Читать книгу "Инспектор Лосев. Злым ветром - Аркадий Адамов"

— Наверное.

— Я могу дать пояснения!

— Никаких ваших пояснений не требуется, — строго говорит Зоя Федоровна.

Мне хорошо слышен этот разговор, и я легко улавливаю то напряжение, с которым он ведется, во всяком случае, на том конце провода. Поэтому я, исправляя свой промах, задаю дополнительные вопросы и о других посетителях, а ей снова приходится звонить в отдел сбыта.

— С кем вы там говорили? — спрашиваю я под конец.

— С начальником отдела, товарищем Сивоконем.

Эту фамилию я запоминаю.

Что ж, для начала я, кажется, узнал немало. Дальше предпринимать какие-либо шаги опасно, пока я не проконсультировался с моими коллегами из ОБХСС.

Я прощаюсь с Зоей Федоровной, которую вновь уже осаждают со всех сторон сотрудники. Но она все же находит момент, чтобы улыбнуться мне в ответ.

И вот опять я бреду по огромному фабричному двору и неожиданно вижу Варвару. Накинув на плечи пальто, под которым виден синий халат, она выбегает из фабричного корпуса. Ветер срывает с ее головы белую косынку, и Варвара еле успевает подхватить ее.

— Варя! — окликаю я ее. — Здравствуйте!

Варвара оглядывается, узнает меня и, улыбаясь, кричит:

— Здравствуйте! Здравствуйте! Ну и ветер!..

Я подхожу, и мы укрываемся от ветра в просторном тамбуре. Варвара поправляет волосы и спрашивает:

— Чего это вы у нас делаете?

— Интересуюсь одним гражданином, — загадочно говорю я. — Вам, кстати, знакомым.

— Толиком небось, зазнобой моей разнесчастной?

— Да нет. Интересует меня совсем другой гражданин. Иван Харитонович. Помните такого?

— Как не помнить? Такие предложения делал, — она лукаво смотрит на меня и добавляет: — Ему, между прочим, тоже Толик помешал было. Но он его спровадил повежливей, чем вы. Это тут, во дворе, случилось. Отвел его в сторонку. Пошептались. И Толик его, по-моему, даже благодарить стал. Вот как надо.

Варвара смеется. А я смотрю на часы. Ого! Надо спешить на вокзал, провожать Игоря. Да и вспоминать лишний раз о Толике мне неприятно. Поэтому я торопливо прощаюсь.

На вокзал я приезжаю вовремя. Поезд только что подали к перрону, пассажиров возле вагонов немного, и я довольно быстро обнаруживаю Игоря. Он в темном пальто и светлой пушистой кепке, с портфелем в руке одиноко стоит возле вагона и курит. Лицо его хмуро и озабочено. Много бы я дал, чтобы знать, о чем он сейчас думает. У него сложнейшая задача: вместе с местными товарищами предстоит раскрыть убийство Клячко, с учетом многих, весьма усложняющих дело обстоятельств, о которых мы пока только догадываемся. Но думает ли Игорь о том, что его ждет, или о том, что оставляет, это еще вопрос.

Заметив меня, он неторопливо идет навстречу. Мы здороваемся. Игорь отрывисто сообщает:

— Звонил Рогозин. Страхович опознал в человеке, который провожал Зуриха второго октября на вокзале в Куйбышеве, Клячко. Это раз. Второе. Рогозин установил, что до второго октября Клячко все дни был на работе. А вот третьего взял за свой счет четыре дня. И куда-то уехал. Вернулся седьмого.

— И седьмого вечером, — добавляю я, — ему звонил из Москвы Зурих.

— Именно. Теперь дальше. Самое интересное. — Игорь немного оживляется.

— Мушанский признался еще в одной краже.

— Паспорт Клячко? — быстро спрашиваю я.

— Да. Но знаешь, где он эту кражу совершил?

— Откуда же мне знать?

— В Одессе.

— В Одессе? — с удивлением переспрашиваю я.

— Представь себе.

— Вот это да. Значит, Клячко махнул зачем-то в Одессу? Интересно…

— Да уж куда интереснее, — хмуро подтверждает Игорь и смотрит куда-то в сторону.

Он опять погрузился в свои невеселые мысли. Некоторое время мы молчим. Что касается меня, то я невольно обдумываю новость, которую мне сообщил Игорь. Итак, опять Одесса. Какой-то тугой узел завязывается и там. Москва, Пунеж, Одесса… В Пунеж едет сейчас Игорь. Что его там ждет?

Игорь продолжает угрюмо смотреть куда-то мимо меня, в пространство. Дальше разговор у нас явно не клеится. Тут я вдруг замечаю, что в руке у Игоря незнакомый мне портфель.

— Чей это ты портфель прихватил? — спрашиваю я.

— Отцовский, — неохотно отвечает Игорь.

И я начинаю кое о чем догадываться.

— Разве ты не из дома едешь?

— Я сейчас у стариков живу.

Черт возьми, еще одна новость. Значит, так далеко все у них зашло с Аллой. И Игорь, очевидно, ушел из дома. Но что-то мешает мне спросить у него обо всем напрямик. Да и чего уж тут спрашивать…

Мы опять умолкаем. Ох, как мне трудно стало с моим другом! Никогда так не было. Разве раньше я думал, что ему сказать и чего не говорить? И как сказать? Да никогда. А вот теперь я каждый раз ловлю себя на этом.

— Ты… уже решил? — через силу все-таки спрашиваю я.

— Все решилось само собой… Давно… — цедит Игорь, внимательно разглядывая что-то у себя под ногами.

Он словно боится встретиться со мной взглядом, наверное, чтобы не дрогнуть, не изменить принятое решение. Так, во всяком случае, мне почему-то кажется.

— Но это не может решиться само собой, — возражаю я. — Нельзя, чтобы это решалось само собой.

— Эх… — Игорь со снисходительным сожалением смотрит на меня. — Много ты понимаешь…

— Надо сто раз подумать, — тихо говорю я, — чтобы не пожалеть потом.

— Я думал тысячу раз…

— Один?

— Чудак… — Игорь горько усмехается.

А я начинаю злиться и с трудом подавляю в себе это чувство. Мне так хочется сказать ему: «Об этом надо думать с другом. С другом, а не одному». Но я этого, конечно, не говорю. Я говорю совсем другое:

— Ты меня не понял. Лена… тоже так думает?

— Лена тут ни при чем. У нас с Аллой все равно этим бы кончилось. Ну как бы тебе объяснить… Она требует от меня порабощения, понимаешь? Полного порабощения. И мечтает поработиться сама. Я так не могу… И она ничего не желает понять… Нет, это невозможно объяснить…

— А я думаю…

— Ты ничего не можешь думать, — резко обрывает меня Игорь. — Никто не может. Только я. Ну и Алла. Это всегда касается только двоих. Всегда! Поймите же наконец, черт возьми! Только двоих!..

Игорь сейчас почти кричит. Да, да, совсем тихо, чуть не шепотом, но кричит. У него уже не выдерживают нервы. Его не хватает даже на борьбу с самим собой, а тут еще… Он же кричит все это не только мне, но и еще кому-то, всем, кто лезет к нему со всякими дурацкими мнениями и советами.

Я ловлю на себе его злой, отчаянный, какой-то раненый взгляд и понимаю, как ему сейчас тяжело. И мне вдруг становится ясно, что Игоря нельзя отпускать в таком состоянии, вообще никуда нельзя отпускать, тем более в Пунеж, с таким заданием… Но тут же мне в голову приходит совершенно противоположная мысль, что ему непременно надо уехать, надо на что-то переключиться, и чем это «что-то» будет труднее и опаснее, тем лучше, потому что ничего хуже и опаснее, чем то, что есть сейчас, Игоря уже ждать не может. Вот если бы только я мог поехать с ним! Если бы мог. Надо попробовать поговорить с Кузьмичом, объяснить ему. И тогда я прилечу.