Читать книгу "Мелодия встреч и разлук - Лариса Райт"

— Глупости! — обрывает она себя. — Он меня даже не знал!

Алина поправляет гвоздики, бросает прощальный взгляд на фото и спешит уйти. «Дурацкая была идея приходить сюда! Только расстроилась, и больше ничего». Она медленно бредет к выходу, стараясь выкинуть из головы тоскливые мысли. Заставляет себя думать о приятном: о работе, о дочери, даже о Машиной беременности. Как бы ни относилась Алина к сестре, но зла она ей не желает. Маша так давно хотела ребенка, так мечтала о нем, что пусть он у нее наконец появится. Если бы мысли Алины сейчас прочитал один известный нам психолог, он бы обрадовался. Наконец-то она не бросается опережать события и не пытается воплотить в жизнь чужие мечты. Наконец-то ей хватает своих.

Алина так поглощена размышлениями, что не замечает, как выходит за ворота. Она останавливается, раздраженно смотрит на часы. Договариваться о чем-то с местными таксистами — гиблое дело: перепутают, не найдут, опоздают. Сказала же: «Через час», но молодого человека на «копейке», что довез ее сюда, нет и в помине, а говорил же, что никуда не уедет. Ладно, придется искать другую машину.

— Ну, все в порядке? — окликает Алину женщина, что помогла ей найти могилу деда.

— Да. Все нормально, спасибо.

— Я вот тоже домой собралась. А вы далеко живете?

— Я — москвичка.

— А… Так вот почему вы раньше не приходили!

Алина пристально смотрит на женщину:

— А кто приходит?

— Так никто.

— Странно. А могила ухожена, в порядке. Кто же за ней следит?

— Так я ж ведь!

— Вы? — возглас слишком изумленный. Зачем обижать человека? Возможно, это ее работа — следить за могилами. Но смотрительница и не думала обижаться.

— А кто же еще? Алибек, он бы церемониться не стал. Как увидел бы, что никто не приезжает, так только деньги бы получал и пропивал, а работать бы перестал тотчас. А этот покойный-то он кто вам?

— Дед.

— Ага. Ну, повезло вашей матушке, что ко мне обратилась, а не то заросла бы могилка дедули вашего репейником да бурьяном.

— Моя мама? К вам? — Алина ничего не понимает. Насколько она знает, Зина никогда не была в Казахстане, но, возможно, она просто не помнит.

— Да я же говорю: повезло ей. Пришла когда договариваться, меня первую встретила. А Алибек только получал бы переводы и деньги проматывал.

— Какие переводы?

— Которые ваши матушка посылает.

— Откуда? — Алина нервно сглатывает. Переводы оттуда, где Зинаида находится уже восемнадцать лет, прислать невозможно.

— Да я и не знаю. Какая мне разница. Я квитанции не разглядываю. Вам видней, куда вы после похорон-то уехали. — Женщина внимательно разглядывает Алину, потом приоткрывает рот в неожиданной догадке, легонько дотрагивается до Алининой руки: — Али сама не знаешь, кто деньги шлет?

— Не знаю.

— Хочешь, пойдем ко мне, посмотрим квитанции. Здесь недалеко. Может, поймешь чего по адресу.

«Что я пойму? Что кто-то платит за поддержание могилы моего деда в хорошем состоянии? Ну, платит и платит. Пускай платит».

— Пойдемте.

Через пятнадцать минут Алина уже рассматривает несколько почтовых чеков. Какие-то уже пожелтели от времени, другие еще сохранили запах только что вышедших из-под принтера чернил. Они совершенно разные: большие советские бланки и современные подтверждения платежа, свободно умещающиеся в кармашек портмоне. Они абсолютно не похожи друг на друга, но они одинаковы. В тех двух населенных пунктах, названия которых встречаются в почтовых адресах отправлений, у Алины нет и никогда не было ни одной знакомой души.

49

— Нет, матушка Серафима, не пришло еще ваше время! — Врач строго смотрит на монахиню. — Какие ваши годы? Еще жить да жить, а вы о смерти толкуете. Подумаешь, пневмония! Поколем, полечим, и вернетесь вы в свою обитель как новенькая. Так что исповедоваться подождите и в грехах не сознавайтесь!

— Молодой человек! — настоятельница даже повысила голос от возмущения. — Вы забываетесь! Перед вами монахиня.

— Я искренне прошу прощения. Но это перед вами монахиня, а передо мной больная, которую необходимо вылечить.

— Не думаю, что скабрезный юмор — панацея от воспаления легких.

— Юмор — лекарство от всех недугов, матушка, — врач, словно испрашивая разрешения откланяться, кивает головой и выходит из палаты.

— Знаешь, он ошибается, — тут же обращается к монахине настоятельница.

— Конечно, его слова недостойны. Грехи надо признавать и замаливать.

— Надо. Только не перед исповедником и иконами.

— Матушка?!

— Не кричи, Серафима. Не ровен час, опять кашлять начнешь. Он думает, — настоятельница кивает на дверь, — Господь тебя к себе не призывает, потому как молода еще. Конечно, тебе еще лет двадцать, как минимум, по возрасту положено по земле ходить. Да только Отец наш не по годам людей к себе забирает.

— А почему?

— Этого я не знаю. Зато мне известно, почему он тебя пока принимать отказывается.

— Почему? — от долгого разговора вместо слов из груди монахини вырывается сдавленный свист. В горле клокочет и булькает инфекция, по позвоночнику мелкими мурашками бегают растревоженные нервы.

— Не все ты дела переделала. — Настоятельница смотрит испытующе, в самое сердце Серафиме заглядывает, будто слышит моментально участившийся пульс.

— О чем вы, матушка? — монахиня отводит взгляд в сторону.

— Будто ты не знаешь? — Настоятельница садится на краешек кровати, ласково дотрагивается до горячей руки больной.

— Нет, — шепчет еле слышно и прикрывает глаза.

— Ты глаз-то не прячь! Кому скрывать нечего, тот смотрит прямо.

— Я ничего от вас не скрываю! — Губы потрескались от антибиотиков, голос осип окончательно. Бурного протеста не получилось.

— Не обо мне речь. Твои тайны на мою жизнь не влияют.

— Они ни на чью не влияют! Моя жизнь — только моя. Мои скелеты останутся в моем шкафу.

— Шкаф иногда надо разбирать.

— Вы хотите, чтобы я окончательно разбила и свою жизнь, и жизни других людей?

— Вот что я скажу тебе, Серафима. Точнее, расскажу. Ты ведь хорошо знаешь о моей любви к занимательным историям? Неужели, думаешь, я не найду ни одной для тебя?

Монахиня затаила дыхание. Настоятельница коллекционирует притчи и никогда не рассказывает их без повода.

— Слушай меня внимательно. Два ангела-путника остановились на ночлег в доме богатой семьи. Семья была негостеприимна и не захотела оставить ангелов в гостиной. Вместо того они были уложены на ночлег в холодном подвале. Когда они расстилали постель, старший ангел увидел дыру в стене и заделал ее. Когда младший ангел увидел это, то спросил, для чего. Старший ответил: