Читать книгу "Майор из Варшавы - Николай Дмитриев"

Про Лукаша Петро уже слышал от Усенко и, мгновенно сориентировавшись, вскочил на ноги.

— Друже Лукаш, я чув про вас!.. — Петро на немецкий манер прищелкнул каблуками. — Пробачьте мени, але пояснить що до чого… И що, хиба це не можна и проты нимцив, но щоб без совитив?

— Сидай, сидай, хлопче… — почтительность Меланюка произвела на Голимбиевского самое лучшее впечатление. — Ты сам розумієшь, нимци наших сподивань не выправдали, однак видокремити декого з наших вид нимцив важкувато. А от якщо ми заявимо, що утворена украинська народно-демократична спилка, то воно як раз те що потрибно западным альянтам. А якщо в нас буде ще й комунистичне крыло, то и Москва мусить нас пидтриматы. Ми припыняемо антипольску боротьбу и сбираемо своє вийсько. И ось тоди, колы нимцив буде розбито, а Захид нам допоможє, в нас саме и буде можлывисть побудуваты незалежну Украину…

— Тобто… — севший было Петро опять приподнялся. — Той поляк, той резидент английський, потрибний вам щоб выйти на Лондон?

— Так… И, як я бачу, друже Кобза не перебильшыв здибностей пана Меланюка… За це циную. А зараз мусимо дещо обговориты…

Голимбиевский улыбнулся и, сделав широкий жест, пригласил всех к столу, на котором были уже разложены какие-то бумаги…

* * *

Пан Казимир закинул руку за голову и, упершись пальцами в стену, нажал. Ножки старого дивана, на котором лежал майор, плохо сидели в гнёздах, и достаточно было легкого толчка, чтобы мягкая развалина начинала уютно покачиваться…

Тихонько скрипнувшая дверь заставила майора открыть глаза и приподняться. Смущенно улыбаясь в комнату вошел одетый по-домашнему полковник Лечицкий и обеими руками замахал на попытавшегося застегнуть халат пана Казимира.

— Лежите! Ради бога лежите, пан майор! Вы же мой гость. — Хозяин прошел к окну, мельком глянул на озеро и повернулся к пану Казимиру. — Уж извините старика, позволил себе заглянуть. А вы спите, и улыбка у вас, как у ребенка…

— А я и был ребенком только что… — На лице пана Казимира возникло прежнее выражение. — Понимаете, сон мне снился… Будто я маленький, лет пяти, бегу по пляжу, рядом море, а впереди корабль на песке. Я бегу к нему, кричу: «Папочка, сюда!..» — и поворачиваюсь. А сзади меня идут папенька с маменькой и так мне улыбаются…

— Прекрасный сон! — Лечицкий отошел от окна и уселся в кресло, стоявшее рядом с диваном. — А позвольте вас спросить, пан майор, ваши родители, кто?

— Кто?.. — губы пана Казимира жестко поджались. — Отец — русский генерал, мать — польская графиня, а я их внебрачный сын… Думаю, господин полковник, что дальше вам объяснять ничего не надо…

— Понимаю… — Лечицкий сочувственно вздохнул. — Для нашей с вами России ситуация сложная. Но теперь-то обид на родителей, надеюсь, нет?

— Ясное дело, нет… А вот сложность одна до сих пор мучит…

— Эта какая же, позвольте узнать?

— Да вот… С одной стороны я вроде — поляк, а с другой — русский…

Пан Казимир замолчал, уходя в себя, но влияние сна было столь сильно, что и тот давний период вдруг оказался окрашенным в какие-то мягкие, пастельные тона. Наверно, это как-то отразилось на лице майора, потому что Лечицкий вздохнул и, устраиваясь поудобнее, завозился у себя в кресле.

— Э, батенька мой… — он наклонился и вытянутой рукой дружески похлопал по плечу пана Казимира. — Русский вы, русский… Такой же, как и я.

— Почему вы так уверены? — пан Казимир вежливо улыбнулся.

— Да потому, батенька мой, что русский — это не национальность, а как бы сказать точнее, нечто вроде состояния души… — Лечицкий весело рассмеялся, словно приглашая не принимать всерьез то, что он сейчас говорит. — Иначе, скажите вы, зачем мне — внуку баронессы Грецингер — оставаться верным империи?

— Я, господин полковник, признаться, не знаю… — пан Казимир заинтересованно повернулся, и расхлябанный диван сразу поехал в сторону.

— Вот и я не знаю… — развел руками Лечицкий.

— Может бать, просто молодость?

— Может быть… Очень может быть… — Лечицкий замолчал и вдруг широко улыбнулся. — Но согласитесь, прекрасное было время! Кстати, пан майор, в ту войну вы у кого служили?

— У генерала Самойло. А вы, господин полковник?

— А я у генерала Карла Маннергейма… Как вам такой парадокс?

— Хотите убедить меня, что я все-таки русский? — Пан Казимир улыбнулся. — Не надо. Я понимаю, у вас с капитаном Усенко, как и у меня, отношения особые. Но дело-то не в русских, дело в большевиках.

— А вы уверены, что они еще есть? — сощурился Лечицкий.

— А куда ж они делись? — пожал плечами пан Казимир.

Лечицкий, всем своим видом показывая, что разделяет иронию майора, понимающе усмехнулся:

— Вас не удивила несуразица Московских процессов?

— Середины 30-х? — уточнил майор. — Не особо. Обычная борьба за власть. А сам процесс… Просто неумелая инсценировка.

— Кажущаяся неумелой, пан майор. Для непосвященных.

— Поясните… — Пан Казимир заинтересованно глянул на хозяина.

— Хорошо, — Лечицкий кивнул. — Пан майор, вы уверены, что были опубликованы протоколы подлинных допросов?

— Так… Интересно… А что же тогда было в подлинных?

— А вот что. От кого получали деньги на революцию? Сколько? Кому отправляли деньги после переворота? И все такое прочее…

Непроизвольно на лице пана Казимира возникла гримаса, и едва Лечицкий сделал паузу, майор без всяких церемоний вмешался:

— Подождите! Подождите… Значит, вы считаете, что Сталин просто обрубил все концы и заодно ликвидировал возможность международных контактов помимо себя?

— Именно! Оставлены были только второстепеннные фигуры, а последующие процессы просто ликвидация ненужных свидетелей!

— Так… — Пан Казимир задумался. — Тогда выходит, что здесь имеет место тот же фюрер-принцип и движение по пути Наполена?

— Да, да и еще раз да!.. И конечная цель опять-таки — империя!

— Ну, допустим… — согласился майор. — А что это меняет для нас с вами? Как мне кажется, вы мыслите именно в этом аспекте?

— Совершенно верно! А меняет многое, поскольку именно здесь корни нашей трагедии и, если хотите, господина Сталина тоже!

— Кого? — изумился пан Казимир. — Сталина?..

— Да, да, не удивляйтесь… Революция разделила нас, верных паладинов империи, и его, истинного нашего вождя!

— Нашего? — опешил пан Казимир.

— Ну не совсем нашего… — усмехнулся Лечицкий. — Тут я слегка зарапортовался, но цели у нас одни, и, судя по всему, он дает нам всем очень недвусмысленные сигналы.

— Вы имеете в виду новую форму Красной армии?

— И ее тоже… Но перемены гораздо глубже. — Полковник хитро сощурился. — Я имею некоторые сведения… Политкомиссары в окопах обещают красноармейцам ликвидацию колхозов после победы. Каково?