Читать книгу "Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Найти и уничтожить - Джей Бонансинга"

Наконец послеобраз растворился.

В темноте ее мозг разделился на две части. Одна плавала в наркотическом безразличии, а другая работала, подобно двигателю, чтобы найти выход из ловушки. Она увеличила давление правой руки на сдерживавшие веревки, извиваясь так сильно, как только могла и насколько позволяла маслянистая, скользкая от пота веревка, связывающая запястья. Она чувствовала, как пот капает с кончиков ее пальцев. Веревка проскользнула на пару дополнительных сантиметров, но по-прежнему связывала ее, перетягивая запястья так сильно, что у нее болели лопатки. Также… она ощущала тело мертвого химика в паре дюймов от себя.

Сколько же времени прошло? Пять минут? Десять минут? Если перерождение займет среднее время, то у нее оставались считаные минуты, но ведь это могло произойти и раньше…

Она снова стала биться и извиваться, двигая связанные запястья взад и вперед, теплый пот стекал по лбу и капал с носа. Она чувствовала, что капли скатываются по ее предплечью и стекают на локоть. Боль усиливалась, перетянутые запястья горели. Внезапно Лилли осознала, что из поврежденных запястий стекает уже не пот, а кровь. Старик по-прежнему молча и неподвижно сидел перед ней. Она чувствовала мускусный запах его тела, как будто призрак живой личности все еще цеплялся за организм. Он был подобен бомбе замедленного действия. Она снова захихикала, однако другая часть мозга кричала от ужаса. Лилли снова дернулась изо всех сил, чтобы освободить запястья.

Снаружи гремел гром, и дождь продолжал колотить по крышам.

Где-то, в самой глубине головного мозга, был участок, благодаря которому Лилли помнила старую детскую примету: расстояние до грозы можно определить по времени между вспышкой молнии и раскатом грома. Она никогда не доверяла этим байкам, или, по крайней мере, считала их весьма условными, но какая-то часть ее верила этому. Будучи ребенком и лежа в постели, она всегда в страхе считала это расстояние и успокаивалась только высчитав, что гроза достаточно далеко.

Смазанные кровью, запястья смогли двигаться чуть свободнее. Но этого было недостаточно. Она вновь и вновь дергала узлы, пока вспышка боли не взорвалась в мышцах, обеспечивающих вращение плеча. Сильнейшая боль пронзила ее вдоль всего позвоночника, и Лилии вскрикнула от боли.

Еще один раскат грома раздался над ее головой, разносясь по пролетам конструкций.

Лилли промычала от усилия, отчаянно крутясь и извиваясь в оковах, рука выскользнула из узла еще на сантиметр. Она считала время после раската грома: один… два… три… четыре… пять… шесть… ВСПЫШКА! Молния вспыхнула за окном, создавая в театре искусственный яркий день.

Старик не сдвинулся ни на дюйм: его безжизненное тело все еще сидело со скрещенными ногами, плечи наклонены вперед, глаза плотно закрыты, лицо белое, как у манекена. Лилли испустила вздох облегчения, когда вспышка погасла. Но это лишь временное облегчение. Пока послеобраз постепенно выгорал на сетчатке, она делала мысленные заметки: точное положение зажима, острый, как бритва, перетертый провод на одном из концов кабеля, расстояние между ее лицом и головой Ноллза. А потом она усилила давление на путы вокруг запястий.

С этого момента боль усилилась, превратилась в вызывающий оцепенение холод, который распространялся по всему телу. Действие Белладонны почти закончилось. Она крупно дрожала, и галлюцинации преследовали ее в темноте: крошечные мазки разноцветного огня и маленькие завитушки в виде невероятных существ, расцвеченных дневным светом, плывущие в толще океана. Она ничего не могла с ними поделать, кроме как смеяться над этими пугающими видениями, которые поразили ее так же сильно, как и записи сумасшедшего из тетрадей Ноллза.

В то же время она продолжала работать над освобождением, запястья скользили взад-вперед навстречу свободе. В этом ей помогали собственная кровь, смазавшая кожу, и потеря чувствительности. Ее мозг искал опоры в темноте, мысли пересыпались, как пинбольные шарики.

Гром ударил почти над самой головой, ближе, чем раньше, заставив дом содрогнуться.

Лилли подскочила. Ее центральная нервная система не выдерживала, оказавшись между двух огней: наркотический бред Белладонны и леденящий страх из-за бомбы замедленного действия, которая сидела в нескольких дюймах, скрестив ноги. Не переставая хихикать, Лилли снова начала считать мили до грозы:

– Один… два… три…четыре…

Стробоскопический свет, такой же яркий, как днем, вновь наполнил комнату.

Старик поднял голову.

Лилли закричала.

Глаза мертвеца открылись.

Следующие несколько мгновений промелькнули в опьяняющей медлительности сна. В этот краткий миг, продолжавшийся пару секунд, Лилли отдернулась назад, а существо издало серию нечеловеческих булькающих звуков, рычание вперемешку с завыванием. Его бесцветные губы начали отваливаться, обнажая старые пожелтевшие зубы. Нитки слюны потекли изо рта. От него исходил запах, как на скотобойне, голова вращалась, будто она была антенной, принимающей сигналы из космоса, а взгляд зафиксировался на Лилли.

Пока все это происходило, либо из-за внезапного выброса адреналина, либо благодаря обильной смазке кровью, Лилли наконец-то удалось высвободить правую руку из веревок. Почти моментально она освободила и вторую и в последних отблесках света схватила ходячего за шею, прежде чем он смог укусить ее.

Когда темнота вернулась, Лилли использовала остатки сил, чтобы сдавить тощую, как у индюка, шею химика. Существо издало пронзительное и сердитое рычание, подобно удушаемой гиене, но продолжало скрежетать зубами. Именно тогда в хаотических мыслях Лилли возникло понимание, что ходячие не дышат, а посему удушение не является смертельной угрозой для них, и она просто удерживает зубы существа на расстоянии от своей живой плоти.

В этой плотной темноте послеобраз отвратительного, багрового и демонического лица существа, которое когда-то было Рэймондом Ноллзом, все еще оставался на сетчатке глаз Лилли. Но она продолжала сжимать шею твари.

Лилли слышала, как зубы существа – его резцы и моляры – стучали, подобно кастаньетам, а его жилистое тело корчилось и извивалось под ее захватом. Огромный морской слизняк с животной яростью барракуды, борющийся на палубе лодки со спутавшей его сетью. Лилли яростно закричала от гнева и решимости. Она не допустит того, чтобы существо укусило ее.

В этот момент следующий залп грозы ударил за пределами театра. Провод, обмотанный вокруг туловища Лилли, из-за всех ее движений, из-за борьбы и возни соскользнул вниз и висел теперь на костях таза. Зажим был открыт, сейчас он лежал у основания бухты провода, которая была под ее ногами. Хотя она все еще была связана с ходячим, у нее уже было больше свободы действий, чем раньше.

Во время яркой вспышки Лилли продолжала держать шею существа побелевшими пальцами, а оно извивалось с нечеловеческой энергией.

Молния вновь погасла. В наступившей темноте Лилли сделала несколько тяжелых вздохов, чтобы прогнать наркотический дурман и сосредоточиться. Она понимала, что у нее есть только один шанс и если она его профукает, то станет пищей для ходячего. В тот момент, когда она освободит от хватки это извивающееся тело, у нее будет не более секунды, чтобы все сделать. На открытом пространстве ходячие медлительны. Они не могут бегать, взбираться куда-либо, обходить сложные препятствия. Но когда он так близко, и особенно в темноте, это смертельно опасно.