Читать книгу "Школа боевой магии. Том 1 - Антон Кун"

вписаться в это движение и, слегка корректируя, направить, например, в пол. Или в сторону. Или по кругу. Или куда твоей душе угодно, лишь бы движение не прерывалось.

Илья по просьбе Бори снова атаковал, Боря красиво пропустил Илью мимо себя, а сам «прилип» ладонью к плечу Ильи. И не прерывая движения, теперь направлял Илью то в пол, то в сторону, то по кругу… Движение было ровное, непрерывное. Илья неуверенно смеялся и семенил «по указке» Борей.

– Образ должен быть простым и понятным… – Боря повернулся к Илье и с преувеличенной заботой спросил: – Присядешь?

И Илья со смехом уселся на пол.

Я сначала смотрел на Илью, но потом понял, что главный тут не он, и переключился на то, как движется Боря.

Он сразу же почувствовал моё внимание, повернулся и сказал:

– Молодец! – и продолжил уже для всех: – Когда один человек нападает на другого, он переходит границу этого человека. Но и тот, на которого нападают, оказывается в личном пространстве нападающего. И оба становятся уязвимыми друг для друга. Потому что, перейдя границу другого, мы тем самым впускаем этого человека в свой мир. И вот если человек нападает на тебя, а ты, вместо того чтобы сопротивляться, открываешься ему, он проваливается в тебя. В этот момент ты и перехватываешь контроль.

Боря поддёрнул Илью, тот аж взлетел, а потом подтолкнул его по направлению к нам с Ариком.

– А теперь вы.

Я нападал, прислушиваясь к себе, к своим ощущениям. Хотелось почувствовать момент прилипания. Я понял, что для флешмоба это действительно классное упражнение. И надо его освоить! Я видел своими глазами, как двигался Илья – в неестественной позе, и тем не менее, он не мог отцепиться от Бори, Боря всецело руководил им.

Всё бы хорошо, но мне было страшно открыться.

– А что, если… – решил спросить я у Бори.

Он обернулся и показал, что слушает меня внимательно.

– А что, если нападающий прилипнет к тебе?

Боря засмеялся:

– Это в любом случае процесс обоюдный. Если прилипает один, то прилипает и другой.

– Получается, – спросил Илья, – я мог водить вас так же, как вы меня?

– В принципе да, но на самом деле я тебе такого шанса не дал. Кто скажет почему?

И меня озарило:

– Ему не на что было опереться кроме как на вас.

– Молодец, – похвалил меня Боря. – ты правильно смотрел. Первое что я сделал, когда прилип, это слегка вывел Илью из равновесия. Совсем немного. Не настолько, чтобы мозг начал спешно исправлять положение, но тем не менее… А потом, когда водил, поддерживал это состояние, не давал Илье равновесие обрести.

– А можно как-то… – я не успел продолжить вопрос.

– Можно, – улыбнулся Боря. – Для начала нужно осознать, что тобой управляют. Если ты открываешься неосознанно, то человек прилипает к тебе и управляет твоей жизнью. А если ты впускаешь понимая, что делаешь, то уже ты руководишь процессом. Потому что осознаёшь свои действия. Так вот, если напали на тебя, после того как ты осознал, что тобой руководят, урони своё тело, убери все опоры, на один миг. Потому что, если ты опираешься на своего противника, то твой противник опирается на тебя. И если ты уронишь своё тело, то противнику не на что будет опираться, и он на миг потеряет равновесие. На один только миг. Вот тут и перехватывай контроль.

И Боря тут же на мне продемонстрировал свои слова. Показал, как уронить тело, как перехватить контроль.

Это было очень красиво. И очень радостно. Потому что движение текло свободно, без сопротивления.

Оказалось, что это очень хорошее упражнение. Очень полезное. Что называется, и уму, и сердцу. И телу, конечно.

Вся проблема только в том, чтобы открыться, позволить человеку перейти границу, впустить его в себя. А я всегда реагировал на нарушение моей границы. Всегда, сколько себя помню.

Когда у меня получилось, я был счастлив. Я понял, что могу оставаться хозяином положения даже если на меня нападают, даже если меня цепляют за живое, даже если…

Нет. Как только кто-то ляпнул, мол, что если девку так впустить, то как оно будет, я сразу вспомнил Марину и тут же потерял Арика – вместо того, чтобы вести, потянул его силой, он, естественно, упёрся. Движение перестало течь.

Я захлопнулся и уже больше не мог открыться. И Боря отправил меня выписывать помеху, благо и листочки, и ручки по-прежнему лежали на столике.

– Противник увидит твои болячки и использует их против тебя. Освободись от них, – сказал Боря.

Я отправился на скамейку, взял листок с планшеткой, ручку и начал освобождаться от болячек.

Писанка странная вещь. Её нет смысла перечитывать. Написал, порвал и выбросил. Там не нужно беспокоиться о красоте фраз, о знаках пунктуации или орфографии. Даже слова подбирать не нужно, просто пишешь те, что первыми приходят на ум. Потому что образ, который возник в момент события, записался именно такими словами – порой корявыми, неграмотными, странными, вычурными. Именно они – точные для этого образа. Это хорошо чувствуется, когда пишешь – душа отзывается.

И вот ты смотришь сначала то, что мешает сейчас, потом по цепочке в прошлое ищешь первое или самое яркое событие, смотришь, что там произошло, какая боль с тобой приключилась и какое решение ты принял, чтобы защититься от этой боли. Отменяешь решение, принимаешь ситуацию такой, какая она есть и возвращаешься в здесь и сейчас.

Отменить решение и принять ситуацию нужно, потому что время прошло, и старое решение стало не актуальным, а мы в своём сознании продолжаем его тащить. И оно подставляет нас снова и снова. К примеру, в пятилетнем возрасте ты обиделся на родителей и решил, что вот я умру, и они узнают! И живёшь потом, неосознанно подвергая свою жизнь опасности и тревожа родителей. Смешно, когда пятнадцатилетний парень ведёт себя, как какой-то пятилетка.

Так же получилось и с Мариной. Я переживал за неё. Я не знал, где она, что с ней, и не знал, как ей помочь. И очень хотел увидеть её. Но самое главное, я переживал, что она меня уже забыла, что я для неё никто, так, мальчишка, которого она ограбила и из-за которого попала в подвал.

И вот я сидел и писал: «Ай, какой красавец! Какой молодой и смелый! Девушки очень близко. Они ласково улыбаются, смотрят с восхищением. Никогда ещё девушки не смотрели на меня с таким восхищением. И я тоже расплылся в улыбке… Я смотрю то в одни глаза, то в другие… То в фиалковые, то в изумрудные… Я