Читать книгу "Все, кроме правды - Джиллиан Макаллистер"

– С чего я должна верить, что ты хороший человек, если кого-то убил? Я сколько работала, спасала жизни, а ты убил. И ты задумал убийство, черт тебя побери. Дэйви мне почти прямо сказал, а ты ответил, что он сумасшедший. А я его снова спросила, хоть ты и не позволял. Ты все запланировал. Злой умысел и заранее обдуманное намерение! – выкрикивала я слова из протоколов суда. – Злой умысел!

Он посмотрел на меня таким взглядом, что я подумала, будто он уже никогда не скажет мне ни слова.

– Я не обязан все это выслушивать.

– Так и не выслушивай! Убирайся!

Но вопреки злости во мне пробуждалось что-то новое, существенное: я лазила в его почту, может ли вообще для такого быть оправдание?

– Ты нашла, что искала? – спросил он у меня, обернувшись по пути к двери.

Глаза его выглядели как холодные камни. Может быть, из-за почты, но и по другой причине: я созналась в том, что снова спросила Дэйви. Он в лице переменился, когда услышал об этом.

– Скорее нет, чем да, – призналась я.

Хотя самое грустное было в том, что в действительности я нашла: грустные письма, повторные полицейские расследования. Этого оказалось для меня почти достаточно. Я начала испытывать те чувства, которые должна испытывать девушка к своему бойфренду: понимание, сочувствие, любовь.

– Ну, если хочешь узнать еще что-нибудь, обратись к моему судебному делу, – сказал Джек. – Ты думаешь, я чертов убийца? – Злое слово, произнесенное с шотландским акцентом, обожгло как плетью. – Ну, так и пошла ты к черту…

Он прошел по комнате, открыл дверь и ушел.

И все.

Глава 44

Год назад

Вечером следующего дня я опять зашла к мальчику. Хотела его видеть, лишний раз проведать, даже если это покажется ему навязчивым.

– Как дела? – спросил он.

Мальчик сидел и читал книгу. Я глянула на обложку: «Виновата ложь».

– Роман для подростков? – спросила я, показав на книжку.

Попыталась завязать разговор, убедиться, что пациент в нормальном состоянии. Чтобы он поговорил со мной о Фрейде и Марксе, обо всем, о чем любил говорить.

– Ага.

Он положил книгу, растянулся на кровати и посмотрел на меня.

– Вы-то как? – Мальчик улыбался, и я подумала, что он в порядке.

– Героически выдерживаю ночные смены, – я тоже улыбнулась, стоя в дверях.

– Не сомневаюсь, – ответил он и потянулся к пульту. – Ничего в это время интересного.

– Да уж, – ответила я. – Ты не устал? Может, тебе холодно?

Я глянула на окно.

– Всегда был совой, – он поглядел на меня, на телевизор и опять на меня. – Вы не могли бы вот это поправить?

Он показал на подставку телевизора. Это была длинная крепкая штанга, изогнутая в середине под сорок пять градусов.

– Хорошо, – кивнула я. – Хотя это точно не входит в мои должностные обязанности.

– Вы хороший человек, Рейчел, – сказал он тихо.

– Как ты себя чувствуешь после… после нашего разговора?

Он посмотрел мне в глаза.

– Спасибо. Хорошо чувствую. Вы правильно сделали, что мне рассказала. И я этого не забуду.

Он кивнул, мрачно отвернулся, как делают подростки, когда стараются скрыть появившиеся на глазах слезы.

– Так нормально? – я повернула штангу.

Он посмотрел оценивающим взглядом:

– Чуть повыше. Я его наклоню и буду смотреть лежа. Устал.

Я подумала, что ему становится хуже. Я регулировала держатель, чтобы ему было удобнее, а рак шел своим ходом.

Телевизор оказался на высоте шести футов от пола, и мальчика это, кажется, устроило. Можно будет смотреть его лежа и дремать. Все больше и больше времени проводя во сне.

Когда я уходила, он благодарно смотрел мне вслед.

Я задержала руку на двери на долю секунды больше обычного.

Глава 45

Сейчас

Вынудили меня к этому несколько моментов: уход Джека и открытие, что он все это планировал.

Мысли не останавливались.

Мне захотелось рассмотреть себя, как под лупой. Джек не был совершенным. Мез и Кейт тоже не безупречны. Отношения моих родителей были далеко не идеальными. У моей матери имелась тайная жизнь.

Да и я несовершенна. Мне захотелось проследить свой путь, вернуть себя к той, кем я была.

Я вернулась туда, где сбилась с дороги, словно изучала объявление о пропавшем человеке. Рейчел Андерсон. Возраст: 29 лет. Небольшого роста. Вес средний. В последний раз ее видели возле больницы Королевы Виктории.

Наверное, именно этот возврат заставил меня тщательно все вспомнить. В той части больницы я не была с того дня, как это случилось. С тех пор ни разу не ступила на линолеум блока «Б-1», где тогда работала. Отделение «Джи», никогда этого не забуду.

Было поздно, и я ехала прямо туда, по привычке – налево с круговой развязки, тут же показать направо и свернуть с дороги «Б».

Я помню эту радость езды по хорошо знакомой дороге; поворот за угол как раз с нужной скоростью, плавное движение руля, словно скольжение шелкового шарфа под пальцами.

Я знала, что никого там не будет – персонала вечно не хватало. Подъехала к своему блоку сзади. Все мои любимые парковочные места были пусты. Одно в тени большого дерева, другое, широкое, на углу. Я припарковалась под деревом с паучьими безлистными ветками и осталась сидеть на водительском сиденье, глядя на дверь больницы.

Я никогда не входила через главный вход. Да и едва ли кто из врачей им пользовался. У нас были свои любимые двери возле наших отделений, и все действия выполнялись на автопилоте.

Я ввела код C 2578Y, распахнула дверь, толкнула следующую, брызнула на руки спиртовым гелем и открыла последнюю дверь. Иногда, после длинных смен, когда выпадала большая нагрузка, я у себя дома пыталась нажать несуществующий диспенсер спиртового геля, толкая ладонью стену, пока не понимала, где нахожусь. В те времена такое случалось сплошь и рядом. Было тяжело, но сейчас я вспоминаю об этом с теплотой. Так ведь всегда бывает?

Один из единственных случаев, когда я по работе пересеклась с Амритом, произошел, когда в результате двадцатичетырехнедельной беременности родился мальчик по имени Адам. Мы практически жили в больнице, о расписании дежурств забыли. А потом, после того как мальчика из интенсивной терапии перевели в обычное отделение, я вышла выпить чаю, чтобы отметить это событие. Вспоминалось самое худшее: реанимация снова и снова, лекарства, которые не действуют, дефект сердца, не желающий зарастать.

Я целый месяц без пейджера в туалет не выходила. Не имела понятия, какая погода на улице. Все больше и больше приносила в больницу белья и носков и все меньше времени проводила дома. Но тогда, за чашкой чая, стала вспоминать и хорошее. Те радости от работы врача, о которых я и не знала, что они бывают, пока не пришлось их испытать.