Читать книгу "Техник-ас - Евгений Владимирович Панов"

там резвились. Ну и напоролись на вас. Решили дать дёру, да не успели.

– Ясно, товарищ командующий. Представление сегодня же напишу.

Следующую неделю мы совершали по два вылета в день на штурмовку позиций немецкой артиллерии. Заодно сбили ещё девять истребителей немцев. Дырки в плоскостях и в фюзеляжах, конечно, привозили, но, слава всем богам, никого из своих не потеряли. И вновь немецкие авианаблюдатели, едва замечая нас в воздухе, начинали голосить в эфир: «Achtung! Rote Flugel im Himmel!» Вот что волшебный пендель животворящий делает, сразу воспитанными немцы стали.

А через неделю меня вызвали в штаб ВВС фронта.

– Знаешь, майор, я уже перестал удивляться всему, что касается вашей эскадрильи, – сразу после приветствия начал Рыбальченко. – То вы разносите в пыль объединённую немецко-финско-итальянскую флотилию, а заодно походя отправляете на дно всё её командование, то устраиваете охоту за немецкими батареями и уничтожаете их одну за другой, то теперь вот ещё и это.

Он потряс в руках какой-то лист с напечатанным на нём текстом.

– А что случилось, товарищ генерал-майор?

Я вообще не понимал, о чём идёт речь.

– Пушкин вы штурмовали?

– Так точно, мы.

– По легковым авто кто из вас отбомбился, а потом из пулемётов прошёлся?

– Бомбили я и лейтенант Силаев. А из пулемётов я бил, ведомый, по-моему, не стрелял. А что?

– Да ничего особенного, учитывая, что вы не простая эскадрилья. Просто по донесениям разведки и по информации от пленных, вы с ведомым накрыли половину штаба одиннадцатой армии, а ты расстрелял из пулемётов командующего одиннадцатой армией генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна. Так что крутите с ведомым дырки для орденов. И вот, сам своему ведомому вручишь. – Рыбальченко достал из ящика стола красную коробочку и передал мне. – Это ему за ладожские похождения.

Я вышел на улицу в полном обалдении. Это же, получается, я довольно серьёзно изменил ход истории. Ведь это именно Манштейн пробивался в Сталинград к окружённой армии Паулюса, это он командовал группой армий «Юг» и наступлением вермахта на Прохоровском участке Курской дуги.

Подставив лицо тёплым солнечным лучам, я глубоко вздохнул. В конце концов, плевать на всех этих Манштейнов. Как говорится, сдох Никодим – ну и чёрт с ним. Жизнь продолжается. Тем более я попросил один день на устройство личных дел. Пора узаконить, так сказать, наши отношения с гражданкой пока ещё Ильиной Светланой Геннадьевной и оформить полагающиеся документы на удочерение (или правильнее «усыновление»?) Катюшки.

Узнав, в чём дело, командующий от души поздравил меня с предстоящим событием и дал целых два дня. На войне это целая вечность.

Глава 15

Dura lex, sed lex[78]

– Горько! Горько!

Фронтовая свадьба. Ну, пусть и не совсем фронтовая, всё же мы в некотором роде в тылу, но дыхание войны здесь ощущается по полной. Вот с рёвом моторов пошло на взлёт звено истребителей, а люди вокруг сплошь в военной форме.

Но самое удивительное – это сама атмосфера праздника. Мне в своё время довелось побывать на многих свадьбах: и на деревенских, когда пьют и пляшут до упаду, и на вычурно-пафосных – господских, как я их называю, – когда все из себя такие кулюторные, аж до тошноты (особенно зная, как некоторые из них в другой обстановке могут банально нажраться до свинского состояния, когда лёжа качает), но нигде не было столько душевной теплоты, как за этими сколоченными из досок столами, на которых была выставлена скромная закуска, а из спиртного – лишь по сто грамм на каждого. Но люди радовались и тепло поздравляли новобрачных, то есть нас со Светой.

Хотя звездой, так сказать, вечера была Катюшка, одетая по случаю в какое-то невообразимо пышное розовое платье. В нём она была похожа на маленькое солнышко, на которое без тёплой улыбки смотреть было просто невозможно. Сидя в обнимку с огромной красивой куклой, подаренной ей Гайдаром (и где только умудрился отыскать), она громогласно заявила, что теперь будет ждать, когда папа и мама подарят ей братика или сестричку, чем вызвала весёлый смех за столом и заставила нас со Светланой покраснеть от смущения, что опять-таки вызвало новую волну смеха.

Да, смущающийся дважды Герой Советского Союза, кавалер ордена Британской империи, рыцарь, лётчик-ас, сбивший больше сотни самолётов противника, – это действительно смешно.

Вот что хорошо в это время (хотя понятия «война, блокада» и «хорошо» вроде как и несовместимы), так это то, что в загсе все вопросы можно решить за один день. Теперь Света официально стала Копьёва, а Катюшка получила отчество Ильинична. Свидетелями были Евдокия Александровна со стороны невесты и лейтенант Силаев с моей стороны: ну не мог я выбрать кого-то другого, кроме как родного деда меня-Силаева. Моему выбору удивились все, в том числе сверкающий новеньким, только что врученным орденом Красной Звезды Силаев. Я объяснил свой выбор тем, что он теперь мой ведомый, прикрывает меня в бою, а значит, близкий мне человек. Вроде такую версию все приняли.

А потом, ближе к вечеру, накрыли столы в нашей лётной столовой. Было по-настоящему весело. Был самый настоящий тамада, роль которого взял на себя, естественно, Зураб Гуладзе, были танцы под патефон и под гармонь, на которой виртуозно играл Кузьмич. Были самые настоящие подарки. Конечно, не такие, как в том, оставленном мной времени, а значительно скромнее, но оттого не менее душевные. Подари-ка в будущем постельное бельё, и тебя просто не поймут, а тут это вполне приличный подарок.

Парни из 15-го штурмового полка, с которыми мы устроили кровавую охоту на немецкие батареи, прислали от себя сияющий начищенными боками самовар, ребята из эскадрильи подарили нам тот самый патефон, под который все так задорно плясали. Только почему-то все больше поздравляли Катюшку. Света даже шутливо шепнула мне, что непонятно, у кого из них двоих свадьба.

Однако всё хорошее рано или поздно заканчивается. Вот и у нас вновь начались военные будни. Мы, как и прежде, терроризировали немецкую дальнобойную артиллерию, вылетали на отражение налётов авиации на город. Эх, хороша 37-миллиметровая авиапушка по вражеским бомбардировщикам, просто загляденье. Нашу работу оценило командование Ленинградского фронта, и от имени командующего фронтом генерал-лейтенанта артиллерии Говорова и члена Военного совета фронта Жданова нашей эскадрилье была вынесена благодарность.

Увы, но командование не воспользовалось временной потерей управления у противника в связи с гибелью Ман-штейна, просто сил не хватило. Попытка форсировать Неву в районе Шлиссельбурга не удалась и привела лишь к большим потерям. Кстати, за Манштейна меня и лейтенанта Силаева наградили орденами Красного Знамени.

В середине сентября