Читать книгу "Она написала любовь - Тереза Тур"

— Что здесь происходит?

— Расследование, которое закончилось задержанием. — Холодность в голосе Эрика должна была объяснить отставному военному, что подробностей ему не дождаться.

— Гражданские, — начал он раздраженно, но вдруг замер и спросил: — Вилла не пострадала?

— Агата, пожалуйста. — Эрик кивнул, предлагая пригласить для беседы Виллу.

— А остальные? — спросила Агата.

— Выпускайте всех, — вздохнул господин барон, решив разом покончить со всем семейством Лингеров. Все равно пора собирать вещи. К ночи надо быть в Лаутгарде, а он понятия не имеет, где остановиться.

Конрад стоял рядом с мамой, они оба молчали. Людвиг был бледен, задумчив, но во взгляде нет-нет да и сверкала ненависть. Фрау Берта… кричала и проклинала. Впрочем, как всегда:

— Всеблагие, Людвиг! Мальчик мой, посмотри, что с нами сделала эта женщина, твоя жена!

— Вилла, — властный голос подполковника с легкостью перекрыл все звуки. — Собирайтесь с Конрадом. Немедленно. Мы уезжаем.

Повисла тишина.

— Куда? — выдохнула Вилла, схватив за руку сына.

— Домой. Я… получил разрешение на брак.

Вилла растерянно посмотрела на Конрада. Тот светло улыбнулся. И, взяв маму за руку, отвел к мужчине.

— Только я с вами не поеду! — заявил он. — Мне в университет надо. Учиться. Надо еще Королевскую премию выиграть!

— Но… — забеспокоилась Вилла.

— Я за ним присмотрю, — пообещал барон, обнимая Агату.

— Да кто вы такой! — взвизгнул Людвиг, у которого на этот раз получилось почти так же выразительно, как у фрау Берты. — Вы ворвались в нашу жизнь, сломали наш уклад, разрушили мою семью! Отчего вы считаете, что вам это позволительно?!

— Я спасал женщину, попавшую в беду. А свою семью… разрушили вы сами.

— Кто. Вы. Такой?

Барон фон Гиндельберг не устоял перед искушением и… скинул личину.

— Гав!

— Гав!

Из-за спины бывшего канцлера Отторна, портрет которого знал в королевстве каждый школьник, выросли две огромные собаки. Редкая порода — низерцвейги…

Глава 24

Женщина бесшумно опустилась на стул. Барон фон Гиндельберг отдал приказ освободить Аделинду от наручников. Свои были на особом положении, и заслуги перед Отторном задержанной вполне это позволяли.

Мужской костюм шел ей невероятно. Волосы слегка растрепались. Прямой, насмешливый взгляд, дерзкая полуулыбка.

Это-то и напрягало. Адель явно получает удовольствие от происходящего. Заигралась. Поймала кураж. Он, конечно, попытается помочь. Все, что сможет. Нет, ей он уже не симпатизирует. И за риск, которому подвергалась Агата, никогда не простит. Но за жизнь собак будет вечно благодарен. Невидимка… Опомнись! Пожалуйста…

— О чем задумались, господин барон? — Адель откинулась на спинку стула, закинула ногу на ногу.

— Разговор будет серьезным. Серьезным и очень для тебя неприятным.

— Догадываюсь, — Адель ухмыльнулась, — в память о прошлом, Эрик… Угостишь? — И меж тонких, длинных ухоженных пальчиков появился длинный мундштук.

— Хорошо. Сейчас принесут. Я распоряжусь. А пока… Прочти. Прочти это, Адель! — Бывший канцлер бросил на стол бумаги, подошел к двери и крикнул солдата.

Вполголоса попросил, чтобы доставили папиросы. Лучше — островной табак. Графин с водой. Хотел было отчитать, потому как задержанная, что прошла перед допросом строжайший осмотр, с легкостью демонстрирует длинный мундштук, которым при желании убить ничего не стоит, но понял, что бесполезно. Адель-Невидимка пронесет огнестрел в одиночную камеру голая и в кандалах.

В Отторне курили мало. В основном моряки. Женщины — еще реже. Тем не менее одно время это было даже модно среди дам высшего света. Адель курила всегда, когда они обсуждали детали предстоящего дела. И всегда у нее это получалось изящно. А сейчас, в мужском костюме…

Происходящее просто не укладывалось в голове. Умна, красива… Зачем? Сейчас она ознакомится с материалами, и он постарается вытащить свой последний козырь. Но если не сработает, тогда… Он поднес ей огонь.

— Спасибо, дорогой! Итак, что тут у нас? «Водяная Смерть»! Ну надо же… Это же запрещенный препарат? Разве возможно было его достать? Его охраняют строже, чем самого короля Карла! Вы в это верите, господин барон?

— Вполне. Ваш муж умер от этого секретного препарата. Мне тогда стоило огромных усилий сохранить вам жизнь!

На лице женщины не дрогнул ни один мускул. Но… она побледнела.

— Меня отпустили за неимением доказательств!

— Это ты так думаешь.

Бывший канцлер налил себе воды. Жестом предложил задержанной. Та отказалась. Чувствуя, что начинает наконец владеть ситуацией, продолжил:

— Фульд не был бы Фульдом…

— Это всего лишь догадки. Доказать это невозможно.

— Ты прекрасно понимаешь, что никому ничего не нужно было доказывать. «Водяная Смерть» начала свой путь с несчастного фон Генгебаха, но это было только начало…

— Я не замышляла ничего против властей, Эрик! Ничего против тебя!

— Это верно. Но этого недостаточно.

— У вас ничего нет. Доказать, что за всеми этими убийствами с использованием «Водяной Смерти» стою именно я, — невозможно.

Она говорила равнодушно, даже как-то раздраженно. Так, будто ее это совершенно не касается.

— Ты отравила Агату фон Лингер. У тебя был мотив.

— Отравила? Она жива!

— Ее спас Фульд.

— Ха-ха-ха-ха-ха… Нет, он, конечно, гений, но от «Водяной Смерти» невозможно спасти.

— Агата почувствовала себя плохо. Вышла на улицу. В тот день было очень холодно. Собаки нашли женщину в кустах недалеко от моего поместья. Я вызвал Фульда. Все.

— И Фульд вылечил бедняжку?! Эрик, она просто отравилась. Чем угодно, только не… От «Водяной Смерти» нет противоядия!

— Есть. Экспериментальный образец. Один. Теперь успешно опробованный.

— Понятно… А почему ты… Погоди-ка… Твое поместье! Оно рядом… Собаки! Личины… Ну конечно! Но кристаллы… Я не почувствовала их силу?

— Низерцвейги имеют способность блокировать отдачу артефакта. Даже я не чувствую. — Барон пожал плечами и выпил воду залпом.

Он решил играть в открытую. Во-первых, с ней по-другому просто нельзя, а во-вторых, смысла что-то скрывать во всей этой истории он не видел совершенно.

Адель затянулась, запрокинула голову, и тонкой струйкой выпустила голубоватый ароматный дым в потолок. Улыбнулась. Как-то… обреченно.

— Спасибо…