Читать книгу "Нежное прикосновение - Бетина Крэн"

— Всем? — переспросил он. — Даже тебе?

— Даже мне, — сказала она, невольно смягчив тон, и добавила, поддавшись какому-то внутреннему порыву: — особенно мне.

Беар еще больше насторожился, задумавшись над ее признанием. Даймонд мысленно застонала. Господи, и зачем только она это сказала? Он подошел ближе, и сердце ее начало бешено колотиться.

— В чем же ты нуждаешься, Даймонд Макквайд? — спросил он.

— В том, чего не купишь за деньги. — Она отступила на шаг, но потом заставила себя остановиться. — В таких вещах, как дружба, преданность, забота, радость и любовь. — Она подняла голову, пытаясь вернуть свои мысли в прежнее русло. — Никто не может приобрести эти вещи самостоятельно. Человеку нужно, чтобы ему помогали другие.

— И кто же тебе помогает все это приобрести? — Он подошел еще ближе.

— Сейчас речь не обо мне, — заявила она.

— Да?

— Мы говорим о твоей проклятой независимости, о твоем упрямстве… о твоей неблагодарности… о твоей…

— Глупости? — подсказал он.

— Да, о твоей глупости.

— О моей гордости?

— Да, и о твоей чертовой мужской гордости!

— А как насчет твоей гордости? — спросил он. Этот вопрос застал ее врасплох.

— Моей гордости?

— Тебе невыносимо думать, что я хотел от тебя только денег. Вот почему ты устроила в Балтиморе такой скандал.

— Неправда! — лицо ее запылало.

— Истинная правда! Иначе ты вышла бы ко мне и послушала, что я тебе скажу, как сделал бы на твоем месте любой разумный человек, а не стала бы прятаться в туалете и лить горючие слезы.

— Никогда в жизни не слышала таких жестоких вещей! — Она прошла мимо него, направляясь в спальное купе.

— Ну уж нет! — Он схватил ее за руку, удержав на месте. — Ты никуда не уйдешь, пока мы не добьемся хоть какого-то взаимопонимания.

— Кажется, для одного вечера мне вполне достаточно нашего «взаимопонимания», — проговорила она, сдерживая слезы: ей не хотелось расплакаться перед ним.

Беар видел, как она борется со своим волнением. Значит, тот панцирь, в который она заковала себя после их первой брачной ночи, был тоньше, чем ему казалось.

— Нет, Даймонд, ты ничего не понимаешь! — в отчаянии закричал он, крепко сжимая ее руку. — Я знал: если я попрошу у тебя ссуду до свадьбы, то ты подумаешь… именно то, что ты сейчас думаешь. — Заметив, что его слова не произвели большого впечатления, он понял, что повторяет старую ошибку, отказываясь признать правду и сказать то, что на самом деле чувствует. Если бы он раньше был с ней откровенным, то теперь ему не грозило бы ее потерять. — Мне… нужна была ты. Не твои деньги и компании. Не твое имя и положение. Я не хотел жениться на какой-то там богатой наследнице… или на прогрессивной владелице корпорации «Вингейт»… или на знаменитой балтиморской доброй душе «. Я хотел жениться на тебе.

— Тогда ты и впрямь ничего не понимаешь. Потому что я богатая наследница… прогрессивная предпринимательница… и балтиморская» добрая душа «. Вот кто я. Если ты женился не на такой женщине, то на ком же тогда ты женился?

Она задержала дыхание. Этот вопрос не давал ей покоя многие годы, вызывая тайные муки и постоянную внутреннюю борьбу. Что мог Беар — да и вообще любой человек — увидеть в ней, кроме ее огромного состояния?

Она и впрямь не знает, думал он, глядя на ее печальное лицо. Не знает, что можно в ней найти, помимо долларовых купюр. В этот момент он понял ту боль и то одиночество, которые преследовали ее в детстве. Понял, почему она запирала свое сердце на замок. Он начал подыскивать слова, пытаясь объясниться, навести мостки через эту зияющую пропасть.

— Я женился на той маленькой девочке, которая хранила свои мечты в игрушечном железнодорожном вагоне, — сказал он, надеясь, что она его поймет, — а потом, став взрослой, полюбила железные дороги. Я женился на той маленькой девочке, которая хотела раздать людям все свое богатство, а потом, став взрослой, принялась улучшать своей щедростью целый город. Я женился на умной, упрямой, независимой женщине, которая отказалась похоронить свой характер под грудами богатств. Черт возьми, Даймонд, ну как ты не поймешь? Дело вовсе не в гордости, не в упрямстве и не в том, кто будет главным распорядителем. Дело в том, что ты мне нужна. Я испытываю эту потребность каждый раз, когда тебя вижу, когда слышу твой голос, когда вспоминаю тебя такой, как ты выглядела в Грейсмонте… в роще… на следующий день после нашей свадьбы. Каждый раз, когда я вижу твою улыбку, у меня вскипает кровь. По утрам мне не терпится поскорей тебя увидеть, а по вечерам — поговорить с тобой. Мне все время хочется прикоснуться к твоему телу. — Он поднял руку и провел пальцами по ее щеке.

Даймонд накрыла волна жара. Горло сдавило, во рту пересохло, колени ослабели.

— Вот… вот почему я на тебе женился… почему привез тебя сюда, — пробормотал он. — Я без ума от тебя, Даймонд Вингейт Макквайд. Поверь мне — я никогда не говорю зазря.

Сопротивление Даймонд таяло. Она перестала сдерживать то неистовое желание близости, которое так долго томилось в ней. Беар привлек ее в свои объятия и поцеловал, дав волю страсти, которую обуздывал долгие две недели.

« Это искренне «, — подумала Даймонд. Холт прав: она действительно ему нужна!

В глубине ее существа взорвался вихрь радости. Она обхватила его руками, лаская каждый дюйм тела — спину, плечи, бедра, шею. Это все ее — каждый мускул, каждое сухожилие, каждый натянутый нерв и каждый гордый, упрямый импульс. А она — его. Она — его! Страх, затмевавший эту мысль, постепенно проходил. Они оба наконец-то поддались своим чувствам. С ее сердца как будто свалился груз. Эта капитуляция была облегчением, свободой — о, какой же сладкой свободой!

Он прижал ее к себе, осыпая пылкими поцелуями ее шею и расстегивая первую пуговицу на ее блузке. Она откинула голову назад, давая ему доступ к своему телу и купаясь в горячих, вязких струях удовольствия, хлеставших в ее жилах.

Он наполовину повел, наполовину понес ее в дальний конец вагона, к письменному столу, и усадил на стопку бумаг, чтобы высвободить свои руки.

Вся дрожа, Даймонд пыталась расстегнуть пуговицы — сначала свои, потом его, потом опять свои. Руки Беара тоже дрожали. Тяжело дыша и постанывая от досады, он кое-как расстегнул ее блузку, потом развязал юбку и завозился с корсетом.

Откинув полы его рубашки, она тихо смеялась, лизала и покусывала его твердый сосок, дразня его и лаская, — ведь пробраться сквозь его одежду гораздо легче, чем сквозь ее. Резко втянув ртом воздух, он с новыми силами набросился на шнуровку. Даймонд почувствовала, что Беар победил, раньше, чем он сам это понял. Атласный корсет на косточках ослабел, нехотя выпустив ее из своих ревнивых объятий, и она облегченно вздохнула.

Вскоре его поцелуи и жадные покусывания воспламенили ее соски.