Читать книгу "Цена заклятия - Роберт С. Стоун"

— Дополнительное пространство? Для чего? Я бы предпочел…

— Слишком поздно, — ответил Брент, отметая возможные возражения. Он быстро пересек гостиную, дальше за ней начинались его личные покои. Пройдя анфиладу комнат, он попал в самую большую, это и была спальня. В самом центре стояла огромная кровать из черного дерева, завешенная пологом цвета слоновой кости. Брент уложил Карна на безукоризненно отглаженные простыни и аккуратно прикрыл одеялом ноги.

— Дай мне минутку на устройство нашего гостя, — попросил Брент, многозначительно взглянув на Эстона. — И я тут же вернусь.

Брент действительно потратил всего пару минут на то, чтобы запереть Эстона в смежной спальне и приставить к нему одного из своих конюхов. Он даже не потрудился солгать бывшему министру, будто конюх находится здесь ради его безопасности, они оба понимали, что он оставлен, чтобы не дать Эстону сбежать. Брент на секунду задержался в коридоре, в первый раз за последние много часов оставшись один, и прислонился спиной к стенной панели красного дерева. Он думал о том, что весь день оказался одной непрерывной катастрофой. Если бы только он отправился прямо домой, не заходя к Силене, не обращая внимания на Елену Имбресс! Если бы проклятая гордость не толкнула его уйти от Силены пешком, он мог бы успеть перехватить Карна прежде, чем его друг отправился в Атахр Вин. Если бы он на долю секунды быстрее орудовал мечом или оказался чуточку сильнее…

А теперь произошло несчастье. Карн искалечен, и ради кого?! Всего лишь ради старого, малость спятившего чиновника! Брент прикрыл глаза, ища хоть краткой передышки, но перед его мысленным взором продолжала маячить фигура лысого, ухмыляющегося убийцы. Лучше двигаться, лучше что-то делать.

Придя за подмогой в каменоломню, Брент написал две коротких записки и щедро заплатил мальчишке за то, чтобы он доставил их в Прандис. И эти записки, как он заметил несколько минут назад, сделали свое дело. Двое мужчин терпеливо сидели в большой гостиной, выходившей окнами на север, ожидая возвращения Брента. Пора уделить им внимание, решил он, и отправился вниз.

— Благодарю вас за то, что вы так быстро прибыли, доктор Парди, обратился Брент к тучному мужчине средних лет, одетому в украшенное изысканным шитьем синее одеяние. Парди избегал носить обтягивающие брюки, которые в этом году были в моде, из-за своего весьма объемистого живота. Но какова бы ни была причина, в целителе, одетом в просторные одежды, Бренту почудилось что-то утешительное. — Ваш пациент наверху, в моей спальне.

Брент повернулся к другому посетителю, худому, с козлиной бородкой мужчине на несколько лет старше доктора Парди. Он сидел в огромном кресле, сосредоточенно изучая целую кипу документов.

— Ваша работа, Солан, зависит от того, что нам скажет наш добрый доктор. Возможно, вам придется подождать.

— Я не спешу, господин Каррельян, — ответил тот высоким мальчишеским голосом.

Брент кивнул и повел доктора в холл, а затем по широкой лестнице на второй этаж. К тому времени как они добрались до спальни Брента, Парди совсем запыхался, но взглянув на пациента, доктор забыл обо всем на свете. Врач опытным глазом присмотрелся к ногам Карна. Они лежали абсолютно неподвижно, ступни развернуты в разные стороны. Ни один человек не принял бы такую неудобную позу, и Парди не сомневался, что ноги Карна старательно уложили на постели чьи-то чужие руки.

— Как дела, мой друг? — бодро спросил доктор. Такая манера вести себя у постели больного, как он понял после долгих лет практики, шла на пользу в первую очередь ему самому. Неизменная жизнерадостность Парди вселяла сдержанную бодрость даже в умирающих. Парди считал, что совершенно не обязательно выслушивать ежедневные жалобы калек.

И в самом деле, Карн обнаружил, что невольно проглотил язвительный ответ на такой бессмысленный с виду вопрос. Он протянул руки и попытался ухмыльнуться.

— Не правда ли, док, меня можно назвать счастливчиком? Я начал сегодняшний день как рабочий человек, а закончил его, похоже, в полной праздности.

Парди коротко улыбнулся и, раздев Карна и перевернув его на живот, начал осмотр. Он со всем тщанием изучал позвоночник больного, начиная от основания черепа и постепенно опускаясь к ягодицам, уделив особое внимание поясничному отделу. Здесь кожа Карна выглядела вспухшей и изменившей цвет. Не говоря ни слова, Парди обследовал фиолетовые и черные синяки. Он покачал головой и принялся рыться в своей медицинской сумке.

— Чувствуете что-нибудь? — спросил Парди через минуту.

— Нет, — ответил Карн.

— А сейчас? — спросил доктор после короткой паузы.

— Ничего.

Парди взглянул на Брента, тот в ответ нахмурился. Задавая вопросы, доктор одновременно медленно вводил прямую иглу в подколенное сухожилие Карна. Игла вошла в плоть больного больше чем на полдюйма, а он даже не вздрогнул.

Парди вздохнул и вынул иглу, вытерев комочком ваты каплю крови, выступившую на коже Карна. Затем доктор на секунду закрыл глаза, собираясь с мыслями. Он положил обе руки на позвоночник Карна и стал напевать странную монотонную мелодию. Вскоре он умолк и убрал руки. Там, где врач касался Карна, покрытое синяками тело побледнело и продолжало бледнеть. Брент, любопытствуя, сделал шаг вперед. Кожа Карна стала такой же бесцветной, как медуза, и такой же полупрозрачной. Под ней Брент смог различить сдвоенные красные пучки мышц и кровеносные сосуды, которые шли вдоль и между мышцами. Затем и они стали выцветать, и Брент обнаружил, что он, будто через стекло, видит сквозь кожу друга его скелет. Парди, тихо прищелкнув языком, покачал головой. Он начал проводить пальцем какие-то линии вдоль позвоночника своего пациента.

— Здесь… и здесь: переломы. Возможно, была бы еще какая-то надежда, но… — Доктор провел толстым пальцем над темной, изломанной линией, которая шла через основание позвоночника Карна. Не говоря ни слова, он поднял на Брента глаза и покачал головой.

Каррельян взглянул на доктора остановившимся взглядом.

Парди пожал плечами и опять перевернул Карна, но ноги больного не двинулись вместе со всем телом. Они остались скрещенными, ступни лениво повисли, потревоженные движением торса. Брент мрачно наклонился вперед и вновь положил ноги своего друга в прежнее неестественное положение. Затем он взял тонкое шерстяное одеяло, небрежно отброшенное в сторону, и накрыл Карна до пояса.

— Мне не холодно, — пробормотал Карн. Более того, под каштановыми, тронутыми сединой волосами, заблестела испарина. Брент подождал секунду, затем кивнул и убрал одеяло.

— Я бы хотел хотя бы видеть свои ноги, — продолжал Карн, — раз уж лишен возможности пользоваться ими. — Он повернулся к доктору. — Что можно сделать?

Парди широко развел руками.

— Можно делать все. Практически нет причин, мешающих вам вести полную и продуктивную жизнь…

— Я не это имел в виду, — перебил Карн, начиная понимать, куда клонит доктор. Его глаза заметались по сторонам, словно ища выхода.