Читать книгу "Страх. Трамп в Белом доме - Боб Вудворд"

Трамп выслушал его спокойно, что было необычно, и не стал спорить. Прибус ожидал, что президент из гордости не захочет признавать враждебности Тиллерсона. В конце концов, как глава государства он не должен был позволять столь открытого нарушения субординации со стороны своего госсекретаря.

Иногда официальный процесс работы Совета национальной безопасности все же соблюдался. Комитет по координации политики, на уровень ниже Комитета первых заместителей, созывал совещания и собирал предложения таких ведомств, как Госдепартамент, Объединенный комитет начальников штабов, министерство обороны, разведывательные службы, министерство финансов и административно-бюджетное управление. Урегулировав все разногласия, комитет составлял 30-страничный стратегический план с приложениями. Этот план направлялся в Комитет первых заместителей, которые вносили в него свои поправки. После того как все соглашались с общей концепцией и утверждалась дорожная карта, созывалось заседание узкого Совета национальной безопасности под председательством Макмастера.

Тиллерсон как старший в иерархии выступал на заседаниях комитета первым. Он являлся и говорил: я не видел стратегического плана. Но это очень сложный вопрос. Нам необходимо рассмотреть его в широком контексте. Вот как я его вижу.

Он раздавал пачки распечатанных презентационных слайдов. Вместо того чтобы разослать их заранее, чтобы другие могли ознакомиться с ними, он подробно комментировал их на заседании, порой тратя на каждый слайд до пяти минут. Присутствовавшим не оставалось ничего, кроме как слушать. Поскольку на заседания узкого Совета национальной безопасности обычно отводился 1 час 15 минут, иногда Тиллерсон был единственным, кому удавалось выступить. И безусловно, его голос был главным.

Тиллерсон хотел, чтобы все согласились с его взглядом на проблему, после чего вернулись и переработали всю стратегию.

Он пытался перезапустить межведомственный процесс, исходя из своих взглядов на то, что Соединенные Штаты должны делать на международной арене в отношении Ирана, Ирака, Ливана и «Хезболлы», Сирии, Китая, Северной Кореи и ИГИЛ.

На одних предлагаемое Тиллерсоном переосмысление стратегии производило впечатление, другие считали, что в его предложениях нет ничего нового. Тиллерсон настаивал на расширении экономической интеграции и помощи развивающимся странам, концентрации внимания на устранении ведущих к насилию факторов и более активном использовании дипломатии.

Чего зачастую не хватало, так это конкретного плана, четко определяющего сферы ответственности и подотчетность. Конечные цели были расплывчатыми или вообще не были сформулированы. В результате весь процесс затягивался на недели и даже на месяцы.

Как-то в конце июля Трамп возвращался из Бедминстера на небольшом самолете, который все равно гордо именовался «Бортом номер один». Он прошел в крошечную зону для персонала, где сидели Иванка, Джаред, Макмастер и Портер.

Ирак, Афганистан и Сирия — Соединенные Штаты завязли в этих трех зонах военных действий, как в болоте, нравоучительным тоном заявил президент и добавил, что ему надоело нести за них ответственность. «Мы тратим на эти страны громадные ресурсы, — продолжил он. — Мы должны просто объявить победу, закончить войну и вернуть наших военных домой».

Макмастер не мог поверить своим ушам. Трамп провел всего шесть месяцев на посту главнокомандующего, а уже был готов принять такие сверхважные решения!

Когда президент ушел, Джаред и Иванка не стали скрывать тревоги. Они сказали, что постараются помочь Макмастеру. Когда мы вернемся, предложили они, попробуйте вместе с Портером разработать новую стратегию, найти способ вывести часть войск и оставить основные. А мы поможем переубедить президента.

25 июля Макмастер снова попал президенту под горячую руку. Мне не нужны ваши союзники, сказал Трамп. Мне не нужны войска в Южной Корее. Макмастер попытался в очередной раз напомнить ему о том, что если Ким Чен Ын запустит свою баллистическую ракету, то с территории Южной Кореи американские военные смогут засечь ее через семь секунд, а с Аляски только через 15 минут, но это не помогло.

Выйдя из Овального кабинета, Макмастер столкнулся в колоннаде с Коном и Портером.

Макмастер сказал, что в 6:03 Трамп написал в Twitter: «Украинские усилия по саботажу кампании Трампа “тихо работали на продвижение Клинтон”. Где же расследование, Г. П. [генеральный прокурор]?»

Понятно, что это была российская пропаганда, сказал Макмастер. К такому выводу пришли Совет национальной безопасности и представители разведки. Президент где-то это услышал и повторил.

Макмастер сказал, что не знает, как долго еще сможет выдержать.

Позже в тот же день он принес в Овальный кабинет секретный приказ по Ливии.

Я не стану это подписывать, заявил Трамп. Соединенным Штатам нужна нефть. Генералы не знают, как зарабатываются деньги. Они не понимают, какими должны быть наши цели, и втягивают Соединенные Штаты в разные авантюры.

В конце рабочего дня, перед тем как президент поднимался в свою резиденцию, Портер вручал ему папку с информационными материалами, служебными записками и расписанием на следующий день.

Президент появлялся в Овальном кабинете в 10:00 или 11:00, а иногда в 11:30.

«Что у меня запланировано на сегодня?» — спрашивал он у Портера, словно тот не передавал ему никакой папки. Портер подозревал, что президент никогда в нее не заглядывал. Трамп считал интуицию своей сильной стороной. Он «чувствовал» ситуацию. Или обстановку. Или момент, как в ходе избирательной кампании.

Портер считал, что Трамп любит действовать спонтанно, полагаясь на свое внутреннее чутье. Он действовал так, словно чрезмерная подготовка и предварительный анализ вредили его способности к импровизации, так, словно наличие четкого плана лишало его шестого чувства.

Рабочий день президента обычно начинался с обсуждения того, что он увидел утром по телевизору, особенно на Fox News, или прочитал в газетах, которые он изучал гораздо внимательнее, чем можно было подумать.

В течение дня Трамп спрашивал мнение у всех, кто попадал в его поле зрения, — от членов кабинета до охранников. Это был своего рода краудсорсинг.

Однажды он спросил у Джонни Макэнти, своего 27-летнего телохранителя, следует ли Соединенным Штатам увеличить группу войск в Афганистане.

«Я в этом ничего не понимаю», — ответил Макэнти.

Когда Трамп осаждал похожими вопросами других сотрудников Западного крыла, те пытались уклониться от ответа: «Я думаю, вам лучше спросить у Г. Р., потому что он эксперт в этом».

«Нет, нет, нет, — настаивал Трамп, — я хочу знать ваше мнение».

«Я знаю только то, что читаю в газетах».

Президент не довольствовался таким ответом: «Нет, я хочу знать, что думаете вы».

Все президенты уделяют внимание связям с общественностью, но для Трампа главной аудиторией зачастую был он сам. Он сам давал оценки своей работе, в большинстве своем безудержно хвалебные. Буквально на все он смотрел через призму СМИ.