Читать книгу "Серебряный адмирал - Владимир Шигин"

Несомненно, больший успех выпал на долю де Рюйтера, так как стратегический план противника — высадиться сейчас же после первого морского боя на голландском берегу — оказался невыполнимым; англичане считали себя слишком слабыми. В тактическом отношении де Рюйтер сделал много: он выследил противника, внушил ему беззаботность, произвел совершенно неожиданное нападение, заставил принять бой, не дав времени привести строй в порядок, напал с превосходящими силами на главные силы врага, приказал отделившихся французов отвлечь боем на дальних расстояниях, не принося им вреда (что в политическом отношении нужно признать очень ловким), умело использовал все дальнейшие выгодные тактические положения, добивался все время быстрого восстановления строя, как только последний нарушался. Несмотря на свои более слабые силы, он добился значительного успеха. Йорк оказался не на высоте положения; это подтверждается его действиями по отношению к Монтегю и, главным образом, первоначальным поворотом на север, когда следовало идти на юг. Понятно, как известие об исходе боя должно было подействовать на находившихся в унынии соотечественников де Рюйтера. Солебей и Мюйден снова оживили упавших духом голландцев».

Пока союзники зализывали раны, «проклятый голландец» даром времени не терял, а всю ночь шел во главе флота вперед, чтобы к утру встретить противника со стороны английского побережья, т. е. с той стороны, откуда неприятель менее всего ожидал его появления. С рассветом он вновь устремился на видневшийся вдали английский флот. А затем, подойдя ближе, внезапно начал демонстративный отход к своим берегам, надеясь заманить противника в лабиринт голландских отмелей и банок, где можно было бы разделаться с английским флотом без всякого труда. Но герцог Йоркский на эту хитрость не клюнул, а, переменив галс и поймав ветер, поспешил поскорей убраться прочь. По самым скромным подсчетам, на ремонт избитого флота герцогу требовалось не менее двадцати тысяч фунтов стерлингов — сумма по тем временам фантастическая, и сейчас брату короля было уже не до продолжения боя. Теперь надо было добраться до своих портов, и как можно скорее. Обиженный Рюйтер гнал англичан три дня подряд, добивая отставших, пока те не укрылись в своих портах.

Едва стало известно об уходе британского флота, вдоль неприятельского побережья сразу же проскочили несколько больших голландских торговых караванов. Нигде не было видно ни одного противника Море было чистым.

9 июня в Гааге было получено сообщение о блестящей победе при Солебее. Но радости особой это известие не вызвало. Ситуация на сухопутном фронте складывалась крайне тяжелой. С началом войны через пограничные области испанских Нидерландов Людовик Четырнадцатый направил 120-тысячную армию против Голландии. Через месяц немецкие союзники начали свое вторжение с востока. Французские главные силы, под предводительством знаменитых маршалов Тюренна и Конде, вошли с юго-запада в Соединенные провинции, обходя испанские Нидерланды. Голландия сделала ошибку, распределив свои слабые сухопутные силы по различным крепостям. Часть мелких укреплений вскоре сдалась французам, мимо более крупных Тюренн прошел без боя, и скоро почти вся страна оказалась во власти французов. Нидерланды утратили почти все сухопутные силы. В распоряжении принца Оранского оставалось девять тысяч человек. В середине июня повсюду началась паника, решено было запросить Людовика Четырнадцатого об условиях мира. 20 июня французы находились вблизи Амстердама. Среди народа вполне серьезно ходили разговоры о массовом переселении в Ост-Индию, чтобы там вдали от всех врагов воссоздать свою республику. Вольтер в своей «Истории царствования Людовика XIV и Людовика XV» с нескрываемой досадой писал об этих днях: «Если бы был взят Амстердам, то не было бы голландского народа, и сама земля сей области скоро бы исчезла. 50 тыс семейств готовились укрыться в Индонезии. Голландия существовала бы на краю востока». Однако, к явному огорчению Вольтера, голландцы так и остались в Европе.

Флот был последней надеждой осажденной республики. Рюйтер не мог спасти страну от французских полчищ, зато мог нанести удар по морской силе неприятеля, а если получится, то и рассорить союзников, предварительно их разбив. Именно поэтому флот был немедленно пополнен, несмотря на все трудности, людьми и припасами. Самому же лейтенант-адмиралу глава республики де Витт отписал следующее: «Мы почитаем обязательно изъявить вам наше совершенное удовольствие за оказанное вами мужество в битве с неприятелем нашего государства и уверить вас, что мы не преминем при случае доказать вам сие на опыте.» Учитывая обстановку на сухопутье, Рюйтеру было велено не удаляться более от своего берега, а прикрывать его от возможных нападений англичан и французов.

Глава седьмая Мятежи и интриги

Меж тем победоносное наступление французов продолжалось. Слабая голландская армия была почти бессильна против вымуштрованных мушкетеров и драгунов «короля-солнце». Вскоре под пятой Людовика была уже половина Голландии. Когда французы подошли к Амстердаму, жители города открыли шлюзы на плотинах и пустили воду. Вслед за Амстердамом открыли плотины и другие города. Затопление обширных районов страны вынудило французов отвести войска. Нидерланды получили некоторую отсрочку, но положение дел было все равно очень тяжелым.

Победы, как хорошо известно, всегда вызывают прилив народного энтузиазма. Поражения же обычно ведут к недовольству и смуте. Не была исключением из общего правила в 1672 году и Голландия. Пока боевые действия происходили только на море и успех следовал за успехом, в стране царила всеобщая приподнятость духа. Когда же наступило время поражений на сухопутье, мгновенно вспыхнуло недовольство. Толпы народа требовали немедленного смещения с поста главы республики де Витта и назначения штатгальтером и генерал-капитаном Голландии и Вест-Фрисландии принца Оранского Вильгельма Второго. 3 июня в Гааге произошел государственный переворот, и принц Вильгельм принял власть над погибающей страной.

Несмотря на достаточно неплохие отношения с братьями Виттами, Рюйтер отнесся к их низложению достаточно спокойно. Что касается принца Оранского, то он никогда не был в числе его сторонников оранжистов. Рюйтер вообще всегда, по мере возможности, старался быть подальше от большой политики, повторяя при каждом удобном случае:

— Каждый должен делать свое дело. Дипломаты — говорить и обманывать, властители — править и надувать щеки, мы же, моряки, — плавать, торговать, а если понадобится — то и драться.

Пришедшего к власти принца Рюйтер поздравил письмом. Штатгальтеру он желал «счастья, успехов и благословления Господнего». Принц, более всего озабоченный сухопутными делами, в распоряжения Рюйтера не вмешивался, попросив его в ответном письме лишь не удаляться далеко от Голландии. Почти одновременно с письмом штатгальтера к Рюйтеру пришло известие о скором подходе торгового каравана из Ост-Индии, который, судя по всему, англичане уже давно с нетерпением поджидали.

— Придется лишить их этого удовольствия! — здраво рассудил лейтенант-адмирал и решительно направил свои корабли навстречу ожидаемому каравану.

Хотя старый адмирал и молодой принц Оранский находились в прекрасных отношениях, смена правительства не заставила де Рюйтера отказаться от дружбы с Иоханом и Корнелисом де Виттами после их трагического падения, хотя очень многие ради собственной карьеры открещивались от знакомства с ними. Когда Корнелис, который вместе с Рюйтером участвовал в экспедиции к Медуэю, был арестован и ложно обвинен в заговоре против принца, лейтенант-адмирал отправил Генеральным штатам письмо в его защиту. Позднее «достопочтенный господин» спросил адмирала, где он оставил свою справедливость и мудрость, когда писал это письмо. Де Рюйтер ответил: «Если в нашей стране никто не смеет говорить правды, ее дела обстоят очень плохо. Однако я буду говорить правду до тех пор, пока смотрят мои глаза». К сожалению, его заступничество было напрасным…