Читать книгу "Все мои женщины. Пробуждение - Януш Леон Вишневский"

Когда Лоренцо спросил Его, едет ли Он и в этом году на праздники в Австрию, Он рассказал доктору о Таормине. Они разговаривали в кабинете. Лоренцо эта информация взволновала до глубины души. Он немедленно позвонил своей жене Джованне и сообщил ей, что «в этом году они проводят праздники дома, в Чефалу». Сообщил. Вот именно так. Не спрашивал, не предлагал, не обсуждал — выдал указания, и все. Лоренцо был патриархальным сицилийским мачо, когда приехал в Германию, и оставался им до конца своих дней. Потом Лоренцо пригласил Его встретить Рождество и Новый год с ними, на их вилле в Чефалу, маленьком историческом городке примерно в пятидесяти километрах на восток от Палермо. И вот таким образом в тот год Он заменил Австрию на Сицилию. И двадцатого декабря вечерним самолетом полетел из Берлина в Катанию.

В аэропорту Его ждала машина, присланная организаторами конгресса. До Таормины ехали около часа. Наверно, нигде в мире больше нет такого количества выдолбленных в скалах туннелей на таком коротком отрезке пути. Конгресс проходил в шикарном отеле, стоящем прямо рядом с античным греческим театром, почти вплотную примыкавшим к отельной террасе, с которой с одной стороны открывался потрясающий вид на дымящуюся Этну, а с другой — на синеву моря и на живописную прибрежную полосу, заканчивающуюся островком Изола-Белла.

Его доклад был запланирован на предпоследний день. Он собирался пробыть в Таормине до утра Сочельника и дождаться Лоренцо, который должен был приехать за Ним и забрать Его в Чефалу. А в Берлин собирался лететь только второго января. На следующий день у них был договор с Сесилией о «повторении Рождества».

У Него оказалось целых два дня для самого себя, а за окном были весенние пятнадцать градусов тепла. Трудно было поверить, что сейчас зима и через несколько дней будет Рождество. Лоренцо не обманывал, когда эмоционально называл Таормину «la perla di Sicilia», то есть «жемчужина Сицилии». Это название, каким бы замусоленным оно ни было, как нельзя более подходит этому месту. Лоренцо говорил, что стоящая на постоянном сильном солнце Таормина пробуждает в людях скрытые страсти, воздействуя своим жаром и чувственной атмосферой. Именно немцы, по словам Лоренцо, прославили этот городок как неповторимый курорт. В восемнадцатом веке немецкие писатели-романтики черпали здесь свои сюжеты, немецкие художники переносили на полотна неповторимые местные пейзажи, немецкие композиторы, среди которых Брамс, искали в Таормине вдохновение, равно как и немецкие поэты, в том числе Гёте. Этот древний городок привлекал не только немцев, и Он вполне мог сам в этом убедиться, бродя по узким крутым улочкам Таормины и на каждом шагу натыкаясь на мемориальные доски, сообщающие, что здесь провели какую-то часть своей жизни и Густав Климт, и Сальвадор Дали, и Александр Дюма, и Анатоль Франс, и Оскар Уайльд, и Труман Капоте, и Ги де Мопассан. В Таормине Его восхищало все — кроме толпы туристов и цен.

Нирав был прав относительно любви жен банкиров к Таормине. Там можно целые дни напролет проводить в бутиках, которых видимо-невидимо. Освещенные хрустальными люстрами, сверху донизу в зеркалах, с мраморными полами и декадентски дорогие. Кроме бутиков, в Таормине на каждом шагу притягивают взор сказочно красивые цветные магазинчики местных мастеров, продающих фарфоровые венецианские карнавальные маски, а также расписанные вручную тарелки, миски и вазы. Самых разных размеров. От миниатюрных до гигантских. На второй день своего пребывания вечером, уставший до изнеможения, Он шел мимо одного из таких магазинчиков. И сразу наткнулся взглядом на очень красивую тарелку, стоящую на мраморной подставке перед магазином. Лазурные бутоны, стебли и листья цветов, нарисованные на оливковом фоне. У Него не было никакого подарка для Сесильки на Рождество, и Он подумал, что эта тарелка ей очень понравится. В первую очередь — вот это сочетание лазурного с зеленым — два ее любимых цвета. Он стал рассматривать тарелку внимательно, прикидывая, поместится ли она в его чемодан. Тарелка была минимум полметра в диаметре. Взяв ее в руки, Он понес ее внутрь магазина. Это было глупо, потому что можно ведь было позвать продавца. Входя в магазин, Он споткнулся о выступающий край порога. Спасая тарелку, Он вынужден был упасть на колени, держа ее перед собой. Головой Он ударился о дверь, тарелка все-таки выпала у Него из рук и упала на каменный тротуар перед магазином. Стоя на четвереньках на тротуаре, Он с ужасом смотрел на расколовшуюся на две части тарелку. Через мгновение Он услышал, как кто-то выбежал из магазина, и краем глаза заметил женские ноги в кожаных сандалиях. Услышал, как она говорит:

— Ты ехал так далеко, чтобы снова что-нибудь разбить в моей жизни?

Голос Он узнал сразу же. Резко поднял голову. Перед ним стояла Наталья.

Он смотрел на нее некоторое время, совершенно ошарашенный, не в силах найти никакого подходящего ответа. Ослепнув, оглохнув и онемев разом. Она опустилась перед Ним на колени и взяла Его голову в ладони.

— Ничего страшного. Царапина небольшая, но шишка у тебя точно будет, — произнесла она, пристально разглядывая место удара, как будто это было сейчас самым важным.

Потом из кармана штанов вытащила бумажную салфетку и крепко прижала к Его виску.

— Прижми вот так и не отпускай какое-то время. Мне сейчас надо вернуться в магазин, у меня там клиенты остались. А потом я сразу выйду к тебе. Только найду в аптечке йод или что-нибудь вроде, — сказала она спокойным голосом.

Это было так неожиданно, так удивительно, так внезапно. Здесь, в другом конце Европы, Он разбил тарелку у магазина, где работает женщина, с которой Его столько связывало и которую Он похоронил в своей памяти. И Он именно здесь взял эту тарелку в руки, не у другого магазинчика, а именно здесь, хотя вокруг были десятки ровно таких же магазинчиков. Что это было? Ирония судьбы? Написанный кем-то сценарий? Карма? Или просто необыкновенное совпадение? Вот в последнее Ему было труднее всего поверить.

А она, казалось, даже не удивлена. Хотя, возможно, это так только казалось. Наталья, когда хотела, могла великолепно маскировать свои истинные эмоции. Но, и Он это прекрасно помнил, умела их и весьма недвусмысленным способом выражать.

Слюной Он приклеил кусочек бумажной салфетки к ране на виске и осторожно поднял обе половинки разбитой тарелки. Когда Он входил в магазин, раздался легкий звон, похожий на звук колокольчика на санях. За прилавком стояла женщина с седыми волосами, а рядом с ней — высокий мужчина еще старше. Оба обернулись на звон колокольчика и посмотрели в Его сторону. Наталья бросила на Него мимолетный взгляд и продолжила что-то записывать в толстую бухгалтерскую книгу. Он аккуратно положил обе части тарелки на стеклянный столик в углу магазина и, стоя в отдалении, рассматривал Наталью, беседующую из-за прилавка с покупателями. Женщина говорила по-английски, а мужчина — только по-итальянски. На длинном прилавке из толстых отшлифованных досок лежали три фарфоровые маски и несколько тарелок и тарелочек. Он прислушался к разговору и узнал, что эти американские супруги из Техаса приехали в ностальгическое путешествие на бывшую родину. Они договаривались с Натальей о доставке покупок в отель. Он с гордостью и волнением заметил, что Наталья бегло говорит по-итальянски. Ему даже показалось, что ее итальянский гораздо лучше, чем у старика.