Читать книгу "Love of My Life. На всю жизнь - Луиза Дуглас"

Марк беспомощно развел руками.

— Я не хотел тебя расстраивать. Пожалуйста, Лив…

— Пожалуйста что?

Вспышка молнии ярко осветила ресторан, и я увидела лицо Натали. Я готова была поклясться, что она выглядела абсолютно счастливой. Она радовалась тому, что я сорвалась. Внезапно мне пришла в голову мысль, что вся эта история с надгробием была спланирована ею и Анжелой, чтобы выставить меня сумасшедшей.

Если это было действительно так, то они сделали роковую ошибку. Потому что на самом деле они были гораздо уязвимее меня. Я могла одной фразой разрушить их искусственно созданный мирок.

— Пожалуйста, не надо… — прошептал Марк.

— Вспомни, что ты говорил мне всего несколько дней назад… — тихо сказала я. — Неужели все это было лишь чудовищной ложью?

Заламывая руки, Марк покачал головой.

— Пожалуйста… — беззвучно шевеля губами, повторил он.

К нам подошла Натали.

— Мне кажется, что тебе лучше уйти, Оливия, — сказала она. — Это наш дом, и мы не потерпим тут такого безобразного поведения.

Гости зашептались.

Марк сделал еще один шаг по направлению ко мне.

— Лив…

— Не прикасайся ко мне! — прошипела я. — Никогда больше не смей прикасаться ко мне.

Анжела выглядела немного испуганной и встревоженной. Она начала незаметно подбираться поближе ко мне. Карло последовал ее примеру. Я пожалела, что у меня нет ножа или какого-то другого оружия, чтобы защитить себя. У меня был только мой гнев. Тяжелые капли дождя забарабанили по оконным стеклам, как пули.

Натали стояла, переводя взгляд с Марка на меня и обратно. Я знала, что в этот момент она думает о фотографии, которую обнаружила в телефоне. Я знала, что она что-то подозревает. От меня не укрылось также и то, что она постоянно держит руку на животе, и то, что она снова надела цветастую блузку с розами. Она всегда носила ее во время беременности.

Кто-то из детей заплакал. Наверное, ребенок испугался грозы. А может быть, меня. Небо над Портистоном стало почти черным. В ресторане тоже стало совсем темно.

Марк сделал еще одну попытку.

— Лив, я умоляю тебя…

— Умоляешь меня не говорить правду, Марк? Значит, вот как ты теперь запел?

— Что все это значит, Марк? — спросила Натали, дергая его за рукав. — О чем она говорит?

Марк был бледен как смерть. Я видела, что он в панике. Я презирала его. Он не стоил и мизинца Луки.

— Скажи ей, Марк, — насмешливо произнесла я. — Давай, смелее. Скажи ей.

Марк повернулся к Натали и взял ее руки в свои.

— Нат, я…

— Оливия, — послышался новый голос. Это был Маурицио. Его рука успокаивающе легла мне на плечо. — Пожалуйста, не делай этого. Подумай о Луке.

Я подумала о Луке.

Марк не сводил с меня глаз. Я посмотрела на некрасивое растерянное лицо Натали. Она напоминала обиженного ребенка. Рука Маурицио слегка сжала мое плечо.

Я сдалась.

Какое я имела право снова врываться в ее жизнь?

Я принесла ей достаточно горя.

— Ему нечего рассказать тебе, Натали, — сказала я. Мой голос был ровным и спокойным. — А меня можешь не опасаться. Я больше не желаю иметь ничего общего ни с кем из вас.

Дождь усилился. Тяжелые капли барабанили по оконному стеклу как миллионы крохотных кулачков. Если я хотела, чтобы меня услышали, надо было говорить громко. Я отступила от Маурицио. Мне больше не нужна была его доброта. Слишком поздно. Я посмотрела на лица окружающих меня людей. Половина из них были связаны генетическими и кровными узами. И я все поняла. Они не ненавидели меня, они просто ревновали. Они завидовали мне, потому что Лука выбрал меня. Он предпочел меня всем им. И эпитафия на надгробии была всего лишь одним из проявлений их ревности.

— Вы просто лицемеры, — сказала я. — Все вы. Вы всегда утверждали, что любите Луку и желаете ему счастья. Но это неправда. Потому что Лука был счастлив только рядом со мной.

В просторном помещении «Маринеллы» вдруг стало очень тихо. За окном было серым-серо, струи дождя хлестали по стеклу, и я вдруг почувствовала себя очень усталой. Расслабившийся и благодарный Марк протянул мне стакан с каким-то напитком. Это было что-то вроде чистого спирта. Я выпила его залпом. Мои колени подогнулись, и мне пришлось опереться на стол, чтобы не упасть.

Как-то я слышала по радио выступление какой-то дамы-астронома. Она объясняла, что во Вселенной ничто не исчезает и ничто не заканчивается. Она говорила, что расстояние от Земли до ближайшей обитаемой планеты составляет восемь световых лет. А это значит, что инопланетянин, рассматривающий «Маринеллу» в телескоп, сейчас видит Луку, который стоит рядом со мной на их с Марком дне рождения восемь лет назад. Как же я завидовала этому инопланетянину с его телескопом!

Глава 59

Под пристальными взглядами всех присутствующих я вышла из ресторана. Я ни разу не оглянулась. Я знала, что никогда больше не вернусь сюда. Дверь захлопнулась за моей спиной. Я стояла на террасе «Маринеллы» рядом с гигантским пластиковым стаканчиком мороженого и смотрела на море. Ливень продолжался, и очертания строений на набережной казались размытыми. Остров Сил был лишь бесформенной бледно-серой массой и напоминал какую-то брошенную и забытую вещь. Все краски окружающего мира поблекли и сгустились до различных оттенков серой, в воздухе пахло влажным асфальтом и печалью.

Дождь заливал глаза, и мне приходилось постоянно моргать. Тоненькие струйки дождевой воды уже стекали по моей шее и рукам. Одежда прилипла к телу, но я не двигалась с места, чувствуя, как этот ливень смывает все мои печали. Они стекали к моим ногам и вместе с потоком воды уносились в сточную систему, оттуда попадали в пролив и бесследно растворялись в бескрайних морских просторах.

Я услышала, как за моей спиной открылась дверь, и меня окатила волна теплого воздуха. Ко мне подошел Маурицио. На нем по-прежнему был фартук и рубашка с короткими рукавами. Он принес зонтик и раскрыл его над моей головой. Мы молча стояли рядом и смотрели, как миллионы капель дождя вспенивают серо-зеленую поверхность моря.

Через некоторое время Маурицио сказал:

— Ты сможешь простить нас, Оливия?

Я ничего не ответила. Что я могла ему сказать?..

— Мы все знаем правду, — продолжал Маурицио. — Мы все знали, как относится к тебе Лука, задолго до того, как он увез тебя в Лондон. Нам нужно было поддерживать вас, а мы все время пытались вас разлучить.

Я покачала головой. Слишком поздно. Уже ничего нельзя было исправить.

— Мы не захотели и не смогли понять Луку, — сказал Маурицио. — Он сделал то, что должен был сделать, а мы, вместо того чтобы корить себя за то, что вынудили его к таким действиям, во всем винили тебя. Все это время мы во всем винили тебя. Мы очень виноваты перед тобой, Оливия.