Читать книгу "Пираньи Неаполя - Роберто Савьяно"

– Я даже когда обкуренный, я не обкуренный. Я рассуждаю.

– Ну послушаем, что скажет нам этот философ.

– Чтоб я сдох, я знаю, где взять ключ, чтобы открыть дверь Рогипнола.

– Да ну? – засомневался Зубик. – Вряд ли, у него бронированная дверь и куча видеокамер.

– Правда, настоящий ключ, – продолжал Николас. Он взял Драго и Зубика за плечи, они склонились к раненым. Чупа-Чупс замыкал круг. Заговорщики.

– А кто у Пути Карлито брат? – спросил Николас. Так ребенку загадывают очень простую загадку

– Как кто? – удивился Бриато. – Мелюзга.

– А Мелюзга – это лучший друг кого?

– Бисквита, – снова ответил Бриато.

– Именно, – сказал Мараджа, – и завтра утром я с ним поговорю.

Я буду хорошим

Николас обдумывал ситуацию, как будто искал решение сложного уравнения. Осталось убедить Бисквита, самое лучшее для этого – прогуляться вдвоем. Он ждал у школы. Мать провожала Бисквита каждое утро, хотела лично убедиться, что он пришел в класс. Его друзьям она не доверяла. Но забирать из школы не могла, работала.

Завидев “T-Max” Николаса, Бисквит растолкал одоклассников:

– О, Мараджа! Ты что здесь делаешь?

– Садись, отвезу тебя домой.

Бисквит гордо вскочил в седло позади Николаса, “T-Max” сорвался с места. Бисквит издал ликующий крик, а Николас про себя усмехнулся. Он собирался просить о большой услуге, поэтому сначала лучше порадовать друга. Николас выбрал длинный путь. Ехал медленно, останавливался на светофорах, мягко поворачивал. Он знал, что Бисквит счастлив, так его легче уговорить.

– Бисквит, ты в курсе, все считают, Дыню убрали за то, что он связался с нами.

– А разве он не был против нас?

– Именно. Но теперь этот ублюдок Рогипнол вместе с Уайтом и бандой Капеллони хочет поиметь нас тем самым членом, который мы ему засунули. Скотина! И ты должен это исправить.

На этом “ты” Николас рванул, обогнал машину, еще одну, выскочил на тротуар, чтобы обогнать фургон, после чего наконец притормозил и вернулся к нормальной скорости. У Бисквита так сильно билось сердце, что Николас чувствовал это спиной.

– Я? В смысле?

– В смысле… кто твой лучший друг?

– Мелюзга?.. Телепузик?

– Мелюзга, именно. А брат Мелюзги – телохранитель Рогипнола.

“T-Max” резко затормозил. Бисквит уткнулся лицом в спину Мараджи, и, не дожидаясь возражений, Николас развернулся и поехал обратно.

– Ты должен пойти к Мелюзге и сказать, что после убийства Дыни никто не хочет иметь дела со мной и моими парнями, и еще, что тебе не досталось точки. Скажешь, что хочешь работать на них и у тебя есть кое-что для Рогипнола. Важно, чтобы тебе открыли дверь. Когда впустят, выстрелишь.

Николас затормозил еще раз, но Бисквит удержался в седле. Ему хотелось кричать, от возбуждения и эмоций. Как на опасном аттракционе. Николас снова развернулся, и они продолжили путь.

– Но Мелюзга, он-то тут при чем? Сторожит не он, а брат, – сказал Бисквит, выпрямив спину и усраиваясь поудобнее, но тут Николас нажал на газ и на скорости под девяносто вылетел на разделительную полосу. Машин стало значительно больше, зеркала задевали руль “T-Max”.

– Путь Карлито идет собирать деньги для Рогипнола. Поэтому какое-то время он будет без прикрытия. – Николас помолчал и посмотрел на Бисквита в зеркало заднего вида. – Что, обосрался? Боишься покойников, а, Бисквит?! Так и скажи! Если боишься, найдем другое решение.

– Нет, не обосрался, – ответил Бисквит.

– Что?

– Говорю, не обосрался!

– Что? Не слышу!

– НЕ ОБОСРАЛСЯ!!!

Не снижая скорости, Николас вернулся в правый ряд и поехал к дому Бисквита.

Уравнение было решено.

Со дня переезда Крещенцо Рогипнол не выходил из дома. Жена попрекала его этим заточением, ведь он обещал, что все будет по-другому. Но Рогипнол боялся. Очень. Можно даже сказать, испытывал ужас. Пытался побороть страх таблетками, но потом тормозил еще больше, и Маддалена злилась. Замкнутый круг, находясь в котором, Крещенцо тем не менее управлял районом, контролировал точки сбыта, перекрывал кислород парням Мараджи. Он мечтал уничтожить их. Подавить это желание было труднее всего. Никаких смертей, сказал Котяра. Рогипнолу пришлось согласиться. Армия Рогипнола – верная, мощная – была разбросана. Ей приходилось управлять и сдерживать, два вида действия, которые в периоды застоя, подобные этому, могут плохо стыковаться и провоцировать трения. И даже раскол в рядах.

Приблизительно так понимал ситуацию Бисквит, стоявший у той же стены, где совсем недавно они наблюдали переезд Мадонны Помпейской. Правда, он осмысливал ситуацию категорией “что за фигня”. Почему Рогипнол, который считает себя королем, позволяет Карлито, своему слуге, отсутствовать два часа кряду? Неужели столько времени нужно, чтобы забрать дань из зала игровых автоматов? Тот, кто управляет всеми точками сбыта и приписывает себе чужие трупы, доверяет юнцу, Мелюзге, покупать продукты и оплачивать счета? Возможно, сделал вывод Бисквит, Рогипнол заслужил смерть, потому что не умеет командовать, растерял авторитет. И Бисквит очень этой мыслью гордился.

На другой день он приехал в Форчеллу и припарковал скутер, одолженный Чупа-Чупсом, неподалеку от того входа церкви Святой Марии Египетской, что выходит на Корсо-Умберто. Он подумал: церковь. Он подумал: святые. Он подумал: Мадонна. Он подумал: младенец Иисус. Он подумал: а вдруг? Там получают помощь, там, внутри, дают обеты, там, внутри, ищут поддержку, и робко вошел. Эту церковь он знал, если можно так сказать. Как и все, он привык к золоту, к роскоши и обилию декора: его друзья из Скампии так и воспринимали Неаполь – церкви, дворцы, серые и пепельные всполохи вулканического туфа. Красота, которая остается лишь красотой. Красота, смешанная со святостью, надеждой, чудом. За чудом Бисквит вошел в церковь – в поиске святого, святой, Мадонны, собеседника. Его поразили сюжеты и краски, театральные жесты мясистых рук, лазурь и золото, лики благочестия и мученичества. Он попробовал обратиться к Мадонне или, лучше сказать, к мадоннам, но слова не шли, он не знал, с чего начать. “Мадонна, помоги паранце…” – сказал он, глядя снизу вверх на прекрасную фигуру, дышавшую свежестью. Не пошло. Он отменил молитву, чувствуя такую недосягаемость, к какой надо идти терпеливо, постепенно. Поискал глазами какого-нибудь святого, знакомого святого, но безрезультатно. Узнаваем был только младенец Иисус на руках у мадонн и святых. Провожая глазами лучи, проникавшие через купол и большие окна, он выбрал младенца Иисуса, который чем-то был на него похож, хотя Бисквит ни за что не признался бы в этом. Он поправил майку, пощупал пистолет в шортах, пригладил волосы. Покосился на двух старушек, которые молились, преклонив на скамью колени. Но они не обращали на него никакого внимания. Бисквит вдохновился покоем, волшебным образом окутавшим пространство церкви, словно защищая ее от мира, который снаружи давал о себе знать гулом дорожного движения.