Читать книгу "Странное наследство - Виктория Джоунс"

— Бледнолицые солдаты принесли смерть в наши деревни, босс! Умерла моя невеста Софи! Мы никогда не воевали с бледнолицыми, считали, что земли хватит на всех! Но вам всегда и всего было мало, Берни Дуглас! Мало! Мало! Вы несете смерть и разрушения в своих сердцах! В моей деревне стоят пустые вигвамы! Последних упокоившихся я зарыл в общую могилу! Я хотел бы сам сгореть! Но смерть прячется от меня! Я искал ее, но так и не нашел! И тогда я подумал, что, похоже, нужен еще кому-то на этом свете! Ты понимаешь меня, Берни Дуглас, из города Рослэр-Харбор, что находится на другом берегу океана?! Зачем вы приплываете к нам из-за океана? Неужели вам не хватает своей земли для могил предков?!..

— Берни! Берни! Открой глаза! Это я — Оливия! Я люблю тебя, Берни!

Больной с трудом приподнял тяжелые веки. Над ним склонилась монашенка в черной косынке с белым кантом вокруг лица. Черты лица он не различал, а голос был знаком и нежен.

— Берни, дорогой, ты узнаешь меня?! Узнаешь?!

Берни хочет что-то сказать, но язык непослушен и шершав, в горле пересохло.

— Пить! Пить! — шепчут еле слышно спекшиеся губы.

— Сестра, он просит пить! — давно знакомый мужской голос отдает распоряжения женщине в черной одежде. Когда-то Берни слышал, что смерть является к умирающим в черной одежде.

— Ты — смерть?! — Берни с недоумением смотрит на юную женщину. Черты лица знакомы и близки. — Смерть?!

— Я не смерть, Берни! Я Оливия! Ты не узнаешь меня, Берни?!

— О чем ты спрашиваешь его, сестра! Сейчас он не узнает и родную мать! А если и узнает, то невозможно ждать бурных эмоций от человека с отключенным сознанием! — доктор сердится, выговаривая девушке. — Подумать только, ты — внучка Абигейл Гибсон! А я считал, что в моем доме растет мальчик! И беспокоился, что уж очень странен малыш!.. Оботри больного с головы до ног, сестра! Вот и все, что больному пока что требуется! Займись другими! Здесь практически все нуждаются в уходе, сестра, а не один Берни Дуглас!

— Ты смерть?! Смерть по имени Хелен?!

Берни никак не может вспомнить девушку в черном одеянии, хотя ее лицо ему, несомненно, знакомо. Но это вовсе не Хелен! У Хелен были рыжие волосы и блестящие глаза орехового цвета, бессмысленные от выпитого виски. Хелен пьет виски, чтобы не стыдиться себя и своего образа жизни…

Берни Дугласу кажется, что он очень близко и совсем недавно видел эти ярко-синие глаза. А под закрытой монашеской косынкой, скорее всего, скрываются густые, коротко остриженные, вьющиеся волосы и изящная шея с атласной кожей…

Белый потолок наползает и наползает на молодого человека, давит на грудь. Берни задыхается. В комнате, где стоит много кроватей, душно от смрадного дыхания тяжело больных людей, запаха казенной пищи, дезинфицирующего раствора, засохшей крови…

— Пить!

— Сестра, не стой столбом, дай больному воды! Он просит пить! А после подай утку!

Берни вытягивает губы трубочкой, хватает поилку за носик, жадно пьет кипяченую воду! Вода немного на вкус горьковатая. От нее пахнет каким-то лекарством. Но даже такая влага нужна организму, и побольше воздуха и пищи! Берни давно не хочет есть… Он закрывает глаза от слабости, тихо стонет. Как все тяжелобольные, зовет свою мать:

— Мама, как больно! Мама, у меня горят внутренности! Зачем ты гонишь меня на улицу! Я не убивал Хелен! Но, возможно, в чем-то виноват и перед ней! Я ни в чем не виноват перед тобой, мама!..

— Подай ему утку, сестра! — снова громко приказывает мужской голос. — Ты что, сестричка, никогда не видела у мужчин этого приспособления?! Отчего же ты застыла, точно соляной столб у ворот Содома, дорогая?! Шевелись, сестра! Не одному Берни нужна твоя помощь, твои нежные ручки! Господи, да что же ты такая неповоротливая и стыдливая, сестра?!

Оливия и Мэган возвращаются в монастырь. Блэк неторопливо трусит по городским улицам, самостоятельно выбирая дорогу. Мэган устало сложила руки на коленях и лишь иногда слегка подергивает поводья. Недовольная, она неприязненно посматривает на рыдающую рядом Оливию:

— Не понимаю, чего ты хотела от него. Когда доктор приказал тебе поставить Берни утку, ты словно сошла с ума!.. Ты не видела в каком он состоянии, Олив?! Или рехнулась от несдерживаемого вожделения! Усмири свою похоть, девочка! У тебя был такой вид, будто ты готова вставить его штуку не в утку, а себе во влагалище и получать одни только наслаждения!

— Ты жестокая и циничная! Но я понимаю тебя! Пойми и меня, Мэгги! Я люблю его, люблю! А он меня не узнает! И жалуется маме!

— Я уже слышала это от тебя, Оливия! Теперь я для всех сестра Мэри!.. А ты не жестока?! Мужчина без сознания, а она готова сама взобраться на него! Да еще при таком стечении свидетелей! Твое желание было написано у тебя на лице! Ты вела себя словно последняя уличная шлюха, готовая отдаваться за кусок хлеба! Ты бы слышала сальные шуточки выздоравливающих, Олив! Тебе не стыдно?!

— Он так и не узнал меня, Мэган! Зачем ты меня стыдишь? Понимаешь, не узнал! Ты уже забыла, как сильно любила совсем недавно своего Сэмми?!

Горе переполняет Оливию. Она снова и снова вспоминает худую шею Берни, грудь, руки, покрытые сыпью. Откуда только взялась эта напасть?!.. Берни Дуглас, ее любимый Берни лежит без сознания, в комнате, где когда-то стояла ее кровать, где Оливия провела несколько спокойных лет, поднимаясь рано утром и выходя в сад под яблони!

В это время года там всегда много яблок, но доктор сэр Гэбриэл Пойнсетт, которого она считала добродушным и щедрым человеком, строго-настрого запрещает больным собирать и есть спелые яблоки. Рано утром солнечные, почти прозрачные от ядреного кисло-сладкого сока плоды с газона собирают санитары и уносят на кухню, где повара готовят этому алчному джентльмену варенье на зиму и отжимают сок! А больных поят простой кипяченой водой! И постным бульоном!

— Это не просто тиф, Оливия, а брюшной тиф! Таким больным нельзя есть грубую пищу! — Мэган словно читает мысли Оливии. Та удивленно смотрит на нее:

— Откуда ты знаешь, Мэган, о чем я сейчас думаю?!

— Ты разговариваешь с собой, Оливия! Жалуешься кому-то на доктора!.. Не волнуйся! Тем, кто начинает выздоравливать, дают разбавленный сок с сахаром!

Оливия вздыхает, снова и снова повторяя:

— Он не узнал меня, Мэган! Не узнал! Неужели ты не понимаешь?!

— Выздоровеет и сразу узнает! Что ты заладила одно и то же, Оливия? Твой дорогой Берни очень болен, детка! Доктор не разрешит забрать его на ранчо! У тебя есть деньги, Олив?

— Немного!.. Тебе нужны деньги, Мэган?

— Скоро наступит зима, Олив! На ранчо почти не осталось продуктов, необходимо закупить муку, оливковое и кукурузное масло, масло для ламп и фонарей, спички, соль и что-нибудь еще!

— Как можно думать сейчас об этом, Мэган?!

— Нужно думать, Олив! Приди в себя немедленно! Ты можешь думать о чем-нибудь еще, кроме того, что Берни не схватил тебя в первый же миг и не завалил в постель рядом с собой, не подмял под себя?!.. Ты помешалась на его члене! У тебя в каждом глазу сейчас по члену Берни Дугласа! Опомнись!