Читать книгу "Шлюз - Алистер Маклин"

Самуэльсон улыбнулся.

— Вы предпочли бы уехать?

Ван Эффен улыбнулся ему в ответ.

— Как вы прекрасно понимаете, мы бы предпочли остаться. Я любопытен не меньше других. Кроме того, было бы интересно узнать, что будет дальше, не дожидаясь публикаций в газетах.

— Вам нужно остаться, — сказал Самуэльсон. — Нам, вероятно, потребуются услуги эксперта. Мы действительно на вас рассчитываем. Но сначала надо подкрепиться. Пять часов вечера — самое подходящее для этого время. Леонардо! — он обратился к брату Ангелли. — Принеси, пожалуйста, из кухни горячей воды и меду. Мы должны помочь капитану справиться с его жуткой простудой. Прошу вас, присоединяйтесь!

В камине, устроенном в стене без окон, жарко горел огонь. Рядом с камином был полукруглый деревянный бар, небольшой, но с прекрасным выбором напитков.

Самуэльсон прошел за стойку бара. Риордан собрался уйти:

— Я надеюсь, — вы меня извините.

— Конечно, Джеймс, конечно, — ответил Самуэльсон, слегка удивив ван Эффена. Тощий соратник Ангелли больше походил на человека, которого зовут только по фамилии. Риордан кивнул присутствующим и начал подниматься по винтовой лестнице.

Ван Эффен спросил:

— Мистер Риордан не одобряет употребление напитков в такое время?

— Нельзя сказать, что он этого не одобряет. Хотя сам Риордан не пьет и не курит, я бы не сказал, что он этого не одобряет. Скажу больше — вы так или иначе это узнаете, а я не хочу никого смущать — что в это время дня мистер Риордан регулярно поднимается наверх для молитв и медитации. Он делает это несколько раз в день. Наш друг, человек глубоко верующий, и это не может не вызывать глубокого уважения. Он посвящен в сан священника.

— Вы меня удивляете, — заметил ван Эффен. Он немного подумал, и добавил: — Впрочем, нет. Скорее, это вполне в его характере. Нужно сказать, что его преподобие выпустил сегодня дюжину кошек на европейскую голубятню.

— Не следует дурно думать о мистере Риордане или недооценивать его, очень серьезно сказал Самуэльсон. — Наш друг — евангелист, миссионер по натуре. В его душе пылает священный огонь. Он искренне возмущен тем, что происходит в Северной Ирландии и полагает, что если для того, чтобы принести мир на эту многострадальную землю потребуется пролить кровь, значит, так суждено свыше. По словам мистера Риордана, он готов воспользоваться инструментом дьявола в борьбе против самого дьявола.

— И вы его поддерживаете в этом намерении?

— Естественно. Иначе зачем же мы были бы здесь?

Ван Эффен подумал, что было бы интересно узнать, с какой целью здесь находится сам Самуэльсон, но он счел неуместным спрашивать. Вместо этого лейтенант устроился на табуретке у бара и огляделся.

Девушки перешептывались. Ангелли и Даникен уже заняли табуретки в дальнем конце стойки. Васко, который до этого бродил по комнате, рассматривая картины, подошел, сел рядом с Даникеном и хриплым голосом начал беседу.

— Мистер Самуэльсон, — обратилась к седовласому мужчине Жюли. — У меня разболелась голова. Мне бы хотелось подняться в свою комнату.

Ван Эффен, внешне совершенно спокойный, легонько постукивал пальцами по стойке. На самом деле он был далеко не так спокоен. И меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы хоть одна из девушек покинула комнату. Неожиданно ему на помощь пришел склонившийся над стойкой Самуэльсон.

— Дорогая Жюли! — Если бы ван Эффен не был уверен в том, что именно скажет Самуэльсон, он бы его стукнул. — Ни в коем случае! Я сейчас приготовлю вам такой коктейль, что всю вашу головную боль как рукой снимет! Это я вам гарантирую. Неужели вы лишите нас своего общества?

Несмотря на веселый тон Самуэльсона, было ясно, что девушкам следует подчинится. Узники вынуждены делать то, чего хотят от них их тюремщики. Поэтому обе дамы неохотно подошли и сели на табуретки возле стойки бара. Жюли оказалась рядом с братом. Она мельком взглянула на Питера. По ее взгляду он понял, что его сестра думает о Самуэльсоне и его людях. Через некоторое время она снова посмотрела на ван Эффена. В этот момент что-то коснулось ее бедра. Девушка нахмурилась и посмотрела вниз. Она тотчас же отвернулась и что-то сказала Аннемари. И вовремя — Самуэльсон снова повернулся к ней.

«Замечательно, просто замечательно!» — подумал ван Эффен. Ему очень понравилось, как ловко у нее все получилось. Никто в Амстердаме не мог бы с нею сравниться.

С вежливой, хотя, возможно, несколько принужденной, улыбкой Жюли приняла шерри от Самуэльсона, изящным движением сделала глоток, поставила рюмку на стойку, открыла лежавшую на коленях сумочку и достала из нее сигареты и зажигалку. Ван Эффену этот ее маневр также пришелся по душе. Девушка закурила сигарету и вернула коробку с сигаретами на место. Зажигалка по-прежнему была у нее в руке. Жюли потихоньку беседовала с Аннемари, незаметно оглядывая окружающих. Вот она опустила руку, коснувшись руки ван Эффена. Через несколько секунд зажигалка и записка, которую ван Эффен до этого держал сложенной между указательным и средним пальцами, уже были у нее в сумочке. Ван Эффену очень хотелось обнять и поцеловать сестричку, и он пообещал себе, что не забудет это сделать при первом удобном случае. Одним глотком лейтенант осушил рюмку, содержимое которой показалось ему настоящим нектаром. Самуэльсон, как радушный хозяин, поспешил снова ее наполнить. Ван Эффен любезно поблагодарил его. Вторая порция нектара последовала за первой.

Жюли заперла дверь своей спальни, открыла сумочку и достала записку. Развернула ее. Аннемари с любопытством посмотрела на подругу.

— Где ты это взяла? А почему у тебя дрожат руки?

— Эту любовную записочку я только что получила в баре от одного кавалера. Разве у тебя бы на моем месте не дрожали руки?

Она разгладила записку, так чтобы можно прочитать ее вместе с подругой. Записка была напечатана очень мелким шрифтом. Ясно, что это послание подготовили заранее.

«Извините за мой вид и за мой сильный акцент. Как вы понимаете, я не мог здесь появиться без маскарада и с нормальным голосом.

Блестящий армейский капитан — это Васко. Вы сами понимаете, почему у него так сильно болит горло. Его обычный голос мог заставить Аннемари слегка вздрогнуть. Ангелли вздрогнул бы гораздо сильнее.

С нами Джордж. Мы не могли привести его в дом сразу, потому что Джорджа не замаскируешь. Мы опасались, что вы на радостях начнете его обнимать.

Вы нас не знаете, и мы не знаем вас. Держитесь от нас подальше, но не делайте это слишком явно. Проявляйте сдержанную любезность, как по отношению к любым преступникам.

Ничего не выдумывайте и не предпринимайте. Мужчины, по-видимому, не очень опасны, но они следят за вами. Они очень проницательны и чертовски изобретательны.

Записку немедленно уничтожьте. Я люблю вас обеих».

— И подпись его, ее ни с чем не спутаешь, — заметила Жюли. Руки ее все еще немного дрожали.