Читать книгу "Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт"

Приходилось признать, что остальные обитатели дворца в безопасности. Мулов определенно вывели, тут и там среди толпы виднелись их злобные вскидывающиеся головы, блики огня на зубах и глазах. На их блестящие спины нагружались вещи и вопящие арабы пытались сдвинуть безнравственных животных с места за веревки. Потом я увидела коня, его шкура светилась, кто-то, наверняка Джон Летман, стоял у его головы. Он стягивал что-то похожее на одеяло с головы животного, должно быть укутывал глаза и ноздри, чтобы вывести из горящей конюшни. Перепуганный гнедой сопротивлялся, брыкался, и Летман пытался вывести его из толпы.

Я сжала локоть Чарльза.

– Летман здесь! Вывел коня. Чарльз, он залезает на него и сейчас уедет!

– Пусть себе. Мы ничего сделать не можем. Вот Графтон… Смотри, они его останавливают.

Летман верхом на коне пробивался коленями, кнутом и веревкой к углу, за которым спрятались мы, и к дороге вдоль стены сераля к горам и свободе. Животное, плотно прижав уши к черепу, отчаянно кружилось и топталось в пыли, а толпа собралась прямо перед ним, кроме одного человека, который, увертываясь от копыт, пытался схватиться за уздечку и остановить гнедого. Он кричал что-то Летману. Тот показал рукой на горящее здание и закричал неожиданно четко и ясно, так что голос заглушил рев толпы. Лица повернулись к нему, как листья под порывом ветра. Летман ударил кнутом стоящего перед ним человека и поскакал галопом к укрывшей нас роще.

Араб, сбитый конем, отлетел в сторону, покатился по земле и вскочил, целый и невредимый. Насирулла. Два или три человека побежали за Летманом, один вопил как дервиш, и размахивал коротким ружьем. Насирулла вырвал его у него, прицелился и выстрелил.

Но конь уже завернул за угол и проскакал в нескольких футах от нас. Я не разглядела лица Летмана, он казался тенью на фоне сияющей гривы. Гнедой бил копытами с жутким треском и в ужасе всхрапывал. Не заметила я и того момента, когда Стар и Софи покинули нас. Мне показалось, что я вижу две легкие стройные и беззвучные тени за деревьями, исчезающие в пыли, а когда я оглянулась в поисках гончих, их не было рядом. Выстрел отбил кусок камня от угла дворца. Бежавшие в нашу сторону мужчины, заколебались, поняли, что преследование бесполезно, и бесцельно побрели обратно, перекрикиваясь.

– Думаю, любовь моя, это знак, что нам пора уходить, – сказал Чарльз мне на ухо. – В любую минуту они могут отправиться искать задний вход.

– Подожди… Смотри!

То, что случилось в следующий момент, происходило слишком быстро, чтобы что-то можно было понять, и явно слишком быстро, чтобы суметь это описать.

Насирулла даже не остановился, чтобы посмотреть попал ли его выстрел в цель. Еще осыпалась сбитая пулей штукатурка, а он уже повернулся и, распихивая всех, пошел к воротам. Остальные толпились за его спиной. Потом мы увидели Генри Графтона. Он явно не так сильно стукнулся головой, чтобы потерять сознание надолго, и, очевидно, организовывал спасательные операции. Толпа у ворот поредела, и я увидела, как он выходит с грузом в руках.

Два человека побежали вперед, очевидно, чтобы помочь ему. Еще один повел поближе мула. Насирулла закричал что-то высоким и четким голосом, толпа встрепенулась, все головы повернулись. Должно быть, там присутствовали и женщины, я услышала женский голос, выкрикивающий проклятия. Графтон растерянно остановился, когда человек, который начал освобождать его от половины груза, вдруг все бросил и отошел. Насирулла с криком бежал вперед, а когда Графтон повернулся к нему лицом, поднял ружье и выстрелил примерно с расстояния в десять ярдов.

Графтон выпустил груз и медленно, очень медленно упал вперед прямо на него. Араб бросил ружье и побежал дальше, а толпа за ним.

Чарльз потянул меня под деревья.

– Нет. Нет. Ты ничего не можешь сделать. Он мертв, совершенно точно. Нужно выбираться отсюда к чертовой бабушке, Кристи, моя девочка, прежде, чем они разойдутся окончательно.

Я так тряслась, что почти повисла на нем и сказала, стуча зубами:

– Это был, кажется, Насирулла. Он из-за Халиды?

– Наверняка. Наверное, попробовал начать спасать товар, прежде чем Графтон успел его остановить, и обнаружил тело. Или он просто спросил Летмана, вышла ли она. Держись крепче, дорогая, думаю, мы так сможем спуститься к броду. Сможешь? Нужно выбираться, да? Толпа арабов – это для меня пока слишком, даже будь я в хорошем состоянии. Сомневаюсь, что если они нас найдут, то будут выслушивать мой элегантный литературный арабский. С тобой все в порядке, тебя они просто изнасилуют, но не хочу, чтобы меня кастрировали в день моей помолвки.

– Ах, мой большой храбрый кузен. – Вырвавшийся непроизвольно обрывок смеха был наполовину истеричным, но успокоил меня. Чарльз взял меня за руку, и вдвоем при свете уже потухающего огня мы побрели вниз по каменной тропе, через реку, все еще пурпурную в честь Адониса, и достигли безопасных теней долины.

20. Королевский подарок

My dog brought by Kings from Salug.

Ancient Arabian poem

Полдень следующего дня. Жаркое солнце лилось на деревенскую улицу. Мы сидели на низкой стене кладбища и ждали машину, чтобы ехать в Бейрут.

Уже трудно было вспомнить ясно, что происходило прошлой ночью, когда мы оставили место пожара. Я совершенно забыла, как карабкалась по тропинке в деревню, должно быть, совершила это на какой-то редкостной «высокооктановой» смеси реакции, любви и остаточного действия паров гашиша. Единственное, что прочно задержалось в голове, это причудливый кошмар из вытаращенных глаз, копыт, топочущих как дождь, и запаха коз, когда (это рассказал Чарльз) мы разбудили спящее стадо, и из какого-то невидимого угла вырвался фавн, возбужденный роскошным зрелищем огня, и предложил практическую помощь в доставке нас в деревню.

Именно он провел нас по пустынной улице к дому у дальнего конца, стоящему немного обособленно под яблонями. Света не было, но женщина не спала и полуиспуганно поглядывала из приоткрытой двери на дымящиеся руины вдалеке. Мальчик прокричал ей приветствие, потом вылил поток слов, очевидно, объяснение. Я остекленела от усталости, меня не волновали слова и события, так что если бы только удалось вырваться из мокрой грязной одежды, легла бы и заснула прямо на месте.

Рука Чарльза почти несла меня по крутым грубым ступеням террасы. Должно быть, он устал не меньше меня. Помню, ему пришлось собираться с мыслями, прежде чем заговорить с женщиной по-арабски. Через несколько минут после разговора, который откуда-то из темноты поддерживал наш фавн, нас впустили в дом. Там за занавесом, разделяющим единственную комнату, я разделась при желтом свете маленькой, неровно горящей свечи, завернулась в какую-то хлопчатобумажную ткань, которая была извлечена из ящика в углу и пахла чистотой, легла на кровать на одеяла, которые пахли совсем по-другому, и почти немедленно заснула. Последнее, что я помню, – голос кузена, мягко и медленно говорящий по-арабски. Как я потом выяснила, он ждал, пока муж этой женщины вернется с пожара.