Читать книгу "Долиной смертной тени - Дмитрий Володихин"

Офицеры и солдаты 26-й погранзаставы с исключительной житейской мудростью делили князьцов на пять разрядов. Это, во-первых, князьцы свойские – чуть ли не подданные Его Величества, присылавшие, в случае надобности, свои отряды под наш флаг; самые большие расхождения с ними могли случиться по поводу санитарно-гигиенических норм. Во-вторых, князьцы ясачные, платившие Его Величеству дань-ясак и давно свыкшиеся с нашими порядками. В-третьих, князьцы мирные, то есть не совавшиеся к нам с вооруженными затеями. Ну, разве что иногда и в частном порядке… Правда, среди них выделялся подразряд князьцов замиренных: этим пришлось доказывать выгоду мирного сосуществования с помощью ракет и осназа. Прочие мирные князьцы многому научились на их примере… В-четвертых, князьцы немирные – редкие пакостники и забияки. Им еще предстоит многое понять по части пределов имперского миролюбия. Наконец, в-пятых, князьцы злодейские, главные зачинщики войн. Эти мечтали завоевать всю Ойкумену, и почему-то всегда норовили начать претворение мечты в реальность с городка Елизаветин Посад. А он – всего в трех сотнях километров от нашей заставы. Небольшой уездный город осаждали одиннадцать раз и дважды брали штурмом. Впрочем, оный городишко – не наша забота, его прикрывала соседняя бригада. У нас хватало собственных нарывов. Поселки Счастливый Геолог, Синюха, Троицкое и Авангард раза по четыре горели, и там, прямо на улицах, бывало очень серьезно.

– …А теперь, Серега, помолчи. Ша. Завязываем с анекдотами.

Мы шли по лесной тропинке. Природа – совершенно невозможная. Где это видано, чтобы лиственница стояла, вдоль и поперек опутанная лианами? Пусть это и черная лиственница, в доску местная, и ни в какую не желающая переносить земной климат…

– Извини, придется попахать рылом землю.

Я послушно лег и двинулся дальше по-пластунски. Тихо-тихо.

– Э, Серега, ты где? Ты где вообще?

– Поверни физиогномию левее… так… и чуть ниже…

– Эта серая кочка… О, шевелится… Ты?

– Я.

– Да ты… что ты себе позволяешь? Штучки осназовские?

– Никакие не штучки. Так, ерунда.

Саня, то есть поручик пограничной стражи Александр Игнатьев, фыркнул и пополз дальше.

– А ты почему вопросов не задаешь?

– Пока все понятно.

Он опять фыркнул. Я вовсе не хотел представить из себя этакого осназовца-супербойца, просто нас так учили – соображать самим.

Наконец, мой ведущий остановился.

– Сюда.

Я ложусь рядом, и, едва отрывая голову от земли, слежу за его рукой. Передо мной обрывистый овраг, поросший лесом. Наверху – гряда валунов, за которой мы и прячемся, внизу – мелководная речка на кипящем галечном подносе. Самое глубокое место там, всего вернее, будет мне по пояс. В худшем случае, по грудь. Но устоять, скорее всего, трудно, с таким течением справиться – это тебе не фунт изюму… Дальше, за речкой, тянутся лысые пологие холмы, там и сям утыканные реденьким кустарником. Рощица в три с половиной дерева и опять холмы…

Если я правильно помню карту, а я ее, конечно, помню правильно, то речка Петляка представляет собой государственную границу Российской империи, и через овраг идет контрольно-следовая полоса.

– Саня, где у них снайпер-то? Вон в той рощице?

На мой взгляд, это было единственное скопление зелени, где кто-то имел шанс спрятаться.

– Соображаешь. – Ответил Игнатьев с уважением. – Только я не знаю, есть ли он там сегодня, а если есть, то где именно поставлен.

– То есть?

– То и есть. В любой ложбинке. Они там мастера…

– Понял.

– Отлично. Займемся ликбезом. Наша застава прикрывает участок границы, общий с тремя «великими державами». Справа – километров пять, до Вертун-горы, – мирные деревни даяков, растят себе кокосы, да бататы, да ямс, разводят свиней… Князец их свойский, совсем безвредный, не будь нас, он бы давно пропал… имени его запомнить не могу. Сил моих нет, такое запоминать. У него там скит Преображенский, а из подданных каждый третий – православный. Правда, каждый второй из каждого третьего еще местным секретным истуканчикам кланяется. Говорят: «На всякий случай. От Большого Белого Бога не убудет». Был тут у нас отец Василий Владимирский, скитоначальник, ругался на лукавый приход свой так, что стены краснели… От даяков пакости давно никакой не было. Слева – комманданте Юкио Кобаяси, серьезный человек. У него там республика с наследственным сёгуном якудза во главе… В сто тринадцатом от Рождества Христова Кобаяси попробовал на зуб поселок Авангард и с тех пор не суется: половина его самураев осталась на нашей стороне. Сейчас у него четыре глайдера, семь бронеамфибий и два танка, причем один даже исправный. Армия – штыков на пятьсот. Кобаяси тоже давно не совался, но люди его иногда пакостят. Да и чем рогатый не шутит, может, сёгун копит силы для прорыва… Однако все это сущие птенчики по сравнению с парнем, который у нас по центру.

– Черный мститель испанских морей?

Игнатьев внимательно посмотрел на меня.

– Об этом здесь не шутят.

– Так серьезно?

– Привыкай.

Из-за скалы появился наряд с заставы: трое солдат в облегченной форме, широкополых шляпах и с оружием. Они шли на расстоянии пятнадцати метров друг от друга и отчего-то пошатывались, как пьяные. Все трое брели, спотыкаясь и раскачиваясь, то и дело меняя темп ходьбы, то и дело заворачивая в сторону и, через пять-шесть шагов, возвращаясь на тропу. Смысл этих выкрутасов дошел до меня не сразу. Теоретически я знал, что к чему, но когда видишь людей, всерьез делающих на практике презабавные фортели, которые ты сам «проходил» на полигоне под Брянском, узнавание происходит с трудом.

– Уклоняются от снайперского огня? «Танцуют»?

Игнатьев молча кивнул. Для него это была сцена из области «наш быт».

Тут только меня пробрало. Святые угодники!

– Саня, что за парень? Центровой?

– Ли Дэ Ван. Полукитаец-полукореец, бывший гражданин Женевской федерации и, недолго, бывший подданный Его Величества. Вот уже одиннадцать лет, как он контролирует плантации мико на той стороне, от Петляки аж до самого Сулатонга. С тех пор, как зарезал прежнего «лорда».

– Мико… Сырье для микоина?

– Да, «радужная греза» лучших сортов… смертоубийственное зелье. И у него там немного народу, но все это сущие головорезы, притом головорезы хорошего класса, поскольку подбирает он их лично, а оплачивает щедро. Мы не знаем, сколько народу у Ли. В пределах от четырех сотен до полутора тысяч. Мы не знаем, какая у него техника. Монахи-миссионеры дольше часа на его земле не живут. Последний раз, когда наш разведчик вернулся с его территории живым и невредимым, у Ли Дэ Вана уже были антигравы с боевой подвеской.

– Оп-па…

– Совершенно верно. У греко-балканского царя, например, их еще нет. А ведь это – сама Земля…