мир спасён. Но ненулевая возможность умереть на месте и встретиться затем с неумолимым Трофимом Парфёновичем, изобретательным по части наказаний для не оправдавших его высокое доверие мунгов, остановила его.

– Я понимаю, – печально потупился Денис, – для тебя это и не проблема никакая. Может быть, подскажешь, что тут можно сделать? Я, ей-богу, не смогу с ней заговорить. Сегодня утром я встал пораньше, дошел до её дома – и позорно повернул назад.

– А… Э… – Шурик собрался с мыслями, прокручивая в голове с десяток возможностей. – А зачем тебе вообще к ней подходить?

– То есть как это – зачем? Не могу же я разговаривать с ней через улицу, перекрикивая шум автомобилей?

– Так не надо перекрикивать. И разговаривать вообще не нужно. Это лишнее, к тому же, это – не твоё. Можно же ведь написать письмо.

– Письмо? – недоверчиво переспросил Денис. – И с какой, интересно, стати?

– Да ни с какой! Ты её адрес знаешь?

– Ну да… На всякий случай я её выследил. В первый же день. – Прекрасно! Садись сочиняй объявление. Ну знаешь, стандартное: требуются работники, чтобы работать работу, обращаться по такому-то телефону, в такое-то время; гражданам, не достигшим пенсионного возраста, просьба не беспокоиться. Как напишешь – распечатывай, и вперёд. А чтобы уж тебя точно не заподозрили ни в чём – сделай таких объявлений побольше и раскидай по всем почтовым ящикам в бабулькином подъезде. Только знаешь – одну цифру в номере телефона перепутай. Чтоб никто не опередил нашу протеже. Ну а в её почтовый ящик опусти счастливый билет, с нужной комбинацией цифр. Возможно, придётся повторить операцию несколько раз – мало ли, кто у них там в квартире почту забирает? Но я уверен – не пройдёт и недели, как желание нашей бабушки будет исполнено.

– Ты… ты просто гений, правда! – восхищённо произнёс Денис.

– Издеваешься? – подозрительно спросил Шурик. Пока его помощник собирался с силами, чтобы спокойно и в порядке убывания важности изложить причины, по которым он никогда не станет над ним издеваться, раздался телефонный звонок, и Шурик сразу вспомнил о том, что вообще-то рабочий день вовсю идёт и расслабляться нет причин.

Звонила Амнезина. С первых же слов (а первые её слова были такие – «Шурпан, ты щас будешь ржать и валяться!») было понятно, что всё у неё в порядке – лучше и не придумаешь.

– Привет, привет. Всё хорошо, да? – на всякий случай уточнил он.

– Ну, прикинь! Тут все на ушах стоят! Бабы из нашего отдела пьют в сортире валерьянку и убивают себя об стену!

– Это серьёзный повод для радости, – засмеялся Шурик. – Надеюсь, тебя не обвинят в доведении до самоубийства?

– Вот и я надеюсь. Но ты же, в случае чего, предоставишь мне алиби, ага? Что в этот момент я разговаривала с тобой по телефону и доводить никого не могла. Тебе поверят – у тебя такая располагающая внешность. Кстати, знаешь, почему они так взбесились? Я ведь теперь буду работать не покладая рук, просто из сил выбиваться, на благо нашей компании! Мне, вообрази себе на секундочку, придётся в поте лица своего ездить во все туры и отдыхать там, не жалея здоровья, как подорванной, и фотографировать, не щадя объектива своего, всё, что мне понравится, а потом писать для журнала об этом так, как моей левой пятке заблагорассудится. Этот Ёжик Медвежонков мне прямо заявил – и не смей писать так, как якобы положено, всё равно не умеешь, получится полный отстой, и я тебя сразу же уволю. Пиши, как заблагорассудится, это сейчас самое то, что надо.

По голосу Амнезины Шурик понял, что она вовсе не желает зла своим бывшим коллегам, ей просто очень хорошо и весело, так весело, что она готова смеяться над чем попало, просто потому, что у неё скопилось очень много неизрасходованного смеха. Тащить его с собой в дальние страны – та ещё морока, в дальних странах найдётся свой смех.