Читать книгу "Проклятый дом - Мила Серебрякова"

На часы Матвей попросту не обратил внимания. Был полностью поглощен своей гениальностью и, проигнорировав электронное табло в кадре, оставил против себя неопровержимую улику.

Когда Аркадий попал в больницу, Матвей проник в квартиру сестры и оставил там диск. Все шло по его плану, ничто не предвещало провала его коварного «мероприятия».

А вот как в действительности выглядело начало видеопослания Тоси двоюродной сестре, до того, как оно попало в руки Матвея.

«Привет, Женька! Слушай, не обращай внимания на мой вид, я сегодня всю ночь не спала. Сначала у меня голова болела, потом Аркашка до утра храпел. Храп его меня уже доконал. Хочу отправить Аркашку к врачу, не могу больше эти ночные концерты выносить. Блин, Жень, утром встаю разбитая, потом целый день хожу, как привидение. Сегодня у меня шея затекла, голову повернуть не могу, сижу, как изваяние, веришь, даже руку с трудом поднимаю – все косточки болят.

Женек, как у вас дела, как себя чувствует тетя Соня? Ей лучше? Признаться честно, я не ожидала, что она может заболеть, мне всегда казалось, она у нас титан. Скажи, что она совершила преступление, заболев. Пусть немедленно выздоравливает!

Жень, только не вздумайте лечить ее Мишкиными средствами, от них она вообще не встанет. Помнишь, как я его чуть не убила, когда он пытался вылечить отца от ангины какой-то гадостью? Жень, с Мишкой лучше не связываться.

Кстати, отец просил передать тебе привет, я вчера к нему заезжала и видела его подругу – Лидию. Они вроде живут вместе. Я так поняла – по реакции отца – что мы с Лидой не должны были встречаться, он чувствовал себя неловко. Жень, а мне какая разница, хочет с ней жить – пусть живет. Я их разлучать не собираюсь. Выросла уже из того возраста, когда ревновала отца к каждой юбке.

Женька, ты помнишь, как я ненавидела его баб? Кошмар! Ревновала жутко! И Матвей, кстати, тоже очень ревновал отца. Вот такие мы единоличники были.

Ой, ладно, Женька, ты когда к нам прилетишь? Я соскучилась. Скоро мой день рождения, приезжай, а? Буду рада, если на мой праздник к нам присоединится моя любимая сестренка.

Что? Матвей, что ты там орешь, я тебя не слышу, иди сюда. Ага, нет уж, спасибо. Ни за что! К ним я не поеду.

Жень, он предлагает мне прилететь к вам. Это с моей-то боязнью перелетов!

Матвей, помолчи! Жень, ты его слышишь? В своем репертуаре. Матвей, ну прекрати, иди лучше Женьке привет передай. Матвей, я тебя убью! Зачем ты взял мой мобильник?! Положи на место…»

ЭПИЛОГ

Пожизненное заключение – такой приговор вынес суд по делу Матвея Мазурова. Он жаждал больших денег, красивой жизни и непрекращающихся приключений, а вместо этого потерял столь любимую им свободу и получил тесную камеру с десятком сокамерников и ярлык убийцы.

Наверное, пройдет не один год, возможно, даже не одно десятилетие, прежде чем Мазуров осознает, что самая бесценная вещь на свете – это человеческая жизнь. И никто не имеет права отнимать ее у другого человека. Убийство – огромный грех! Мазуров взял его на душу и будет вынужден нести его до конца. Теперь уже – до своего собственного конца.

Аркадию Меркину оказывает всяческую поддержку его бывшая однокурсница, а ныне лаборантка кафедры органической химии – Люба. Быть может, пройдет время, и молодые люди приедут на очередную встречу выпускников уже не как фиктивные супруги, а, скажем… А впрочем, не будем забегать вперед.

Дмитрий Пучков так и не дал о себе знать. Во всяком случае, Катарине он не звонил, не писал, и, судя по всему, они уже вряд ли когда-нибудь встретятся. Остается надеяться, что Димка все-таки поймет, что он поступил подло по отношению к Татьяне, и впредь не станет совершать подобных ошибок. А пока что – бог ему судья.

Кстати, о жутком онлайн-шоу, в котором она стала главной героиней, Катарина все же узнала. Да не от кого-нибудь, а от Лизаветы! Волкова наткнулась на него в Интернете, о чем сразу же сообщила Копейкиной. Ката была в шоке, затем шок сменили ярость и злоба.

Розалия продолжает встречаться с Леопольдом Самуиловичем. Цицилия Лазаровна после эпизода с голым Олегом дальнейшие встречи своего сына с «этой» не одобряет, но Леопольд к словам матери не очень-то и прислушивается. Цицилия оказалась права, ночная кукушка в очередной раз сумела перекуковать дневную. Что ж, таков закон жизни, в глубине души Цицилия Лазаровна это понимала, но тем не менее не теряла надежду, что ее Польди одумается и сделает Розалии ручкой.

Недавно Розалия вновь встретилась с экстрасенсом Эльмирой Яновной. Свекровь посетила ее с одним-единственным вопросом: ей не терпелось узнать, как в дальнейшем сложатся ее отношения с Леопольдом. Настанет ли такой день, когда Лео поведет ее в ЗАГС?

Эльмира Яновна ответила ей решительно и безапелляционно:

– Нет! Скоро вы расстанетесь!

Розалия положила на стол стодолларовую купюру.

– А теперь? – спросила она сахарно-сладким голосом.

Эльмира Яновна выдохнула:

– Я сказала, нет! Но расстраиваться не стоит, вы встретите другого мужчину. Он будет намного богаче Леопольда и старше. Я вижу свадьбу. И еще, – Эльмира Яновна сузила глаза, – в прошлый раз ваша невестка мне не поверила, но, так или иначе, это неминуемо. Она разведется с вашим сыном. Я отчетливо это вижу! Произойдут перемены, серьезные перемены.

Домой Розалия вернулась подавленная. Катке о своем визите к экстрасенсу она не сказала, посчитав, что Эльмира ошиблась. Хотя неприятный осадок все же в ее душе остался. Радовали только слова Яновны касательно ее замужества с обеспеченным мужчиной. Радовали и, одновременно с этим, пугали.

Розалия Станиславовна потом сто раз пожалела, что согласилась узнать, что ждет ее впереди. Уж лучше бы все шло своим чередом…

* * *

Катарина вышла из супермаркета с двумя доверху наполненными продуктами сумками. Хлюпая подошвами сапог по растаявшей коричнево-черной жиже, она дотопала до машины, водрузила сумки в багажник и, обтерев платком вспотевший лоб, села в салон.

Конец февраля выдался на удивление теплым. Снегопад порадовал москвичей всего пару-тройку раз, в начале месяца, после чего началась ранняя оттепель. Зарядили дожди, дневная температура колебалась от нуля до плюс пяти градусов. Ночью она опускалась ниже нулевой отметки, и вся вода превращалась в лед. Утром улицы мегаполиса напоминали один сплошной каток, а днем этот «каток» оттаивал, и город утопал в снежно-грязевой каше, которую представители муниципальных служб, а попросту дворники, обильно сдабривали песком и крупной солью.