Читать книгу "Среда обитания приличной девушки - Галина Хованова"

Глава семьдесят четвертая
Дорожная инспекция

Например, муж мой с большим энтузиазмом отнесся к идее получения мною прав. Водительских. У него-то права с детства были, он еще в школе на грузовике с перегазовкой ездил. А для меня это всегда была мечта. И я ее осуществила. Уже не первое десятилетие сижу за рулем — и ни на минуту не забываю о серых братьях.

Это я имею в виду сотрудников ГАИ, а после — ГИБДД. Хотелось бы отметить, что у меня к ним нет совершенно никаких претензий, потому что за долгие годы вождения мной автомобиля они меня ничем не обижали. И общалась я с ними всего… (ну, пальцев хватит на двух руках точно, а может, и на одной, чтобы посчитать).

Первая встреча с представителями автоинспекции у меня произошла через три дня после получения прав. Естественно, совершая маневр под названием «поворот налево», я с большой помпезностью выехала на середину перекрестка и там заглохла. Тут же нарисовался товарищ сержант. Он с интересом изучил свежеполученные права, с тяжелым вздохом отдал их мне и пожелал счастливой дороги.

Второй раз меня остановили для проверки документов, когда я уже за рулем сидела довольно уверенно, но ситуация все равно была далека от штатной. Когда мы учились на курсах, преподаватели нам активно впаривали, что выходить из машины, когда тебя останавливает инспектор, не только не нужно, но и вредно, потому что мало ли какой он инспектор, а ты нежная фиалка, поэтому можешь разговаривать с ним через щелочку в окне.

И вот останавливает меня такой кадр. Молоденький, мордаха круглая, глаза голубые. Представляется честь по чести и просит предъявить документы.

— Хорошо, минуточку! — говорю я и начинаю вылезать из машины.

— Для чего? — спросите вы.

А для того, что на тот момент я уже часа два как сидела за рулем. И сейчас это никак не повлияло бы на скорость командирского крейсера, но на тот момент я была немножко беременна. То есть на девятом месяце. И, само собой, то поясница заноет, то нога затечет, в общем, размяться хотелось. Живот был уже очень большим, но как-то умудрялась я его размещать так, что он не мешал. А вот вылезать — да, сложно. Поэтому я высунула левую ногу на улицу, схватилась обеими руками за крышу машины и стала потихоньку вынимать свое плохо отцентрованное тельце наружу.

По мере того, как я вылезала из машины, глаза у инспектора становились все круглее и круглее, потому что я, хоть и цветок, но какой-то крупный. Типа — магнолия.

— Девушка, вы что, больная? — скромно поинтересовался он.

— Да нет, я не больная, — пыхтя и сопя, отвечала я, заканчивая маневр. — Я просто беременна.

На этом месте я вылезаю-таки из машины и с довольным стоном распрямляюсь, растирая поясницу.

Глаза гаишника, в которых плещется явный ужас, начинают поднимать фуражку.

— Поезжайте, поезжайте скорее! — тычет он в меня моими же документами.

А я не сдаюсь, потому что сил на выход из машины было затрачено много, что ж теперь, и не погулять вокруг нее? А погулять можно только под руку с гайцом, потому что стоим под знаком «Остановка запрещена».

— Ну уж нет! — говорю я ему. — Хотели документы посмотреть — смотрите, ни в чем себе не отказывайте!

И сую документы ему обратно. Он, бедняга, чуть не плачет. Что ж за невезуха? Баба на сносях, да еще и уезжать не хочет. А я ему, коварно:

— А кстати, юноша, вас учили роды принимать? А то я что-то разволновалась от этой вашей проверки документов…

Юноша бледнеет, зеленеет и начинает меня под локоток подталкивать к машине.

— Нет, действительно, что-то мне не по себе… — задумчиво говорю я, морща лобик и вглядываясь куда-то внутрь организма.

Тут молодому человеку становится совсем плохо, и он пытается запихать меня на водительское место моей машины, но получается это у него не очень хорошо, хоть он и прикрывает мою голову ладошкой, чтобы я не стукнулась и не расстроилась дополнительно. А я ж не лезу, хоть «форд сьерра», на котором я тогда ездила, достаточно большая машина. Но впихнуть-то меня еще труднее, чем вынуть! Ну, сжалилась я, сказала, что поеду, пожалуй. Села за руль и удалилась. Не думаю, что в этот день ему захотелось остановить кого-нибудь еще.

А, нет, забыла. В промежутке между этими двумя случаями меня останавливали еще один раз. Еду это я в папином автомобиле, никого не трогаю. Прямо под колеса бросается продавец полосатых палочек. Я по тормозам, опускаю стекло.

— Девушка! А что это у вас за машина? — с фанатичным огнем в глазах спрашивает серый брат. Не, ну понятно — он мальчик, ему интересно. Дело в том, что одно время мы ездили на машине, которых было в городе три штуки, — это была «вольво 66». О! Этот автомобиль! Вернее, не он, а она. Все-таки та машина была девушкой. 1978 года выпуска.

Когда мы говорим «вольво», что мы себе представляем? Особенно 1978 года? Мы рисуем в своем воображении огромную колымагу с попой чемоданом, мягко приседающую на амортизаторах.

А эта машинка была очень забавной. Во-первых, объем двигателя у нее был чуть поболе, чем у «Оки», — 1,1 литра. Во-вторых, это была двухдверка размером примерно с 412-й «москвич». Правда, попа чемоданом, конечно, присутствовала, как и коробка «автомат». И еще — там были чудесные кресла. Таких чудесных кресел не было потом ни в одной из моих машин — эргономичные, удобные — хоть спать ложись, хоть песни пой. И сталь на капоте листовая — в палец толщиной.

И вот юноша, триста раз извинившись, прыгал десять минут козликом вокруг машинки, охая и ахая. Оказался просто вольвовый фанат.

Следующие три эпизода общения с ГАИ были в «речном периоде» моего существования.

Да-да, речь пойдет о той самой «Оке».

Эпизод первый. Возила я Соньку каждый день в садик, на набережную Фонтанки. Утро, птички поют, народу еще никого, потому что кто же на работу в 7.30 едет? А на площади Суворова запретили разворот. И схемку проезда повесили для особо одаренных. Естественно, я ее посмотрела, но это же так лениво — целый квартал объезжать. И ездила я так, как хотела, ездила, а потом из стакана на площади вылез серый брат и остановил-таки меня. Когда я стеклышко-то опустила, первые его слова были:

— Господи, как же вы мне надоели! Я уже две недели смотрю, как вы тут мне правила нарушаете!

Я ему резонно:

— А знаков запрещающих нет!

И действительно, знаки они еще не повесили и разметку не сделали. Дядька из стакана вздохнул, погрозил пальцем, сказал, чтобы я считала, что на эти три недели у меня был абонемент на разворот в неположенном месте, но с завтрашнего дня он будет штрафовать меня нещадно. И отпустил.

А я, хитрая, с завтрашнего дня стала ездить по схеме.

Эпизод второй. Еду куда-то по делам. Лето, жарко, я в черных очках. Тормозят всех, ну и меня в том числе — документы проверять. Потому что 300-летие города. Я и не выеживаюсь, документы показываю и интересуюсь ехидно — очки снимать для сверки меня с фотографией или не снимать. Кстати, напоминаю, что на момент эпизода я уже перевалила тридцатипятилетний рубеж и еду ненакрашенная на лимузине типа «Ока». Это я к тому, что гламуру во мне никакого, одна мизантропия и раздражение от задержки.