Читать книгу "Порочный круг - Розмари Роджерс"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С внешностью и миллионами Брента можно выбирать любую! Однако он снимал баб, трахал и тут же забывал. Ему действительно было на всех плевать. Некоторые, особенно ревнивые дуры, чтобы потешить уязвленное самолюбие, распускали слухи о том, что Ньюком на самом деле «голубой», но никто этому не верил — уж слишком много баб оприходовал он, некоторых даже публично, и при этом с огромным удовольствием. Его орудие было всегда готово к бою — совсем как у восемнадцатилетнего юнца.
Так какого же хрена он нашел в этой Ив Мейсон? Ну да, она смотрится, ничего не скажешь, но в наши дни красота — пятачок пучок! Типичный кадр из среднего класса, родилась в каком-то предместье и по пути наверх успела переспать с кучей мужиков. Должно быть, Бренту в самом деле удалось обнаружить в ней нечто этакое, только вот Джерри еще не сообразил, что именно. А, сказано же в писании: «Может ли барс изменить пятна свои?» Так и человек не в силах переделать собственную природу, тем более такой, как Брент. Он ведь тоже не без слабостей и спустя некоторое время возьмется за старое со своей женушкой или без оной.
Джерри, все еще глубоко погруженный в раздумья, направился к своей машине. Неожиданное объявление Брента выбило его из колен гораздо сильнее, чем он был готов признаться. Что ни говори, они были корешами еще со Вьетнама, а Брент даже в дом его не пригласил, козел паршивый!
Но тут, будто пораженный неожиданной мыслью, Джерри ускорил шаг. Блин, почему он не подумал об этом раньше? Ему плывет прямо в руки самая горяченькая сплетня в городе — можно поклясться, никто еще и не подозревает о такой офигенной сенсации! Город?! Черта с два! Вся страна! Весь мир! Потрясная бомба для прессы и телевидения! Настоящая золотая жила! Пожалуй, можно срубить неплохие денежки, и крошка Джерри готов подставить свой карман под зеленый дождик! Может, старый кентяра Брент позволит ему снимать свою свадьбу? И всего-то навсего надо немедленно позвонить в Лос-Анджелес, Эвелин Эдамс. Та будет вне себя от радости, что ей обломился такой кус! Уж ее-то скупердяйкой не назовешь. Всегда щедро отстегивала баксы! Кстати, немного наличных не помешает. Что ни говори, а вечеринки нынче дорогое удовольствие!
Ив всегда считала, что самое страшное в Бренте — жестокость. Не сознательная, рассчитанная жестокость, но бездумная и инстинктивная. Страх, терзавший ее после встречи с Хармоном, вернулся, и теперь она чувствовала, что между ней и Брентом вновь пролегла пропасть.
Ив было нечем заняться — обо всем позаботились, даже о последних сборах, и если бы ей что-то понадобилось, стоило лишь позвонить Джемисону, и он бы все уладил.
Кстати, что подумал Джемисон о последнем капризе хозяина? Или он, как любой робот, предпочитает вообще не думать? Может, именно это и надо, чтобы выжить в обществе человека, которому предстоит стать ее мужем?
Ив нервно металась по комнатам первого этажа, пока Брент, оторвавшись от телефона, не предложил ей транквилизатор. Ив отказалась, и он, философски пожав плечами, продолжал набирать номер за номером. Кому он, спрашивается, звонит? Висит на телефоне целую вечность!
— Необходимо все утрясти перед отъездом, — коротко объяснил он. Что ж, она еще не его жена и не имеет права допытываться, но отважится ли когда-нибудь на это?
Наконец Ив поднялась наверх, легла и включила музыку. Бах — сдержанная, размеренная, успокаивающая мелодия. Наверное, в самом деле следовало принять транквилизатор: это помогло бы взять себя в руки.
Иисусе, что же будет? Зачем она позволила втянуть себя во все это? Конечно, у нее будут деньги, но сама она станет собственностью Брента. Как она его боится! И все закрутилось так быстро! Когда он занимается с ней любовью, Ив по крайней мере ощущает его присутствие. Он безраздельно принадлежит ей, и тогда Ив забывает о своих опасениях. Но в остальное время он слишком равнодушен, безразличен, держится намеренно отчужденно. Невозможно понять, о чем он думает и что замышляет.
Ив прикрыла глаза, но голос Брента бесцеремонно вернул ее к действительности:
— Не спи — еще рано, надо позвонить твоей матери, помнишь?
Ив помнила. И снова задавалась вопросом: что все-таки сказать? Мать, конечно, будет шокирована! Она слишком старомодна и наверняка посчитает, что причина такой спешки — беременность дочери. Но, разумеется, не посмеет спросить прямо. Бедная мамочка.
— Брент, я трушу, может, сначала ты поговоришь с ней? Мамуля сразу решит, что я…
— Беременна? Что ж, беби, вероятно, придется как следует потрудиться, чтобы оправдать ее подозрения?
— Брент!
— Ты так возмущаешься, будто уже сто лет моя жена. Поостерегись, крошка!
Он сел на край кровати, улыбнулся, и Ив неожиданно сообразила, что Брент вообще очень редко улыбается.
— Интересно, сумею ли я когда-нибудь понять тебя? — вырвалось у Ив, и она испуганно зажала рот рукой. Какой кошмар! Неужели она начала думать вслух?
Брент поднял брови. Лицо вновь превратилось в бесстрастную маску.
— Трудно сказать. Иногда я сам в себе не могу разобраться, наверное, потому, что перестал ломать над этим голову много лет назад. Единственное, что я вынес из трехлетних консультаций с психоаналитиком, — надо принимать себя таким, каков ты есть. — Он положил руку на ее крепко сжатый кулачок. — Спокойнее, Ив. Забудь о том, что было.
— Брент…
— Знаю-знаю, у тебя есть достаточно веские причины.
— Дело не только в этом.
Она выпрямилась и взглянула ему в глаза.
— Меня не покидает ощущение, что жестокость — в твоем характере, что ты презираешь людей и общаешься с ними только по необходимости или чтобы использовать для каких-то определенных целей.
Наконец-то она облегчила душу и теперь, высказавшись, опасалась, что на этот раз была чересчур откровенна. Но Брент лишь задумчиво нахмурился.
— Кажется, ты права, — со вздохом выговорил он. — Едва ли не с раннего детства я сознавал, что у меня нет ни одного по-настоящему близкого человека. Обо мне некому было позаботиться, кроме меня самого. И я был уверен, что это в порядке вещей. В игру стоит вступать только в том случае, если правила заранее известны. Это я хорошо усвоил. Поэтому если кто-то из-за моей жестокости попадает в шестеренки машины, именуемой жизнью, что в этом необычного? Да, действительно, я никогда не думал о других людях, как о человеческих особях. Просто необходимое дополнение к тому существованию, которое я веду.
— Ты говоришь о своей компашке? Так почему избрал именно этот путь? Ты мог бы стать монахом и предаваться медитации в каком-нибудь храме или монастыре и размышлять, как спасти мир.
Брент неожиданно рассмеялся — коротким безрадостным смешком.
— Монах! Знаешь, забавно, и я подумывал о том же, однако это тоска смертная! Жить по уставу… вся эта туфта, насчет целомудрия и послушания, причем без всяких видимых причин, но в то же время мне не нравилось одиночество. Ты хочешь знать, почему я веду такую жизнь? Теория достаточно проста — сенсуализм, гедонизм, как воплощение яростного пламени, пожирающего тело, которое беспощадно истязают излишествами. Все лучше, чем предаваться воздержанию, дабы освободить дух и разум. Древние отшельники верили в нечто подобное. Удалялись в пустыню, искали собственные дороги к спасению, только мой путь гораздо более извилист. Чего я только не перепробовал — травку, кокаин, ЛСД, «спид»[10]… все на свете. Некоторые наркотики усиливают восприятие окружающего мира, остроту чувств. Однако все быстро приедается, и иногда стены смыкаются вокруг тебя, и ты остаешься совсем один — маленький, ничтожный, чертовски перепуганный, потому что не можешь с собой справиться, и все выходит из-под контроля и катится в ад. Тогда лучше побыть на людях, но потом и это не помогает.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Порочный круг - Розмари Роджерс», после закрытия браузера.