Читать книгу "Ката - Стейнар Браги"

– Его пытали, чтобы получить от него информацию или чтобы припугнуть кого-нибудь. А потом подожгли комнату, чтобы замести следы. Вы не хотите спросить, кто это сделал? – Он улыбнулся, не сводя глаз с Каты.

– Очевидно, какой-нибудь добрый человек, – ответила та и посмотрела в окно. Через Кламбратун шла женщина с детской коляской. В еще большем отдалении по проспекту Хрингбрёйт бежал поток машин.

– Или нет… Полиция считает, что за этим стоят Атли и Бьёртн, но у нее нет доказательств. Мне сдается, что, по крайней мере, Атли исключается – у него есть алиби. На улице поговаривают, что эти приятели больше друг с другом не общаются, потому что Атли боится своего старого друга. И что не только полиция подозревает Бьёртна в том, что он не сдержал ярость. Атли думает, что на Гардара напал Бьёртн, потому что хотел наказать его за то, что Гардар указал, где находится труп вашей дочери. И что со своим наказанием он перестарался. Зато сам Бьёртн думает, что Гардар – это весть из Литвы, уж не знаю, чем эти друзья там занимались. Но полиции предстоит рассмотреть все версии, уж будьте уверены. И она, кажется, потеряла к Атли интерес – во всяком случае, временно. Они с вами связывались?

– А зачем им было это делать?

– Они наверняка так поступили бы, если б у них была какая-нибудь зацепка. – Фридьоун кивнул и улыбнулся. – Мало ли, вдруг вы кого-нибудь для этого наняли… Например, иностранца, какую-нибудь особую помесь профессионала и недотепы, с поддельным паспортом, но отсутствием судимостей…

– А зачем мне было бы снова обращаться к вам, если б у меня были такие хорошие связи?

– Хорошие связи? Халтура одна вышла!

– И все же, – сказала Ката, нагребая сахар в свою чашку. – Никого же пока не арестовали?

Фридьоун, побарабанив пальцами по столешнице, посмотрел на часы, словно торопился свернуть этот разговор.

– Когда-то я принадлежал тому миру, о котором вы говорите и к которому пытаетесь приблизиться. Но вам там делать нечего: то, что происходит там, для обычного человека слишком просто. В нем процветает только одно: все постоянно торгуются из-за денег, а насилие применяют, чтобы сберечь их или захватить. Это так называемое «дно общества» – социум в его самом оголенном виде, – и оно настолько примитивно, что из него можно слепить что угодно. Но туда нельзя просто заглянуть, туда в гости просто так не придешь, пальчик им не протянешь без последствий…

– Если вы на это намекаете, то я не собираюсь ничего себе представлять. Гардар, Атли и Бьёртн убили мою дочь и изнасиловали по меньшей мере восемь других девушек. Эти люди не должны разгуливать на воле; даже неясно, имеют ли они еще право на существование. Единственное, что нужно сделать, – остановить их.

– Вы это не можете…

Ката подняла руку и жестом велела ему замолчать.

– Я, по крайней мере, пытаюсь. Вы слышали, как один козел похитил девчонку, которая шла в школу? Обычный день в жизни молодой девушки из Хлидар. Но, как и многие до нее, она имела несчастье попасться на пути одному козлу – мужику, у которого куча проблем, он озабочен и не знает меры… И еще у него есть такое смутное представление, что насиловать – это нормально: так, слегка… И он заталкивает ее в машину, увозит на озеро Рёйдаватн и заставляет заниматься с ним оральным сексом, да еще и фотографирует это; а затем рвет ей девственную плеву и насилует ее, блаженствуя в своей мерзостности. А потом снова мчится в город, а девчонку оставляет – как ненужную вещь. А она и ее родня потом всю жизнь борются с последствиями. Вот вы бы с таким мужиком что сделали?.. Судья посчитал, что смягчающих обстоятельств у него нет; и все же, хотя максимальный срок за такие дела – шестнадцать лет, этого козла упекают в тюрьму всего на семь. А выпускают досрочно через три с половиной – четыре. И это справедливость?

– Я не верю, что справедливость нужно осуществлять путем насилия. Насилие растет, подпитываясь само собой: я сам видел. Надо думать не только лишь о своих интересах.

– Я не согласна. Разве социум не творит насилие каждый день? Ведь это тоже разновидность насилия: выводить людей из игры, посадив их за решетку? Разве мы не вынуждены применять насилие, чтобы остановить кое-кого, что бы там ни говорили сторонники мирного пути?

– Ганди целую империю на колени поставил, – усмехнулся Фридьоун. – Не прибегая к насилию.

– Ну, может, и так, – ответила Ката, не понимая, шутит ли он. – Но мы же сейчас говорим не про угнетение целых народов? А про двух человек у себя дома, или двух человек в палатке, или в проулке: мужчину и женщину. И о том, как мужчина нападает на женщину и бьет из-за того, что он не в духе, или забавы ради, или он подминает ее под себя в силу физического преимущества и насилует. И как такое разрешить мирным путем?

– Вызвать полицию?

– А она приедет и применит насилие. И отведет в суд… А тех, кто насилие не применяет, суд за это даже наказывает: если женщина не сопротивлялась, когда ее насиловали, то в суде ее бездействие применяют против нее. Если ты не отвечаешь насилием на насилие – то есть хотя бы не сопротивляешься, – с тем большей вероятностью будут считать, что преступление произошло с твоего согласия… И то же касается нас, всех остальных, которые ничего не делают, несмотря на непрекращающееся, постоянное насилие со стороны мужчин всего мира по отношению к женщинам. Разве своей безучастностью мы не даем на все это согласия? Я не согласна. Я применяю насилие, потому что имею на это право и по той причине, что социум ожидает этого и считается с этим.

– А вы не сдаетесь… – Фридьоун рассмеялся. Мать с дочерью – «вафельницы» – стали коситься на него. – Тогда я продолжу насчет Ганди. Это не он сказал, что если все будут поступать по принципу «око за око», то весь мир ослепнет?

– Я над этим подумаю, – сказала Ката, попивая кофе.

Они молча смотрели друг на друга, пока Фридьоун не нарушил молчание:

– Я вас просто дразню. Если б я был против того, что вы делаете, то не сидел бы здесь с вами. И все же позволю себе усомниться, по силам ли вам это… Вот то, о чем вы меня просили, – зачем оно вам?

– Мне нужно его найти.

– Зачем?

– Просто хочу знать, где он… Я за него беспокоюсь. Вы ведь сказали, что он прячется от Бьёртна?

Фридьоун улыбнулся.

– А сам Бьёртн? Его вам найти не хочется?

– Я знаю, где он. Пять дней в неделю ходит в качалку. Мне осталось найти только Атли. – Ката выложила из сумки конверт с обещанной ему суммой.

– Хорошо, – сказал Фридьоун, посмотрел на конверт, но брать его не стал. – Я наводил справки, немного, но достаточно. Даже его друзья не знают, где он, и, сдается мне, знать не желают. В последнее время Атли употреблял много всяких веществ и забрал себе в голову всякое-разное, что видно по тому, с каким подозрением он относится к Бьёртну. Никому не доверяет, боится старых друзей и властей, а еще Литвы, Латвии, России и старушек с продуктовыми сумками. Поэтому ему хочется побыть одному. Он прячется. Но чтобы доставать еду, сигареты, пиво, всякие необходимые мелочи, ему нужно, чтобы рядом был кто-то, кому он доверяет. По крайней мере, иногда. Сдается мне, у него есть девушка.