Читать книгу "Незамужняя жена - Нина Соломон"

— Что вы там шепчетесь? — спросил Берт, с набитым икрой ртом подойдя сзади.

— Да так, ни о чем, — соврала Грейс. — Как Франсин, нормально улетела?

— Да, чудесно, чудесно. Кроме того, что набрала багажа как для кругосветного путешествия… я все руки себе вывихнул. Она говорит, что ее фрикадельки произвели фурор. Так о чем же вы, девочки, секретничали?

— Я как раз говорила Грейс, что мы идем на «Фрекен Жюли» в пятницу вечером.

Берт перевел непонимающий взгляд с Грейс на ее мать. На Грейс это произвело впечатление. Вполне вероятно, именно от матери она унаследовала свое умение обманывать.

— Какую фрекен? — спросил Берт.

— У нас абонемент, — подхватил Милтон.

— Стринберг, — добавила мать.

— Он швед, — пояснил отец. Перед тем как посетить какое-нибудь культурное мероприятие, отец Грейс всегда проводил изыскания, читая либретто, прежде чем пойти в оперу, или выискивая имена художников в Интернете, прежде чем отправиться на выставку. — Последователь Шопенгауэра и известный женоненавистник.

— Женоненавистник, правда? — оживился Берт, радуясь возможности наконец-то внести свою лепту в беседу. — Какого типа? Врожденного или благоприобретенного?

Полетт бросила на Берта язвительный взгляд. Тот глубоко вздохнул, поняв, что его замечание не совсем уместно, и отхлебнул из стакана. Грейс испытала прилив нежности к Берту, на котором явно сказывалось отсутствие Франсин.

— О чем ты хотела с нами поговорить, дорогая? — спросила мать, закидывая блины в микроволновку. Грейс взглянула на отца. Он так увлеченно возился за столом с новой машинкой, что она почувствовала, как ее новообретенная решимость тает. Может быть, через пару дней, когда отец смирится с судьбой своего любимого синего дома. Да, это подождет.

— Я вот о чем подумала, — сказала Грейс, заметив, что ее сапоги оставили следы на кухонном линолеуме. — Вы с папой уже давно никуда не выбирались. Почему бы вам не прийти на ужин во вторник? Я могу приготовить чили.

— Ты хочешь сказать — вегетарианское чили из «Лесной поваренной книги»? — спросила мать.

— Да. Такое, как я делала на день рождения Лэза в прошлом году.

— Звучит мило. Я принесу что-нибудь поосновательнее.

— Но это и так основательно, — сказала Грейс.

— Ты же знаешь, как Лэз любит мои телячьи отбивные с приправой из дикого риса.

— Лэза не будет. У него лекция в Питтсбурге.

— Съест, когда вернется. Ему нужен белок.

Грейс почувствовала, что ее начинает раздражать манера матери без конца сворачивать разговор на Лэза. Ей меньше всего хотелось снова забивать морозильник едой, которую она не сможет есть, особенно теперь, когда он пуст.

— Вторник не пойдет, — сказал Берт. — Помнишь, это же «Ночь мамбо»? Наверно, просто выскользнуло из памяти?

— Мы можем устроить ужин попозже, — предложила Грейс, надеясь развеять опасения Берта, хотя, по правде сказать, и сама держала это в уме. — После «Ночи мамбо». — Ничто, кроме прямого вмешательства небес, не могло сейчас заставить ее отказаться от этих танцев.

— Отлично. Как насчет того, чтобы заскочить перекусить в кафе «Ла фортуна»? — спросил отец.

— Милтон, ты не забыл, что врач велел тебе поменьше увлекаться жирным?

— Я только попробую, — ответил он. — На один зубок.

— Может, часов в десять? — предложила Грейс, взглядом спрашивая одобрения у Берта. Ей не нравилось, что к нему относятся свысока. Берт кивнул, прикрыв глаза и смиренно качая головой, так, словно шел на уступку после упорных, продлившихся всю ночь переговоров.

— Обязательно придем, — сказала мать.

Следующие два дня Грейс думала только о том, как сообщить новости о Лэзе своим родителям. Она не знала, что окажется тяжелее — сказать или увидеть их реакцию. Если бы ей можно было не присутствовать при этом! Тут были возможны два варианта.

По первому сценарию, оправившись после шока, родители должны были целиком и полностью принять на себя ответственность. Неким замысловатым образом они восстановят события и поймут, что вина за случившееся ложится на них. Отец, поперхнувшись своими канноли, подойдет к окну, засунет руки глубоко в карманы, словно надеясь найти там решение, а не смятый список покупок и несколько четвертаков, и будет долго-долго смотреть на парк, не зная, что сказать. Мать вспыхнет и начнет неистово суетиться, несколько минут решая, что сделать сначала: завернуть остатки ужина или вымыть посуду. Потом отец заметит, в каком состоянии находятся «дюро-лайт», отсоединит реостат и начнет перебирать проводку, соединяющую лампочки с елкой, после шумной ссоры на предмет того, что его может ударить током. Потом они все без сил повалятся на кушетку и включат «Шоу Чарли Роуза».

По другому, куда более правдоподобному сценарию родители отправятся за канноли, а Грейс, как всегда, промолчит.

Возможно, все дело было в соленой белужьей икре, которую родители купили у «Костко» и которой Грейс наелась до отвала, но у нее стали отекать руки. Несмотря на то что прошло уже целых два дня, пальцы Грейс были распухшими и обручальное кольцо неприятно жало. «Эдема» — называл это явление отец (хоть и не имел научной степени по медицине) и всякий раз после посещения китайского ресторана разминал пальцы и махал кистями рук в воздухе. Грейс сняла свои кольца и положила в баночку, которую наполнила раствором мыла с нашатырным спиртом. Она встряхнула баночку и залюбовалась пузырящимися бриллиантовыми и сапфировыми переливами. Ударяясь о крышку, кольца глухо позвякивали.

Она нашла обручальное кольцо Лэза там же, где и оставила его, в аптечке, за баночкой с кремом для бритья. Странно, однако баночка казалась почти пустой, хотя в последнее время кремом никто не пользовался — так, словно за истекшие недели ее содержимое дематериализовалось. Грейс надела кольцо на палец, представляя себе форму суставов Лэза, очертания его пальцев. Сняв кольцо, она посмотрела на него против света. Кольцо почти исчезло, когда она скосила глаза, — остался тоненький обруч, почти не видимый под определенным утлом.

Чем больше Грейс смотрела на него, тем больше кольцо представлялось ей всего лишь кусочком металла, нуждавшемся в основательной чистке. Она старалась вновь разжечь в себе веру в его власть, но чем дольше она держала его, тем очевиднее эта вера гасла. Грейс положила кольцо в раствор, к своим, и снова быстро встряхнула баночку, надеясь вернуть кольцам былой блеск. Снежный ком супружества. Кольца упали на дно на некотором расстоянии друг от друга и улеглись, как запертые в клетку животные.

Вечерело. Грейс порылась в кладовке в поисках чего-нибудь, что можно было бы надеть на танцевальный вечер. Она наткнулась на длинное красное платье и пару плетеных сандалий, которые купила еще до встречи с Лэзом. Когда Грейс однажды надела этот наряд, Лэз сказал, что она похожа на участницу конкурса «Мисс Америка». Тогда Грейс не знала, как отнестись к этому замечанию, поэтому засунула платье подальше в кладовку на случай, если оно пригодится для костюмированного вечера. Для него оно казалось в самый раз.