Читать книгу "Пир Джона Сатурналла - Лоуренс Норфолк"

— Помогите мне! — прошипел он, когда шаги Поул раздавались уже на лестничной площадке; Лукреция соскользнула с кровати на пол. — Подставьте ладонь вот сюда. Теперь давайте, раз-два…

Они вместе быстро перевернули желейный «колпак», накрывая рыбьи кости. Так, а где же ложка? Ага, вот она за ножкой кровати, рядом с измятым обрывком бумаги. Джон схватил одно и другое. Ложку на поднос. Бумажку под тарелку. Секундой позже в комнату ворвалась Поул.

— Что за шум? — строго осведомилась она.

— Я… — хором начали Джон и Лукреция.

— Да?

— Мне очень жаль, миссис Поул, — сказал Джон, — но я поскользнулся.

Глаза Поул сузились, пошарили по подносу и остановились на ложке. Два костлявых пальца подняли ее с подноса. Узкие ноздри женщины раздулись.

— Ложка пахнет рыбой.

— Правда? — Лукреция говорила самым невинным тоном, но Джон заметил, что щеки у нее заливаются румянцем, и тотчас выхватил ложку из руки миссис Поул.

— Вы правы, миссис Поул! — вскричал он. — Вдобавок она облизана! Неудивительно, что ее светлость отказывается кушать! — Уставившись на возмутительный предмет, Джон призвал на помощь все свои актерские способности и проговорил яростным тоном, какому позавидовал бы сам мистер Вэниан: — Не беспокойтесь, миссис Поул, я передам ваше негодование судомоям. И самого мастера Сковелла поставлю в известность.

* * *

Моих медвяных сливок сладкий дар,

Чтоб остудить кислицы нежной жар,

Которую столь часто в час ночной

Твой пламень запекает нутряной…

— Что это? — поинтересовался Филип, заглядывая Джону через плечо. — Теперь она тебе еще и стихи пишет?

Джон помотал головой. Подними миссис Поул тарелку, она обнаружила бы под ней клочок бумаги. Вместо нее это сделал Филип, что оказалось для Джона не многим легче.

— Поул чуть было не поймала тебя, да?

— Поул и дохлую форель не поймает.

Джон отвернулся, но Филип схватил его за плечо:

— Послушай. Если ты не хочешь говорить им, что леди Люси ест, тогда скажи, что она не станет есть ни под каким видом. Мол, какие блюда ей ни подавай, она ни к одному не притронется.

Джон сосредоточенно перекладывал ножи на столе. Самый длинный — влево. Для очистки овощей — вправо.

— Да что с тобой такое? — рассердился Филип.

— Со мной? — ощетинился Джон. — Ровным счетом ни-чего.

На следующий день он отдал бумажку Лукреции.

— Это стихи, — пояснила девушка, как если бы он в жизни не видел письменных знаков. — Они были написаны моей матери.

Она пробежала глазами по строкам, потом перевела взгляд на сундук под окном. В воздухе потянуло запахом лаванды и лежалой шерсти, когда Лукреция откинула сундучную крышку и пошевелила ворох серебристо-голубого шелка. Платье, в котором она была на пиршестве, понял Джон. Под ним лежала растрепанная черная книжица с аккуратно вклеенными измятыми страницами. Лукреция бережно засунула в нее обрывок листка и посмотрела на Джона, стоящего по другую сторону от кровати:

— Я думала, Поул тебя поймала.

Джон ухмыльнулся:

— У нее кишка тонка.

Но девушка не улыбнулась:

— Ты не должен больше приходить.

У Джона что-то оборвалось внутри.

— Почему?

— Принуждать слугу к обману так же нехорошо, как просить ровню поступать против совести.

— Меня никто не принуждал, ваша светлость.

— В таком случае, боюсь, ты поступаешь против совести.

— А что, если я поступаю как раз по велению совести?

Лукреция покачала головой:

— Я скажу мистеру Паунси, что твое присутствие лишь укрепляет мою решимость. Что твои старания служат не желанной цели, а прямо противоположной. Я умею с ним договариваться. Он не станет тебя винить.

— Но что же вы будете есть, ваша светлость? Джемма ведь не сможет…

— Я буду есть на пиру, который ты приготовишь в согласии с волей короля.

Лицо Лукреции хранило в точности такое выражение, какое он видел у нее в Большом зале: отчужденное и непроницаемое.

— На брачном пиру?

— Да.

— Вы выйдете замуж за Пирса?

— Да.

— Но вы его не любите.

— Не люблю, — резко промолвила она. — Как и он меня.

На шее сбоку у нее пульсировала жилка. Мелкое биение, отсчитывающее удары сердца. На трепещущей нежной выпуклости лежал тонкий завиток темных волос.

— Моя мать отдала жизнь за Бакленд, — сказала девушка. — Она умерла, чтобы подарить отцу наследника. Чтобы Долина оставалась в безопасности. Она умерла, а я живу. Такова была ее воля. Чтобы род Фримантлов продолжался. Чтобы с Долиной не случилось беды.

Лукреция вскинула на него глаза. На что он, собственно, надеялся, подумал Джон. Что она проведет здесь всю жизнь? Что он до глубокой старости будет сочинять для нее обманные блюда, чтобы проносить под носом у миссис Поул?

— Если вы намерены прекратить вашу голодовку, — наконец проговорил он, — пускай она завершится подобающим образом. Я состряпаю для вас еще одно кушанье, мисс Лукреция.

Она взяла себя в руки:

— Какое?

— Пусть это останется тайной. Пусть оно расскажет вам что-то такое, о чем вы не догадывались. Про меня.

На кухонной лестнице Джон встретился с мистером Паунси. Обычно стюард коротко кивал, когда он почтительно снимал шапку. Но сегодня, к удивлению юноши, мистер Паунси пытливо вгляделся в него, потом кивнул и заговорщицки улыбнулся, словно они обменялись некими секретными сведениями. Спустившись в кухню, Джон быстро прошагал через все помещение и заглянул в подсобную.

— Мистер Банс, вы знаете такое яблоко — кислица? — спросил он.

На следующий день Поул встретила Джона суровым взглядом, но одобрительно кивнула при виде круглых булочек, представленных для инспекции. Войдя в комнату, юноша увидел, что Лукреция заплела косы. И почуял незнакомый аромат, витающий в воздухе.

— У вас здесь цветы какие-то, ваша светлость? — спросил он, едва Поул с Фэншоу удалились.

— Цветы? — Лукреция дотронулась ладонью до щеки. — Ты что, никогда не слышал запаха розовой воды?

Ну да, в Солнечной галерее, вспомнил Джон. Тонкий аромат защекотал ноздри, когда он наклонился, чтобы вскрыть первую булочку. Мягкое тесто расступилось, и изнутри выплыло облачко пара, разливая по комнате еще один сладкий запах. Несколько секунд Лукреция с любопытством рассматривала блестящую массу, потом вопросительно посмотрела на Джона: